Отзывы на книги автора «Татьяна Стоянова»

...можно сделать вид
что это игра в прятки
что смерть походит-походит
и не найдет никого из тех
кого мы любили
не стукнет по стене не скажет
теперь ты водишь...

В Татьяне Стояновой как-то сошлось все: ее внешняя красота поражает при очном знакомстве не меньше, чем на фото (а красота - тоже талант); энергичность деловой женщины, которая многие годы представляет самую титулованную российскую редакцию и делает это мастерски - Татьяна бренд-менеджер РЕШ; уникальный поэтический дар - сетевые публикации ее стихотворений не раз "делали" мой день, хотя назвать назвать это творчество радостным или жизнеутверждающим было бы излишним оптимизмом, Татьяне скорее свойственен взгляд на вещи, отмеченный печатью трагизма, да ведь не сказать, чтобы обстоятельства особенно располагали к веселью. Выход сборника я как-то пропустила, что в моем случае оказалось к лучшему, прочитав эти стихи глазами я вряд ли стала бы переслушивать их в аудио, и не узнала бы прекрасного авторского чтения.

"Контур тела" - это больше сотни стихотворений, каждое из которых, без преувеличения, событие. У хороших стихов есть свойство, входить в тебя, не спросясь, глубоко проникать под кожу, врастать в плоть, погружать читателя/слушателя в среду и заставлять пережить некий опыт дюжиной строк вернее, чем прозе удается сделать тем же количеством страниц. Даже если этот опыт выводит из зоны комфорта. Особенно если выводит.

Три части книги озаглавлены: "Контур тела", "Контур дома", "Контур мира" - как последовательно расширяющиеся концентрические круги. Индивидуальный опыт, родовая память, осознание себя частью вселенной. И вот эта, вынесенная в заглавие контурность. на самом деле имеет значение. Эта поэзия сдержанная как филигранное мастерство художника, вырезающего силуэт. Умение рассказать историю, не обремененную излишними подробностями. Без крови, кишок, выворачивания себя наизнанку и выставленных на всеобщее обозрение интимных мест. Простите. но здесь я не с фем-лобби, превозносящим стихи про вагину и вот это вот все. Мне кажется, когда целуют ладонь - сила воздействия не меньше.

Мы оба поняли, что пропали.
Да и никакого «пана», похоже, не предвиделось.
Потом ты с порывистой нежностью
целовал линии моей жизни,
напоминая цыпленка, клюющего с ладони
хлебные крошки.

В том смысле, что женскую телесность можно по-разному исследовать, и нарочито агрессивный маскулинный, плакатный способ не идеален. "Контур тела" - это в большей степени полутона и умолчания, из которых восприятие вынимает больше, чем из мужских бури и натиска, поименованных в женском роде. В стихах Стояновой женщина не страдающая от отсутствия пениса и недостаточной "мущинскости", но такая, какая есть. Какие все мы: оксюморонное сочетание ранимости, беззащитности, нежности с силой, выносливостью, способностью выдерживать немыслимые нагрузки, не ломаясь. Оставаясь женщиной. Свободной и прекрасной.

...и я отвечу им,
что больше не вол и не лощадь,
не вытяну плуга
по небесной целине.
ни с кем не буду
вспахивать облачные поля.
на земле упахалась,
и хватит с меня,
хватит.
на себе дом,
на себе детей,
на себе мужа,
на себе родителей,
на себе работу –
всех тянула,
всех выволакивала,..

...оставив свой воз бесхозным.
так и случилось.
он и теперь там.
теперь, когда я стала
свободной,
совсем как ветер
в крутящемся колесе времени.

«Дождь бьется о черепичные крыши и потрескивает,
будто зерна воздушной кукурузы на чугунной сковороде»

Мне казалось, что я так много должна сказать об этой книге. Стихотворения настолько пронзительны, что порой я забывала дышать. А сейчас понимаю, что рассказать о сборнике поэзии слишком трудно, потому что то, что пробудили во мне стихотворения – это мое, глубоко личное. Когда пишешь отзыв на роман/повесть/рассказ всегда есть спасательный круг – сюжет, о котором можно рассказать; есть герои, их мотивы и поступки, порой логичные, порой необъяснимые, есть личность автора, в конце концов.

Здесь же есть только мои чувства и эмоции, пробужденные автором. Нет смысла останавливаться на каждом отдельном стихотворении (ведь для каждого читателя найдется свое, «особенное»), достаточно просто сказать, что я под огромным впечатлением. Состоящий из трех частей (Контур тела, Контур дома, Контур мира), сборник ведет читателя от частного и глубоко личного к открытому всем ветрам миру.
Первую часть невозможно читать без боли и сострадания, ведь эмоции, передаваемые автором, знакомы многим – боль утраты, страх потери, любовь, надежда. Ты проживаешь их вместе с автором, присовокупляя свое, личное. И уже становится легче, просто от понимания того, что ты не один. На мой взгляд, именно это самое важное в книгах, будь то проза или поэзия, - находить себя, проживать свою боль или радость, облегчать ее или делится ею.

«Контру тела» Татьяны Стояновой – это что-то очень понятное и близкое, невероятно красивое и душевное, грустное и, в тоже время, обнадеживающее. И, даже если вы, как и я боитесь современной поэзии, дайте шанс, не проходите мимо. Возможно, именно здесь вы найдете частичку себя.

Я открыла для себя стихи,  представьте?

Никогда их не любила, не понимала, всячески сопротивлялась. Но Стоянова - это что-то совсем другое. И не скажу, что все её произведения мне по духу. Есть у неё манера писать без знаков препинания. Мне тяжело такое воспринимать. Но в целом её поэзия - это что-то очень пронзительное, мощное, живое. Не многие так умеют. Её стихи дают представление о тяжёлом бремени, страхах, боли и ещё о целом багаже перенесенных автором испытаний. А писательница, как оказалось, всего на год меня старше.

Попробуйте и вы

Этот сборник поэзии стал для меня открытием. Остро, актуально, нежно, про нас здесь и сейчас. Бесстрашные стихи, которые бьют наотмашь. Я полюбила эту книгу раз и навсегда!!

Издатель Елена Шубина придумала потрясающую идею телесной антологии, а ведущий редактор Вероника Дмитриева составила сборник, которому я, еще не дочитав, поставила десять из десяти и заказала в бумаге. Сорок рассказов на жизненно важную тему отношений с собственным телом (последний, инсайдерский, расскажет об авторах). Сверила с третью писателей, знакомых по романам, часы по ожиданию следующих книг, добавила новые имена в список к прочтению и отметила тех, с кем не по пути. К сборнику стоит возвращаться: в ином времени и состоянии могут откликнуться и открыться неожиданной стороной совсем другие истории. 

На обложке фрагмент картины «Вике» Виктора Пивоварова, одного из основателей Московской концептуальной школы 1970-х и классика книжной иллюстрации (легендарная надпись «Веселые картинки» его авторства), перед каждым рассказом иллюстрации известного художника Евгении Двоскиной.

Семь любимых

Алексей Сальников в «Водоплавающей кошке» телесно переместился на тридцать лет назад в прошлое, когда девятилетний Саша еще таскал в зажатых кулаках тефтели кошке, сестра Оля была жива, и он был для нее наказанием. Оля умерла, и Саша размышляет, каково это — успеть пожить. «92 кг» тонких наблюдений и узнаваемых деталей от Евгении Некрасовой с поражающим болезненностью и остротой ярким финалом — вишенка на торте самое мясо сборника. Вера Богданова в «Антителе» продолжает традицию литературы травмы и пронзительно препарирует два способа исчезновения тел, живущих в нелюбви. «Рыбка» Михаила Турбина и мир разведенного Семена, который ходит по мукам врачам, захватывает с первых слов. Кажется, что «Красавица» Анны Матвеевой вырвалась из «Картинных девушек», чтобы стать «Щеглом» сборника «Тело». Если во время чтения смотреть на «Даму за туалетом» Романо, то можно не заметить, как вокруг закончится воздух, а щеки станут мокрыми от переизбытка прекрасного. После узнаваемой семейной драмы в «Реплике» Григория Служителя на вечную и острую поколенческую тему остается только сказать, как круто Григорий подбирает слова и как я жду новый роман (который, встречала информацию, в работе, божечки). Гран-при по раскрытию открытию перед читателем улетает Екатерине Манойло за рассказ «Мы с тобой одной крови». Текстами про роды сейчас сложно удивить, только если это не рок-история трех сестер и одного идеального тела, которая просится на экранизацию к братьям Коэн. 

Семь открытий

Сергей Шаргунов в «Кровинке» поделился мощным описанием родов и трогательными отношениями с маленькой дочкой, когда вокруг мир в огне (роман к прочтению: «Книга без фотографий» или «1993»). В «Родинке» Даши Благовой есть шикарная цитата о сексе, подсвечены неудобные телесные самоощущения и у каждого предложения опущены уголки губ. Оказывается, это фрагмент из романа «Течения» (роман к прочтению: «Течения» или «Южный ветер»). «Поллок и Брейгель» Ольги Брейнингер и кинематографичная «остропредметная» история о любви на расстоянии (роман к прочтению: «В Советском Союзе не было аддерола» или «Слишком далеко», который готовится к выходу в РЕШ). «Хрустальный желудок ангела» Марины Москвиной и астрономически-анатомический поэтичный автобиографичный рассказ без нравоучений (роман к прочтению: «Три стороны камня»). «Шея» Татьяны Щербиной и впечатляющая психосоматическая история отношений голова–тело через посредника — шею (роман к прочтению: «Запас прочности» или «Размножение личности»). «После тела» Дениса Драгунского и шикарный — плакать и удивляться — советский оммаж «Воскресению» Толстого и немножко «Эммануэли» (роман к прочтению: «Подлинная жизнь Дениса Кораблева»). «По контуру тела» Татьяны Стояновой — осязаемо телесные и откровенно природные стихотворения, впервые опубликованные в книге «Контур тела». 

И еще двадцать пять

Марина Степнова плетет плотное кружево метафор и рассказывает историю сына, который, пока мать ночами поет в ресторане, спит в гримерке. Алексей Варламов погружает в болезненный бредовый кошмар после насильного присвоения чужого тела в своем, но уже без души. Саша Николаенко делится тремя историями: о теле, которое не соответствует духу, об исчезновении жизни на Земле и о страхе жить в настоящем. Елена Колина рассказывает о несовместимых мирах телесности и книжности. Юрий Буйда рисует портрет женщины, которая очень любила себя и порядок, но потом приоритеты изменились. Майя Кучерская разбирает тело на запчасти и от души веселится в пьесе о юношеской любви. Александр Архангельский вместе с московской съемочной группой отправляется за телесностью в северную глубинку. Евгений Водолазкин увлекательно и с ностальгией анализирует сходство романа Набокова и английского детектива. Алла Горбунова пишет откровенные потусторонние и в то же время земные стихи не для чужих глаз. Анна Чухлебова превращает разговор о вечном в агрессивное патриотичное высказывание с уже привычными атрибутами. Дмитрий Данилов пишет белый стих о возбуждении, которое дает сила убивать. Арсений Гончуков буквально исследует тело и стадии его отрицания–принятия  и депрессивности–надежды. Ася Володина погружает в тревожную антиутопию, в которой тестируют оптимизацию человеческого тела. Алексей Федорченко делится интимными путевыми заметками. Татьяна Толстая рассказывает о большой и зрелой любви на песке, тонком, как соль нулевого помола. Тимур Валитов испытывает эмпатию на прочность страданиями на тему запретной любви. Василий Авченко сначала освежает путешествиями и морозом, затем обескураживает рассуждениями о северных богатствах империи и заканчивает за упокой прогнившего Юга. Татьяна Замировская вместе с профдеформированным редактором отправляется на встречу Клуба анонимных дисморфофобов. Ася Долина исследует телесную память и токсичные подростковые отношения. Елена Холмогорова рассказывает увлекательную лекцию о сказках и цветах в литературе. Героиня Анны Хрусталевой ведет пристальное наблюдение за чужими жизнями, замещающее отсутствие своей и соленой водой утоляющее жажду любви. Персонаж Николая Коляды ловит фрейдистский отходняк от наркоза после подтяжки лица. Дмитрий Воденников сочетает Лимонова, колбасу и немного поэзии. Елена Посвятовская объединяет прошлое, настоящее, будущее и торжественную старость. Фридрих Горенштейн в 1963 году написал, кажется, самый классический во всех смыслах рассказ из сборника: сдержанный и в то же время полный волнений. 

Сборник, который хорош в квадрате: тема на обложке, которая позволяет включить сюда массу самых разных и неожиданных /на первый взгляд/ историй, и список авторов. Список из 39 фамилий, который позволит вам в одной книге познакомиться с современными писателями. Пусть один рассказ не всегда отражает стиль и слог, но все же чаще отражает.
Начала читать со знакомых мне лично авторов, для девяти из участников сборника готовила интервью, а с несколькими уже провела (можно посмотреть запись). Некоторых еще предстоит прочитать, но готова заметить, что вас ждет не легкое чтение. Отражая в текстах современные реалии, даже если автор пишет не о сегодняшнем дне, погружаясь в воспоминания, большинство из участников сборника выбрали довольно мрачные и тяжелые истории. На этом фоне отдушиной для меня стал Евгений Водолазкин с анекдотом, даже не одним, в своем рассказе

Про что пишут авторы?
О насилии и возмездии - Варламов,
о старении оболочки, как всегда эссеистскими мазками, Воденников,
о трех женских ипостасях в гормональном ключе Посвятовская,
о причудливом сходстве текстов и людей Водолазкин,
об изменах  — Драгунский, о пляжном — Толстая, о разноголосице в теле  — пьеса Кучерской,
о любви и собственнических инстинктах — стихи Стояновой, но всех не перечислить - читайте сами.
Идея и исполнение мне кажутся блестящими, а что касается мрачности и /порой/ беспросветности, ну так

какое время, такие и истории

Хочу предупредить любителей классического рассказа в духе Чехова, О'Генри и других мастеров - в этом сборнике простых историй с законченной концепцией немного. Большую часть составляют размышления, зарисовки, рассказы в стиле дневниковых записей и даже стихи, которые будут понятны далеко не всем.

Я была скорее разочарована, потому что люблю внятное повествование, люблю понимать, какую мысль хотел донести автор. Люблю простые истории из жизни, не люблю заумь, не люблю наблюдать, как автор копается в себе, по ходу дела вклинивая в текст странные эпитеты и стрёмные метафоры. К сожалению, пока не вскроешь упаковку, понять, что ждёт внутри, невозможно, это прямо беда книг 18+.

Мне, например, не очень интересно было читать описание родов троих детей автора. Или пьесу от лица частей тела подростка, включая член. Или как автор описывает отношения со своей родинкой. Или непонятные диалоги непонятно с кем в разных локациях. Иногда было скучно, иногда сбивающе с толку.

Стихи не зашли совсем. Во-первых, терпеть не могу вот этот аффтарский стиль, когда нарочито отбрасываются правила русского языка (в диалогах не оформляется прямая речь, стихи пишутся без знаков препинания и заглавных букв). Во-вторых, во многих стихах нет ни намёка на ритм или рифму. Например:

я научилась любить ножи
иногда когда совсем сложно не помнить
делаю лезвием
новую насечку на своём теле

А когда нет хотя бы ритма, как в белых стихах, меня ну как-то вообще не цепляет. В общем, не знаю, каким чувством, но ощущается, что между "Кузнечиком" Хлебникова и стихами в сборнике — пропасть.

Отмечу те произведения, которые мне понравились, не только же грязью поливать, правда?

- "Партизан Марыч и Великая степь" (Алексей Варламов). Ну понятно, ректор литинститута и профессор МГУ веников не вяжет.
- "Йолотистое моё йолото" (Юрий Буйда). Тоже олдскульный автор, который, если и экспериментировал с языком, то уже наэкспериментировался. Простой и одновременно современный язык и чёткий рассказ с понятным посылом.
- "92 кг" (Евгения Некрасова). На грани, но всё же скорее да, чем нет.
- "Чьё тело?" (Евгений Водолазкин). Мэтр. Исследование-сравнение двух книг разных авторов. Вариант, как можно было интересно подать не-рассказ.
- "Рыбка" (Михаил Турбин). Спасибо за ещё одну внятную историю без почёсывания левой пяткой правого уха.
- "Безымянный" (Ася Володина). Тоже спасибо. Рассказ такой модерновый, но в хорошем смысле и тоже со смыслом.
- "Про испанцев, еду и любовь" (Татьяна Толстая). Вот, вооот, как надо писать. Вот что остаётся в душе, когда закрываешь книгу.
- "Последний раунд" (Тимур Валитов). Крипово, как говорят, но всё равно трогает. Ещё один пример, когда можно и авторского отсыпать, и сохранить мысль.
- "Отец Мороз" (Василий Авченко). Ещё один хороший не-рассказ, мысли о том, как температура в стране влияет на самосознание.
- "Зинаида Петровна" (Анна Хрусталёва). Ещё один хороший классический рассказ.
- "Пятница вечер" (Елена Посвятовская). Всё понравилось, всё к месту.
- "После тела" (Денис Драгунский). Ещё одно спасибо, было душевно.

Итого из 40 рассказов мне понравились 12. Остальные либо просто прошли мимо, либо оставили в недоумении, а потом тоже выветрились из памяти. Любопытно, что зацепили внимание все рассказы писателей с именем (если не ошибаюсь, кроме Ф. Горенштейна, потому что сюжет в итоге никуда не привёл, написан-то хорошо). К ним добавилось несколько новичков. Остальные молодые авторы пишут слишком по-новому для моего старческого мозга.
Хотелось бы в связи с этим закончить цитатой Евгения Чижова, в которой я, конечно, убеждена: "Ничто не стареет так быстро, как претензии на новизну".
Очень сложно - особенно сейчас - задать что-то новое в литературе. Большая часть людей предпочитает внятное повествование и чёткую историю с понятным посылом, а не вот это вот всё. Время покажет, затмят ли авторы-"нетакуисты" Варламова или Буйду.

Под занавес прошлого года в Редакции Елены Шубиной вышел сборник современных писателей "Тело", вообще-то, название куда длиннее, а список авторов внизу страницы мог бы составить конкуренцию какому-нибудь из текстов. Признаюсь, меня-читателя зеленое лицо пивоваровского "Посвящения Вике" и обилие букв на обложке скорее отпугивало - какой-то советской плакатностью от них веет. Но рассказы, особенно когда есть возможность отщипнуть по чуть-чуть от каждого блюда на пиршестве духа, где ведущие прозаики (и некоторые поэты) поделились своим опытом переживания телесности - ну как тут устоять.

И таки да, это хорошо. Как минимум потому что масштабный проект, собравший под одной обложкой сорок авторов (финальный редакторский спич "Об авторах" тоже вполне себе рассказ, уж точно,не хуже некоторых здешних) - такой проект дает возможность получить представление о цвете российского писательства, широкой публике мало известного. Вы пока совсем ничего не читали у Варламова. Николаенко, Некрасовой, только слышали краем уха о номинациях и премиях. Но вот прочли один рассказ, подумали про себя: А с ним/с ней я бы продолжил/а знакомство," - зацепило это вас чем-то. И вот уже целенаправленно ищете авторские книги. Ну, хорошо же?

Здесь нет единого концепта: а давайте все напишем о бодипозитиве или напротив, о неприятии своего тела; о том, как мужские свиньи эксплуатируют женские тела, порабощая души или об освобожденной от назойливого мужского диктата женской телесности; о рождении или умирании; о цветущей юности или немощной старости; о бессилии изменить данные природой физические кондиции или о том. как удалось похудеть на 40 кг, просто наладив доброжелательное общение с собственным телом; о гормональных взрывах пубертата или об изменениях в связи с менопаузой. Здесь нет единства тематики, мы все живем внутри своих тел. зависим от их потребностей, воспринимаем мир сквозь фильтр собственного самочувствия, здоровья, усталости, сытости, тактильности. И все, о чем мы говорим, так или иначе касается тела. Никто не в мире чистых идей.

Нет единого для всех формата. Кто-то пишет рассказ в хрестоматийном понимании, с завязкой, фабулой, кульминацией и финалом, даже с некоторой моралью в конце. У другого эссе, зарисовка, очерк, стихотворение, пьеса, фрагмент более объемного произведения, манифест, трактат ("Отец Мороз" Авченко напрямую восходит к "Похвале глупости" Эразма). Каждый написал о том, что близко, тем способом, который близок. И конечно, не стоило бы даже мечтать об уровне, позволяющем составить реальное представление о творчестве авторов.

Я точно не полюбила бы Майю Кучерскую за пьесу "Пионы" и хорошо. что повезло прежде прочесть ее романы. Примерно то же могу сказать о фрагменте про родинку Даши Благовой (именно после него я надолго отложила "Течения"), и про "Мы с тобой одной крови" Кати Манойло. Вера Богданова намного интереснее и глубже, чем можно решить, прочитав "Антитело" Куда более адекватное представление о творчестве в целом дают рассказы и стихи Марины Степновой, Алексея Варламова, Саши Николаенко, Алексея Сальникова, Юрия Буйды, Евгении Некрасовой, Анны Матвеевой, Аллы Горбуновой, Сергея Шаргунова, Елены Колиной, Арсения Гончукова, Татьяны Стояновой, Фридриха Горенштейна, хотя последний здесь на роли свадебного генерала и гостя из прошлого. И совершенно блистательный Денис Драгунский с "После тела", в его остросоциальную прозу, с позиций представителя среднего класса, невозможно не влюбиться.

Подводя итог: я-читатель люблю рассказы за даруемую ими возможность молниеносного проживания маленькой жизни. И думаю, я такая не одна. С этой задачей сборник отлично справляется.#РЕШ_2025