Глава 1

Юный американский бульдог кувыркался в придорожной грязи. Он валял дурака, прыгал, бил лапами асфальт, тут же перемещался на обочину, ложился на спину и подбрасывал мордой припорошенную снегом листву. Неожиданно пёс обнаружил неподалёку лужу и весело со всего размаха ринулся в тёмную жижу. Его морда выражала неподдельное чистое счастье. Он чувствовал себя так же, как ощущают себя любители русской бани. После парилки и избиения собственного тела берёзовым веником раскрасневшееся паровое облако прытко выскакивает наружу, вынося с собой клубы белого пара, потом бросается с разбегу или в сугроб, или в реку! В первые секунды кожа сжимается, ощетинивается от перепада температуры и из горла вырывается боевой призывный клич удовольствия. Вот и этот юный пёс после квартирного душного заточения ощущал себя на пике блаженства в середине грязной лужи, из его горла вырывалось счастливое фырканье, тявканье и счастливый лай. Наконец появилась хозяйка. Она пыталась призвать питомца к дисциплине, шлёпала ладонями по ляжкам, сердито трясла поводком и что-то гневно кричала. Наконец не выдержала и полезла в самую чачу, печально осматривая на ходу белые кроссовки престижной марки «Найк». Женщина кое- как уцепила своенравного малыша за ошейник и, нащупав кольцо в грязной короткой шерсти, быстро защелкнула железный карабин поводка. Пёс не особенно сопротивлялся, когда хозяйка потащила его из лужи, однако остановился в какой-то момент и интенсивно затряс мордой и боками, раскидывая вокруг себя серые брызги. Женщина и охнуть не успела, как джинсы, светлую куртку и даже лицо, покрыла жидкая глина. Парочка кое-как выбралась на тротуар. На лице хозяйки своенравного бульдога читалась досада и раздражение, зато забавная мордаха пса выражала невероятное блаженство, а пасть расплылась в улыбке, обнажая острые хищные клыки. Этот Американский бульдог мог бы считать себя собакой жестокой, если бы знал о том, сколько силы в его коренастом теле, но пёс понятия не имел, почему прохожие опасливо обходят его стороной. Щенка больше похожего на юного телёнка хорошо кормили, укладывали спать на мягкие подушки, выводили на прогулки, покупали всякие игрушки и не учили драться. Он, конечно, получал иногда шлепок по заду или поводком по спине, но такое наказание даже не обижало. Хозяева его любили. А разве из любви может вырасти агрессия?

Пётр придвинул стул и уселся у окна, с интересом наблюдая за манипуляциями пса. Он улыбнулся, увидев, как хозяйка сокрушённо покачала головой и вздохнула, а пёс уселся рядом со смиренным видом. Щенок получил дневную порцию приключений и уже хотел есть. Пивоваров представил, во что превратиться квартира пока парочка доберётся до ванной комнаты. Женщина попыталась стряхнуть с себя грязные брызги, но лишь сильнее размазала глину по светлой куртке. Январь не удержался, смилостивился и повысил температуру до плюс пяти, давая москвичам провести остатки каникул, не кутаясь в мохеровые шарфы. Пётр продолжал сидеть возле окна, углубившись в собственные мысли. Семья Пивоваровых переехала в новую квартиру совсем недавно. Район расстраивался, а коммунальщики ещё не полностью обустроили территорию. Пешеходные дорожки, придомовую зону с детскими и спортивными площадками уже облагородили, но трава на обочинах обещала зазеленеть только к весне, поэтому к собачьей радости луж и грязи в округе было полно. После возвращения с СВО, где Пётр получил тяжёлые травмы, он долго приходил в себя, а теперь ещё надо было привыкнуть протезам, которые заменили потерянные стопы. Он стал капризным и замкнутым. Сам понимал, что от его поведения страдает жена, но ничего не мог с собой поделать. Родителей Пивоваров в расчёт не брал – они как-то быстро решили вопрос с их отселением, и основная доля капризов приходилась на жену. Мария совсем не хотела одалживаться у родителей мужа на крупное приобретение, но банки не желали брать на себя риски по ипотеке. Пивоваров инвалид, жена беременная, а вдруг что-то случиться, например он не сможет трудоустроиться, как кредит станут возвращать? Неизвестно сможет ли работать мужик с такими травмами, а его жена скоро пойдёт в декрет. Отец Петра носил генеральские погоны, имел связи и вес, поэтому с ипотекой на минимальную сумму вопрос решился за считанные дни и на первый взнос старшие Пивоваровы раскошелились так же. Мария не особенно ликовала по поводу нового жилья – для неё будущее тоже рисовалось размытыми красками, но жить под одной крышей с родителями мужа считала невозможным. Именно их она винила в том, что Пётр отправился в зону СВО и вернулся инвалидом. Папаша – генерал недолго думая решил восстановить свою пошатнувшуюся репутацию за счёт сына. Анатолий Михайлович оказался замешан в коррупционных схемах, связанных с поставками продовольствия и обмундирования в армейские подразделения. А чтобы отвести от себя подозрения и замылить ситуацию, товарищ генерал с помпой отправил своего единственного сына в зону СВО. Пивоваров старший развернул целую кампанию, привлёк телевизионщиков, блогеров, газетчиков и из никому не известного IT специалиста получился герой, продолжатель офицерской династии и достойный сын своего отца! После такой рекламы вышестоящее начальство хлопало генерала по плечу и поощрительно качало головой, мол, ай да молодца, достойный поступок! И этот факт помог ушлому служаке – с места подозреваемого он плавно переместился на роль свидетеля. Когда сын вернулся в удручающем состоянии, родители приложили все усилия, чтобы поставить Петра на ноги. И поставили – через десятые руки нашлись импортные протезы, а вскоре появилась и квартира. Мария подозревала, что Пивоваровы старшие расстарались из своих соображений. Скорее всего, в глубине души они считали себя виноватыми в том, что их сын стал инвалидом. А чтобы избавиться от постоянного укоризненного напоминания, решили убрать предмет укора подальше от глаз. Генеральская парочка так быстро решила вопрос с новым жильём, что Пивоваровы младшие даже глазом не успели моргнуть. Так же Маша понимала, что покалеченные ноги можно как-то заставить ходить при помощи протезов, а вот что делать с покалеченной душой? Пётр стал угрюм, малоразговорчив и раздражителен. Мария совсем не узнавала своего мужа. Она надеялась, что её интересное положение вернёт того весёлого, доброго и любящего Петра, но время шло, а муж никак не хотел оттаивать. Он с трудом, болезненно привыкал к протезам. Однако постепенно стал выходить на улицу и даже приносил продукты из магазина. Со временем его вылазки увеличились по времени, но жену это не беспокоило, она даже не пыталась следить за его передвижениями и, как потом оказалось напрасно. Петя не мог водить машину, он посещал нужные ему места или на общественном транспорте, или на такси. А какие нужные места Маша не знала, ну мало ли военкомат, бывшая работа, приятели, сослуживцы. Не могла же она запереть его дома и контролировать каждый шаг! Да и хорошо, должен же Петя иметь свои интересы и друзей. Целыми днями Мария находилась на работе – до декрета ещё полтора месяца. Она радовалась, что пока не привязана к квартире и может наслаждаться свободой! Скоро круг сузится до одного единственного человечка! Тогда на короткий поводок! Но так радостно осознавать, что этот поводок свяжет семью вместе. А пока Петя жил отстранённо. Она часто чувствовала от него запах алкоголя, хотя в квартире не находила пустой тары. На все вопросы, которые Маша пыталась задать, муж ощетинивался, становился грубым и пресекал все вмешательства на его территорию. Как-то Пётр пришёл в изрядном подпитии. Мария с силой подавила в себе раздражение, она не ругалась, не скандалила, как в былые времена с битьём посуды и воплями на весь дом. Сейчас нужно думать о более важных вещах – во-первых: оберегать ребёнка, во-вторых: сохранять внутреннее спокойствие, в-третьих: всё равно руганью ничего не добиться. Петя только глубже уйдёт в себя снова замолчит или вздыбится, словно вокруг только враги! Она уложила его на кровать и сама прилегла рядом. Маша гладила острые плечи, короткий ёжик затылка и приговаривала:

– Спи родненький мой. Всё будет хорошо. Всё наладится. Ты дома в безопасности! Тебе ничего не угрожает! Я с тобой!

Пётр обхватил объёмную талию жены, зарылся носом в грудь и тяжело задышал, распространяя алкогольные пары. Жена чувствовала, что он не спит, и слегка отстранила его голову в темноте пытаясь заглянуть в голубые глаза.

– Всё наладится. Я всегда буду рядом. Ты самый родной человек на свете! Мой герой! Горжусь тобой!

– Я не герой! Совсем не герой! – горько выдохнул Петя. – Папаша выставил меня доблестным воином, а на самом деле я слабый, неготовый к трудностям интеллигентишка, – неожиданно он приподнял голову. – Но я не трус! Я не прятался за товарищами, не бахвалился, что мой отец генерал! Не ел лучше всех и не спал на мягких матрацах. Вообще не хотел, чтобы кто-то знал, что я из генеральской семьи. Я стоял в строю рядом с такими же мужиками. Знаешь, когда страшно хочется шутить. Это, наверное, от стресса, нервная реакция. Но иногда было невероятно страшно!

– А давай обратимся к психологу или какие-там лекари душ – психотерапевту, психоаналитику. Я найду специалиста, ты посетишь несколько сеансов, и станет легче!

После недолгой паузы Пётр отстранился, лёг на спину. Голос его прозвучал совершенно уверенно и глухо:

– Нет. Достаточно того, что я это видел и вытаскивать ужас наружу не надо! Никому не надо! – он замолчал на несколько секунд, потом заговорил хриплым голосом. – Иногда я нажимаю на глаза, чтобы картинки расплылись, исчезли раз и навсегда! Я не хочу снова переживать эти моменты, а тем более запоминать. Страх, ужас, кровь и смерть! Когда ноги и руки валяются в нескольких метрах от тела, когда кровь с бульканьем вытекает из разорванного живота и жизнь вместе с кровью покидает тело. Кажется, что я никогда не избавлюсь от этих видений, они будут преследовать меня до конца дней! – он снова повернулся, обнял жену и тяжело задышал, словно с силой сдерживал рыдания. – Ты потерпи немного, я буду стараться, но превратиться в прежнего Петю уже не получится.

– И не надо! – горячо поддержала мужа Мария. – Ты рядом и это самое главное! А вместе мы всё преодолеем! – Она легко вздохнула от того, что муж не стал дальше развивать тему смерти. Маша не хотела этого знать, слышать и видеть. Она – будущая мать оградила себя от чёрных мыслей, закрыла новостные каналы и перестала просматривать информационные ленты новостей на сайтах. Скоро появится новая жизнь и эта жизнь должна быть счастливой! Мария улыбнулась своим мыслям. – Давай подумаем, как назовём нашу девочку, – для себя будущая мама давно всё решила, но хотела продлить приятный момент.

– Так уж и девочку! Или ты уже знаешь пол? – Пётр приподнялся на локте. – И мне ничего не сказала?

– Ничего я не знаю, – засмеялась женщина, тяжело перевернулась на спину и положила руку мужа своей живот. – Если будет девочка, то назовём её Стефанией, а мальчику имя дадим Стефан в честь шведского деда.

– Со Стефанией я согласен, а парень будет Савелием! И даже не спорь!

– Не буду, но я деду обещала в его честь назвать сына, – счастливо засмеялась Маша. – Ты должен уступить!

– Я подумаю. Ну, раз ты обещала, значит, так тому и быть, – неожиданно легко согласился Пётр.

Своих родителей Пивоваров в расчёт не брал и не собирался хоть о чём-нибудь с ними советоваться, особенно в том, какое имя выбрать для ребёнка. Пётр понимал, что в нём поселилась тяжёлая обида. Именно они переломали все его жизненные планы тем, что почти силой отправили на СВО. Петя внутри горько усмехался – а ведь не чурка безмозглая, сам надел форму, сам приехал в военкомат. А сейчас деньги взял из отцовских рук на покупку квартиры. Обиду в душе лелеял, а денежки взял! И возник замкнутый круг, из которого не выбраться, потому что держалось это кольцо на связях, которые не разорвать, несмотря на досаду и гнев. Родители это данность, которую не изменить! Зато у блаженной жены нет претензий к шведским родственникам. Даже нарекания не возникли! А ведь они могли бы раньше найти девочку, которая рано потеряла мать и отца, а потом и бабушку. Маша не чувствовала тепла и уюта, воспитывалась в интернате, скиталась по съёмным квартирам! А дед Стефан Карлсон прекрасно знал, что у него есть сын в России, а значит, могут быть и внуки. И только перед кончиной совесть, наконец, пробудилась! Богатый швед решил исправить свои ошибки. Написал завещание, оставил приличное состояние внучке. И состояние настолько приличное, что молодые Пивоваровы могли бы не принимать подачки от старших Пивоваровых и целый особняк приобрести хоть на Рублёвке, хоть на берегу тёплого моря! А сейчас заехали в эту квартиру без ремонта в новостройке. Можно было бы обзавестись и комфортабельным коттеджем, и роскошным автомобилем, и шмотья какого хочешь накупить, да только не в этой жизни! Средства в валюте на шведских банковских счетах Марии есть, только каким образом их перевести на российскую территорию? Они поехать в Швецию не в состоянии даже в качестве туристов! Маша на седьмом месяце, а ему визу в Европу не дадут, потому что он является участником СВО! Да и хрен с ней, с этой Европой! На ней не зацикливается весь мир! Для отдыха и путешествий есть другие, даже более привлекательные места! Только деньги жалко! Вот если бы старый швед засуетился раньше, до того, как началась заваруха, может уже в своём доме жили, в долг ни у кого не брали, и всё сложилось по-другому – не так, как сейчас! Вот и получается, что забота Карлсона никому не пригодилась! Поздно раскаялся дед и вылез со своими родственными чувствами! А жена наивная душа, конечно рада радёшенька, что родственников нашла, да только какой толк от этой родни! И где они раньше были! Вот и получается, что обида душит со всех сторон!

Петя ощущал себя зверьком, загнанным в угол со сломанными лапками и исковерканной душой. Он пока не понимал, что с этим делать, как наладить дальнейшее существование и каким образом взять на себя ответственность за себя и собственную семью. Пётр лишь глубже уходил в молчание. Со временем он освоился в этом состоянии, свыкся, утеплился, и ему вдруг понравилось внутреннее одиночество.

Зато Мария чувствовала себя абсолютно счастливой. Жизнь постепенно налаживалась – муж рядом, новая квартира, скоро появится ребёнок. Хоть и в другой стране, но есть близкие по крови люди, она не одна не сирота. Где-то далеко в воспоминаниях проплывала Швеция. Ей казалось, что поездка к родственникам была только в её фантазиях. Столько много всего произошло за последнее время, что память затёрла некоторые эпизоды. После кончины деда Стефана Карлсона прошло не так много времени, но связь со шведской роднёй стала утихать. Тётка по линии отца, которая была прикована к инвалидному креслу, занемогла совсем. Бритта Йоханссон единственный представитель шведской семьи, с кем Маша имела возможность общаться на русском языке. Её сын Кристофер – двоюродный брат полностью погрузился в семейную жизнь. Он совсем недавно женился и пару дней назад вернулся вместе с женой Гуниллой из свадебного путешествия. Да и разговор по скайпу двух родственников напоминал общение глухого с немым. Так перекидывались через переводчика новостями, которые почти ничего не значили для них обоих. Кристофер совсем не знал привычек и быта двоюродной сестры, а с её мужем и вовсе не был знаком. А Маша сосредоточилась на своей беременности и проблемах связанных с психическим состоянием Петра. Она даже отказалась затевать ремонт в новой квартире, скорее хотелось отстраниться от родителей мужа.

Маша что-то напевала себе под нос и задумчиво перемешивала в кастрюле гречневую кашу, которая булькала и норовила прилипнуть к раскалённому дну. На соседней конфорке уже пускала пар вода, готовая принять в себя толстые сардельки. Пётр сидел рядом возле кухонного окна, наблюдая страданиями хозяйки своенравного американского бульдога. Наконец угвазданная парочка выбралась из лужи на тротуар. Пивоваров с интересом продолжал следить за собакой, потом потёр подбородок и произнёс, не отводя взгляда от окна:

– Может мне вернуться в зону СВО? К протезам я худо-бедно привык, передвигаюсь нормально. Там люди нужны.

– Ты совсем идиот? – Маша гневно глянула на мужа через плечо. – Или ты телека пересмотрел? А мне ты не нужен? Если чувствуешь себя нормально, тогда полки прибей, детскую кроватку собери и гардины прикрути! Уже как-то неловко без занавесок. Живём как на экране на всеобщее обозрение!

– Вызови мужа на час, он всё сделает!

– Ну, точно полный дурак! – Мария постучала ложкой о край кастрюли и, не вынимая её из руки, повернулась всем телом и подпёрла кулаками бока. Глаза жены метали громы и молнии. Она начала выходить из себя, как опара из кастрюли. – Значит, там ты нужен, а мне рекомендуешь мужа на час! Ты на СВО, а я в дом чужого мужика на один час? А почему только на час? Ты иди, а я другого хахаля приведу на всю жизнь! Он заботиться о нас станет, из роддома заберёт, шторы повесит, с ребёнком гулять будет и кашу ему варить!

– Прости! Я сболтнул не подумав! – Пётр досадливо тряхнул головой. – Что-то меня понесло!

– Так ты думай сначала, прежде чем что-то говорить! – жена вернулась к своему занятию. – Не понимаю, что с тобой происходит!

Помолчали. Каждый думал о своём, только монотонно тикали часы на стене и звякала ложка, ударяясь о стенки кастрюли.

– Я хочу открыть приют для животных, – Пётр прервал тягучую паузу.

– Неожиданно, – Маша снова вынула ложку, машинально облизала и положила на стол, потом отключила конфорку и внимательно посмотрела на затылок мужа. – Когда ты это решил?

– Сейчас, – плечи Петра дёрнулись. – Мать с отцом запрещали приносить в дом животных. Сначала мы периодически меняли место жительства, катались по разным гарнизонам. Потом родители часто бывали в командировках, на меня они не надеялись. Тогда я – подросток домой приходил только спать. А когда в квартире появились ковры и дорогая мебель, о животных не стоило упоминать! Мать взвивалась от того, что я рассказывал, какие у моих товарищей четвероногие друзья. Она понимала, к чему я клоню, и сразу переводила разговор на другие темы. Вот тут уж точно не до собаки, не до кошки! Мать даже вариант с рыбками отказывалась рассматривать!