© Татьяна Красильщикова, 2020

ISBN 978-5-0051-7954-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Города слышат море

Надо же так случиться —

Я родилась стократно,

Тень моя вечно бродит

В разных концах земли.

В небо взлетаю с птицей,

(это – невероятно!),

Чувствую, как качает

Море свои корабли.

Мира впитать огромность,

Быть с ним все время рядом,

Время ловить сквозь пальцы,

Слышать через века.

Плата за то – бездомность,

Вечность за то награда,

И если так умеешь —

Больше нельзя никак.

Бьются во мне под кожей

Тысячи лет дороги.

Мира в тебе так много,

Сколько представить сможешь.

Еду в ночном поезде. Колючее одеяло сползает с полки, рядом храпят чьи-то ноги. Мимо проносятся такие же вагоны – временные домики, полные людей. Сейчас поезд подъедет к Москве, а утром нас будет встречать Санкт-Петербург.

Мне всегда надо уезжать. Не могу по-другому. Когда долго нахожусь на одном месте, все как-то теряет свой смысл. Поезда я ненавижу, самолетов боюсь, перед дорогой часто паникую и пытаюсь остаться дома. Но в глубине знаю: мне безумно важно соединяться с чем-то новым, неизведанным и далеким – так душа оживает и снова начинает сиять. И, несмотря на все страхи, я снова собираю чемодан, запрыгиваю в вагон поезда, захожу по трапу в салон серебристых и зеленых самолетов, взмываю в небо вместе со всеми своими тревогами и сомнениями. И когда шасси касаются асфальта в аэропорту прибытия, все тревоги забываются. Ветер нового места гладит меня ласковыми крыльями и неожиданно говорит: вот ты и дома.

Поверить ли этим ветрам? Пока не знаю. Вот у меня вроде есть дом в Нижнем Новгороде (знакомые стены, пушистый ковер, чайник), а вроде и нет. Будто душа сложена из тысячи кусочков, тысячи домов зовут к себе, и в каждом я разная. Но это все я. В далеком, еще не увиденном Лондоне я бреду в сумерках под ярким зонтом, затерявшись в толпе; в еще не знакомом Марокко трогаю каменные стены, нагретые восточным солнцем; в Стокгольме пью кофе в помещении с белыми стенами и деревянной мебелью. Я вижу это так же отчетливо, как вижу соседние дома из окон многоэтажки в Нижнем.

Я есть, есть по всему миру. Невозможно подумать, что когда-нибудь я перестану возвращать своей душе эти ее разрозненные, разлетевшиеся осколки. Я непрестанно ощущаю кожей ветры других стран, слышу море, гул далеких кораблей… я всегда отвечаю, всегда стремлюсь навстречу. По-другому не умею. Да и не хочу.

Эта книга – про то, что расставания нет. Про то, что если ты с чем-то однажды встретился по-настоящему, всем сердцем, оно всегда остается рядом. Будь это теплый приморский город, яркий человек или даже вредный красивый кот.

Глава 1. Осень

Сентябрь. Дом всегда на своем месте

Когда лето, всегда стараешься вместить в теплые дни как можно больше ярких событий. Съездить на природу, встретиться с друзьями, отправиться в путешествие, посмотреть множество рассветов-закатов, успеть надеть все летние легкие платья, наесться ягод и фруктов. Море дел, море людей, море передвижений – ради того, чтобы наполниться, напитаться летней радостью, чтобы как можно больше ощутить и запомнить.

А потом наступает осень, дождливая, кофейная, одеяльная осень, и, ловя внутри самое яркое летнее воспоминание, ты неожиданно обнаруживаешь себя просто сидящим на деревянной лавке в старом дворике, залитом жарким июльским солнцем. Пахнет тополем и клевером, воздух раскален и неподвижен, рассохшиеся доски нагрелись от солнца. Скрипят качели, скользят по асфальту узорчатые тени листьев. В высокой траве крадется рыжий кот. А ты сидишь и даже не думаешь ни о чем, ты просто птичка, ты листок одуванчика, ты дикое яблоко с ветки, ты всего лишь часть окружающего, и, как и всё вокруг, растворяешься в июльском бесконечном тепле.

Получается, что все лето бегаешь за впечатлениями, а запоминаешь только те моменты, в которые останавливаешься.

В жизни так же.

***

Этим летом я сделала то, о чем давно мечтала – на целый месяц уехала жить на море. Не отдыхать, нет, именно жить. Мне хотелось понять, как себя ощущаешь, когда у тебя за окном не бетонные стены, а живая, дышащая, громкая морская вода.

Хотелось сыграть в игру, будто я каждый день вот так просыпаюсь от крика чаек, а не от шума машин с проспекта и звуков ближайшей стройки. Выбегаю к прохладному утреннему морю, шагаю по мокрому после дождя песку, вдыхаю морской запах. Дома завариваю липовый чай с ложечкой меда. Днем пишу тексты на балконе в компании настойчивых чаек, косящих хитрым глазом на мое блюдце с печеньем и персиками, вечером выхожу к морю, читаю хорошие книги, а потом провожаю солнце и смотрю, как темнота скрывает последние лучи заката.

…Я прямо видела, как все лишнее, ненужное остается в пыльном каменном городе, а в моем чемодане лежат исключительно свежесть, радость, интерес и полезные привычки.

Сначала все так и было. Белый самолет (белый – это для красоты образа, на самом деле он был зеленый) поднял меня и мой легкий чемодан в небо и доставил нас в приморский болгарский город. Первую неделю я активно распаковывала чемодан: доставала из него то легкое удивление, то искристую радость, то вкусное волнение. Когда все наконец-то улеглось по полочкам, в дверь постучали – доставили дополнительный багаж, «ваше-ваше, не сомневайтесь». Это оказалась маленькая корзинка с тревогой. «Ну, раз без этого никак…» – подумала я.

На следующий день стук раздался снова. Это были коробки с тоской, сумки с усталостью. Я уже все поняла. В следующие дни в чемоданах приехали: грусть, скука, вредные привычки, растерянность. На сладкое доставили красиво упакованную головную боль и бессонницу. Я еле успевала подписывать документы о получении. Мое, мое, что тут отпираться.

Куда бы ты ни приехал, главный багаж – это ты сам.

***

От моря я хотела определенности и покоя. Вот чтобы с утра встаешь – и точно знаешь, что будет дальше. Чтобы солнце падало в море в одном и том же месте в одно и то же время. Чтобы быстро выучить в лицо всех местных чаек и знать, от кого чего ожидать. Как я ошибалась!..

В день приезда я стояла на берегу, вдыхая влажный ветер. И тут из-за плеча – вкрадчивый голос: «А вот мне мама в детстве всегда говорила…». Оборачиваюсь и вижу незнакомую женщину. Она, кажется, настроена говорить со мной. «Мама мне говорила: если чайка села в воду – жди хорошую погоду; чайка ходит по песку – моряку сулит тоску. Вот теперь всегда хожу и наблюдаю, чего ожидать».

От неожиданности сразу начинаю искать глазами чаек. Сегодня они сулят тоску. Хотя… нет, и хорошую погоду тоже. Даже в этом не могут договориться. Вы уж определитесь!

Да нет здесь никакого постоянства и предсказуемости. Тут жизнь подчинена настроению моря. Полный штиль, упругая и гладкая поверхность воды, прозрачная глубина – это зеленый флаг. Норовистые «барашки», белая пена, порывы ветра, прыжки на волнах – желтый. Если с утра подняли красный флаг – море не в настроении, ожидай шторма. После урагана на берегу окажутся сотни и тысячи рыбок, ракушек, обрывки медуз и тины, мелкие гладкие камни, и любопытные чайки будут гулять по песку, разглядывая их, трогая клювами.

На море все может измениться в одну минуту – только что было тихо, и вдруг поднялся ветер. Миг назад вода была изумрудной – а стала белесо-серой. Тучи стремительно наплывают на солнце, а следы от дождя на песке высыхают за считанные минуты. Все может измениться.

Сегодня я говорю близким в окошке скайпа: «Сейчас зеленый флаг». На море важно только это. Сейчас зеленый флаг, все хорошо, все спокойно, и я стараюсь наслаждаться этой минутой.

***

Сентябрь всегда напоминает мне о моей Земле. Это место, в котором я родилась и выросла. Неважно, что это просто один из районов Нижнего Новгорода и один из многочисленных дворов. Для меня это целая Земля, я ее люблю и стараюсь чаще возвращаться туда.

Многое изменилось. Гуляя там по вечерам, я вижу, что у знакомых магазинов теперь новые вывески, от старых деревьев остаются пеньки, по-другому выглядят дворы. В доме, где продавались самые вкусные на свете булочки с маком, теперь расположился банк. Я помню, как бежала в эту кондитерскую через свой большой двор, подпрыгивая от нетерпения, сжимая в руке деньги и повторяя про себя то, что сказала мама: три булочки с маком и два эклера…

Старые качели с десятью слоями краски, привычно-скрипучее место сбора всей детворы, заменили новыми, красивыми, конечно, но совсем чужими. Я всегда очень расстраивалась из-за этих изменений. В какой-то момент мне вообще показалось, что я теряю свою Землю. Что все уже не так и не то. Что в этом месте остались лишь мои воспоминания о ней, но не она сама.

В таком настроении я брела по аллее недалеко от своего детского дома. И тут в небе надо мной появился закат. Он был такой же, как был здесь все годы, что я его помню. Подсвеченные с запада тучи, темно-лиловые, тепло-лиловые с брусничной каймой, почти лежащие на крышах красных высоток. Фонари, как всегда рано зажженные, льют желтый домашний свет на тротуары. Сгущаются сумерки, пахнет клевером и тополями, клейкий и сладкий запах, и еще какая-то непонятная трава, неизвестная, но знакомая с детства.

На этой Земле я любила любую погоду. В дождь можно было сидеть на подоконнике и смотреть, появились ли пузыри на лужах (значит, скоро закончится и можно будет идти гулять!), зимой отогревать руки под теплой водой в ванной и сушить варежки на батарее. Мне нравились первые майские молнии над притихшим, посерьезневшим двором, стожки желтых листьев на обочинах в сентябре, черные бесснежные ноябрьские вечера.

Сейчас сентябрь, на небе тот же закат, и вдоль дорог снова лежат кучки осенних листьев. И вдруг я понимаю, что Земле все равно, какие на ней меняются декорации. То, что я ошибочно принимала за изменения, никакого отношения к ней не имеет. Она все та же.

Я научилась печь булочки с маком и сидеть на подоконнике в дождь там, где я есть сейчас. Дом всегда внутри нас, на своем месте. Он не теряется, теряемся – мы.

***

Знаете, я никогда не думала, что это правда. Что так бывает.

Есть много сказок и книг о том, как человек попадает в какое-то незнакомое место и вдруг понимает, что он – дома. До того родным оказывается все, будто миллионы раз уже тут бывал. Запахи, звуки – все тебе знакомо, и от этого становится легко, безопасно и тепло.

И вдруг со мной – случилось. Удивительно, когда твое сердце отзывается неожиданно и ясно. Когда тебе где-то становится очень спокойно и внутри угадывается ощущение, что ты долго путешествовал и вернулся домой. И когда, покидая это место, начинаешь тосковать по нему – знакомому всего лишь пару дней – так, будто изнутри ниточка накрепко привязалась сюда. И тянешься обратно. И возвращаешься, и вдыхаешь родной воздух, и успокаиваешься.

Теперь в моем сердце поселился еще один дом. Пока очень осторожно, обустраиваясь, не решаясь занять сразу много места, но с каждым днем невольно врастая, пуская корни, живет во мне болгарский город Варна.

***

Варна – это поэзия каждого дня. Здесь не происходит ярких событий, нет сногсшибательных достопримечательностей. Здесь есть много солнца и много людей. Время скользит как лучи света по стенам старых домов, неторопливо и очень спокойно. Дни проходят незаметно, наполненные встречами за чашкой кофе, морским ветром и солнечными бликами на тротуаре. Ты не получаешь сильных впечатлений, не совершаешь подвигов – ты просто есть. Вряд ли ты вспомнишь хоть один из этих дней. Но они станут тобой – твоими руками, волосами, твоим дыханием, твоей силой и светом для осенних вечеров.

А по тротуарам ходят люди, и бесконечно смеются, и на плечах у них колышется кружево из солнечного света, протекшего сквозь густую листву деревьев. Вот это она и есть, Варна.

***

Когда долго живешь на одном месте, начинаешь попадать в день сурка.

Каждое утро на пляже Варны ко мне подходит знакомиться спасатель. Широко улыбаясь, он спрашивает, что это такая красивая девочка грустит (а я в семь утра не грущу, я в семь утра сны досматриваю на ходу!). Потом рассказывает о том, что опять будет дождь, что снова передают плохую погоду, что он работает семь дней в неделю – утром на пляже, вечером в баре до одиннадцати. Обязательно спрашивает, как меня зовут, представляется Валерой и говорит, что если понадобится компания, он всегда готов. «Вон моя вышка, я одиннадцатый». Одиннадцатый, повторяет он.

Я зову его про себя «рыбка Дори».

***

Болгары говорят: «Летом, в курортный сезон, мы очень, очень много работаем, чтобы зимой хорошо отдыхать».

Каждый день по дороге на пляж наблюдаю меланхоличного дядечку, который очень медленно, глядя на линию горизонта, сгребает шваброй сухие листья с дорожки. Через час иду обратно – отмечаю, что листья лежат в полуметре от прежнего места, это прогресс. А дядечка все делает вид, что работает. Через полчаса с балкона наблюдаю, как он старательно возвращает их на прежнее место. Вечером обнаруживается, что они просто сброшены с парапета в метре от их изначального местонахождения. Вот такая у дядечки работа.

Интересно посмотреть, как выглядит его отдых.

***

Живу в самом центре курорта. Тут музыка играет из любого чайника. До одиннадцати всех заглушает Элвис из бара напротив, после него становится слышно немецкий тумц-тумц с соседней улицы, хоровое пение, пляски с фестиваля «Славянский венец», оживленные голоса гуляющих, визг детей на батутах, сальса-анимация из пляжного кафе. Отдельный финт – игра соседей сверху на пианино (даже не спрашивайте). Или нет, спрашивайте – они там Лунную Сонату разучивают третий день. Лично у меня два вопроса: откуда у них пианино и когда все это закончится?

По берегу моря бегает девочка, хорошенькая, с двумя косичками, нос в веснушках, смеется и кричит: «Подарок от ТНТ – атомная бомба, подарок от ТНТ – атомная бомбаааа, атомная боо-ооо-мба!». Милашка. Что за компот в голове у современных детей – кто его разберет.

Ну, и галдеж чаек, само собой – куда же без него.

***

Болгарские чайки – это вам не гуси, не лебеди, не утки.

Нет, вы не поняли. Их чайки – это не наша мелочь, это полноценные такие звери размером с комнатную собачку, только наглее. Едят булки и шоколад, ну и огурцы, орешки, камешки – в общем, все, что плохо лежит или что плохо держит рука туриста. Поговаривают, что они могут унести с собой дамскую сумочку и уж потом разбираться, что в ней съедобного. В общем, местная мафия. Мимо с кукурузой не ходи.

Ведут перьещипательные бои день и ночь. При появлении добычи сразу делятся на три группы. Первые хватают крупные куски еды и скрываются в ближайших кустах навсегда. Вторые начинают колошматить друг друга в попытках забрать себе крохи. Третьи же просто прыгают вокруг, хлопают крыльями, орут, возмущаются – создают шумовой фон. Все как у людей, ей-богу.

Чайка – обязательная часть болгарского пейзажа. Мои фотографии: я, дерево, чайка; я, морской берег, чайка; я, римские развалины, чайка. Без этих товарищей не обходится ни одно событие. Даже ночью, выходя на балкон, я видела ту же картину: парочка немцев, идущих с вечеринки, бескрайние звезды… и чайка. Они вообще когда-нибудь спят?! Немцы-то днем спят, а я сейчас не о них.

***

Чайки прекрасно умеют будить посреди ночи. Рекомендую.

Днем я добрая и всех люблю. Ночью я ненавижу чаек и немцев (автонабор T9 написал «чайник» вместо чаек, но чайник тоже ненавижу, если разбудить в пять утра).

Стоит только одной-единственной твари (это я про чаек) проснуться и заявить: «Сегодня жарко!», как сразу польется хор голосов: «Ничего подобного», «Вчера было жарче», «Говорю вам, дождь будет», «Кто-нибудь, уймите этого психа».

Так же и с немцами – кажется, стоит одному выйти с дискотеки и завопить: «Болгария! Уууу!!!», как со всех концов курорта ему дружно хлопают и подвывают.

А я спать хочу, вот.

***

Кстати, и этот текст я пишу в половине четвертого утра, потому что наступило время Ч.

Ч – это чайки. Наглые, деловые, громкие морские чайки.

Теперь я уже уверена, что стала понимать их язык. Кто пятый день живет бок о бок с чайками, просто не может не отличать чаячьей радости от чаячьей тоски. Одна из птиц около половины четвертого утра рассказывала анекдоты, я слышала. От смеха каталась половина стаи, другая половина громко возмущалась, похоже, анекдоты были неприличными. Я возмутилась вместе с ними, потому что, во-первых, догадалась, про что анекдот, а во-вторых, я не планировала просыпаться раньше рассвета.

Среди чаек можно сойти с ума. Уже пять утра, а я не сплю, лежу и слушаю голосовые извращения. Котенок мяукает, боже, но я-то знаю, что это наглая ложь, никакой это не кот. Заскрипели старые качели, засмеялся ребенок. Зашумел ветер, затрещали ветви старых деревьев. Гвалт, писк, скрежет. Кто-то охрипшим голосом пытается петь Rammstein.

И все это они, чайки. А, не, кроме последнего, это немцы с дискотеки возвращаются.

***

Но не подумайте плохого, чайки – птицы гордые. Найдут на пляже какую-нибудь хрень и весь день гордятся.

Правила такие: найти, отбить у других претендентов, зажать в клюве и красиво гулять вдоль берега. Гулять рядом со своими, чтобы все видели, но не слишком близко, а то наскочат и отберут. И да, главное – не поддаться соблазну, не отпустить какой-нибудь комментарий во всеобщий гвалт, иначе будет как в басне про ворону и сыр. Крепятся и молчат.

Вчера одна такая особа ходила по пляжу, держа в клюве браслетик из ночного клуба. Браслетик был зеленый, красивый, на него покушались все чайки, поэтому она была особенно довольна. Выглядело это так, будто она готовится к крутой вечеринке. Вот не зря я пишу про немцев и чаек в одних текстах, чем-то они все-таки похожи.

***

А болгарский язык похож на чаячий. Такая же милая абракадабра.

Хотите охлюпков? Нет? Ну и правильно, я их тоже не люблю. А вот задушенные чушки беру с удовольствием…

В болгарском самое смешное, что написано кириллицей, слова похожи, а смысл совсем иной. «Охлюви» – улитки, «чушки» – перцы. Вкусны тут перцы, особенно «задушенные», как, впрочем, и «задушенные мидии». Впрочем, еду здесь не только душат. Я почти плакала над строкой меню «печен заек».

Хотите дыню? Тогда ни в коем случае не заказывайте «дыню», а то принесут арбуз, и пеняйте только на себя, ибо дыня – это «попиш», а вот арбуз как раз «диня». Названия рыб – особая категория. Как шутит мой папа, «если ципура сцепится с цацей, разнять их сможет только пстерва». А иногда встречаются особые шедевры в меню: «маленькая синяя рыба» – ну что тебе непонятно-то?

В болгарском ботаническом саду в сторонке грустно стоит «обыкновенный дрян», даже не цветет по весне, невесело ему, видно. А чего тут веселиться, если к нему «влизанетто заборонено» (вход запрещен) и везде таблички «Не пипай! Опасно за живота!».

Двери в магазины открываются простым способом: «дрыпни» и заходи. Если будешь жениться, и тебе предложат булку, ни за что не говори: «Спасибо, я не голоден», а то выйдет, что отказался от невесты, неудобно как-то.

Да, и ни за что в жизни не заучивай название гречки по-болгарски.

***