Светлана Нарватова

* * *

Пролог. Он же эпилог романа «Брендинг как сексуальное извращение»

Посвящается Вере Ивановне, маме моей подруги, мудрой женщине и прекрасному гинекологу

Женька сразу обратил внимание на эту миниатюрную кареглазую Катину подружку. Её звали Елизавета. Когда торжественный обед закончился и молодые (которые, кстати, были уже не столь молоды) отправились на самолёт, он сказал девушке, что с радостью доставит её до места назначения.

– Не стоит беспокоиться, я уже вызвала такси, – не проявила девица интереса к его предложению.

– Но до машины-то проводить вас можно? – Женька галантно предложил даме локоть.

– До машины можно, – милостиво согласилась та.

– Я слышал, вы врач, – решил поддержать светский разговор Женька.

– Правильно слышали.

– И что должно у меня болеть, чтобы я смог оказаться у вас на приёме?

– Голова. Причем очень сильно.

– Вы невропатолог? Ой, знаете, так нервы в последнее время расшалились…

– Мимо.

– Психиатр? Знаете, я буквально ощущаю, как начинаю сходить с ума, – он приложил свободную руку к сердцу.

– Опять мимо.

– Вы меня заинтриговали прямо. Так кто вы? Что мне нужно сделать, чтобы оказаться в ваших руках?

– Пол сменить. Я – гинеколог, – и утешающее потрепав его по плечу, она добавила. – Ну не нужно так расстраиваться. Я же могла и проктологом оказаться.

После чего Елизавета села в такси и уехала.

Глава 1

Если вы думаете, что гинекологический кабинет – не место для шуток, то вы правы. И всё же:

– И чего ты тут развалилась?

– Неприветливая ты какая, Лизка! Тебе что, кресла для меня жалко?

– Это – моё любимое. Я за ним как у станка уже десять лет почитай как. Слазь давай! – деланно-командирским тоном закончила Лизка. Елизавета Сергеевна Бесстужева, если быть точнее. Между прочим, врач-гинеколог высшей категории. Это вам не за вареньем к бабушке сходить.

Катя, более известная под именем «Котя», Лизина подруга, – скорчила обиженную физиономию.

– А вдруг ты мне сейчас как что-нибудь скажешь, а я на ногах не удержусь?

– Нет, Котя, ты не беременна.

– Я сама знаю, что не беременна. Может, – подруга замялась, – может, у меня что-то по-женски? В смысле, я – бесплодна?

Лиза только вздохнула на это.

– Ты не бесплодна, ты просто дура. И по-женски у тебя только выводок насекомых между большими полушариями. Нет, не этими. Не тот размерчик. И нечего в меня носками кидаться! Одевайся, у нас тут пол холодный, и проходи, будем чай пить.

– Лиз, мы уже больше чем полгода как не предохраняемся, а всё никак! – ныла Котя, натягивая колготки.

Котя не так давно вышла замуж. Удачно. Муж Коти, Тимур – врач по образованию, директор завода по профессии и тамерлан по призванию, – в жене души не чаял.

– Подумаешь! Каких-то лет десять-пятнадцать назад диагноз «бесплодие» ставился только после трёх лет регулярной половой жизни без предохранения. Это нормальная физиология.

– Чего же тут нормального? – шмыгнула носом Котя.

– Ну как? Ты не девочка, Тим – не мальчик. Репродуктивные способности с возрастом, увы, не растут. Опять же: начали вы встречаться. У него своя микрофлора, у тебя своя. Пока они подружатся…

– Да сколько уже можно дружиться?!

– Сколько нужно. Третье. Дети любят делать сюрпризы. Чем меньше их ждёшь, тем выше вероятность, что они появятся.

Лиза говорила громко, чтобы её было слышно в смотровом. Сама тем временем переложила бумаги со своего стола на стол акушерки и накрывала на него, что бог послал. Бог нынче не был оригинален: стандартная коробочка конфет от благодарной клиентки и чай в пакетиках.

– Не ожидала от тебя подобной эзотерики. – Подружка, наконец, оделась и вышла в кабинет.

– Бог с тобой, я стопроцентная материалистка! – заявила Лиза, разливая кипяток по кружкам.

– И эта фраза – тому явное доказательство, – хмыкнула Котя и потянулась за конфеткой.

– Не буквоедствуй. Вот смотри…

Лиза устроилась на своём многострадальном стуле, сделала глоток горячего чая и посмотрела на конфеты. Глаза б её на сладкое не смотрели. Эх, бутербродов бы сейчас. А лучше отбивную. Но есть хотелось. Лиза последовала примеру подруги и откусила кусок конфеты. Свежие.

– Ты переживаешь, что у тебя не складывается забеременеть, – продолжила Бесстужева, – считаешь дни до месячных, расстраиваешься, волнуешься… А организму плевать, по какому поводу у тебя стресс, он на любой реагирует одинаково – запускает систему повышенной боеготовности. Вот приплывают сперматозоиды к яйцеклетке: «Тут-тук, мадам, к вам можно?», а она им: «Не время нынче, мальчики! Родина в опасности!» Ты какой чай будешь: чёрный или зелёный?

– Зелёный. Что, прямо так и говорят? – Катя хихикнула.

– Нет, конечно. Когда это носители мужской сущности интересовались чьим-нибудь мнением, кроме собственного? Навалятся скопом на бедную девочку, и какой-нибудь самый удачливый того-этого. Катится такая яйцеклетка оплодотворённая, делится… наболевшим. Добирается до матки. А ей: «Мы на осадном положении», и она с ближайшими месячными – знакомиться с окружающим миром. Что ты так смотришь, между прочим, с большинством зигот так и случается. Естественный отбор: слабые, с «битым» генотипом, несвоевременные – на выбраковку. Это если яйцеклетка вообще вышла. А если стресс зашкаливает, то овуляция вообще прекращается.

Шутки-шутками, а стрессы – нынче главная причина бесплодия. Все болезни от нервов, и только сифилис от любви, как любила говаривать акушерка Вера Ивановна, которую Лиза считала своей наставницей.

– Да ладно, это ты меня успокаиваешь! – буркнула Катя.

– Успокаиваю, конечно, – согласилась Лиза. – Спокойствие в этом деле – самое главное! Бесплодие у неё! Вот было у меня в практике несколько случаев… Одну женщину помню. Пять лет её лечили. В конце на УЗИ ей врач сказал прямым текстом: "Через ваши спайки яйцеклетка не пролезет, даже если её хорошенько намылить и пинка для ускорения дать". Что тут поделаешь… Она смирилась, поехала на курорт отвлечься, горе минеральной водой запить, а там тили-тили, трали-вали. Приходит вся в слезах: теперь ещё и аменорея! Аменорее оказалось двенадцать недель.

– А муж что?

– Дурочка! Она с мужем на курорт ездила. А был случай, кстати, когда другая не с мужем… Ладно. Я вот только одного не понимаю: почему тебе Тимур всё не объяснил, он вроде медик у нас…

Тимур по специализации был реабилитологом и давно уже не практиковал, но познания имел крепкие. Что значит, советская школа! Знания вбивались качественно, на всю жизнь.

– А я с ним на эту тему и не разговаривала…

– Здрасте, приехали… Это почему же?

– Я боюсь. Он ребёнка хочет, я у меня не выходит. А-а-а! – Катя махнула рукой. – Даже начинать эту тему не хочу. Начнёт утешать, врать будет, что всё нормально. Как говорится, не хочешь получить ответ, который тебя огорчит, не задавай вопрос, на который ты можешь его услышать…

– Кать, обычно когда мужчина говорит, что хочет ребёнка, он имеет в виду, что не против в принципе. Вот вы часто сексом занимаетесь?

– Теперь уже реже…

– Сколько раз в неделю?

– Лиз, ну что за вопросы? – Котя смутилась. – Достаточно часто, чтобы залететь.

– Тоже мне пионер-герой. Сколько раз?

– Восемь-десять…

– Я так и думала, – хмыкнула Лиза. – Сейчас он тебя хочет больше, чем ребёнка. Потому что в противном случае ограничился бы одним – двумя. Сперматозоиды нуждаются в созревании. А так вы весьма успешно предохраняетесь естественным способом.

– То есть ты думаешь, что у меня есть шанс родить мою маленькую девочку? – в голосе Коти блеснула надежда.

– При таком сексуальном аппетите будущего папаши у тебя больше шансов родить мальчика.

– В смысле?

Лизка пожала плечами. Ну как вот работать с таким уровнем полового просвещения у населения?

– Y-хромосома значительно легче, поэтому сперматозоиды, которые отвечают за мальчиков, бегают быстрее. Но при этом меньше живут. Их так и называют – «зайцы». Ну там, мальчики-зайчики. Если половой акт произошёл в момент овуляции, вероятность того, что они первыми доберутся до цели, выше. «Женские» сперматозоиды – «черепахи» – наоборот, тяжелее, но живут дольше. У них больше шансов, когда половая жизнь нерегулярна. В этом случае побеждает тот, кто умеет ждать. Но по большому счёту, вероятность 50/50. Так что – как случай, бог-изобретатель, решит… Успокоилась?

– Да вроде.

Подруга и правда заметно расслабилась.

– Вот и хорошо. Ромашку попей, витаминки. И не вешай нос. Муж тебя любит, ты его любишь, нашла, о чём переживать! Всё, иди. Тимур за тобой заедет?

– Я ему не говорила, что пойду сюда. Просто он сегодня предупредил, что задержится. А у тебя приём вечерний… Ты ещё не идешь?

– Не-а. Мне после приёма ещё нужно бюрократией позаниматься… Пока-пока!

– Пока! Спасибо, Лиз! Чтоб я без тебя делала?

– Иди уже.

Лиза ещё какое-то время смотрела на закрытую дверь.

Нет, она ни капли не сомневалась, что Котя Альдиева – в девичестве Кошкина – рано или поздно забеременеет. Кто бы сомневался – зная Тимурову-то настойчивость. И это знание рождало гаденькое чувство зависти… Нет, не к их семейной идиллии – уж сама бы Лизка в одном доме с Тимуром жить под угрозой расстрела бы не согласилась. А к их будущему ребёнку. Котя была младше на три года. Самой Лизе было тридцать пять. Годы стремительно улетали в трубу. Она принимала чужих малышей, держала их на руках, они дрыгали своими маленькими ножками и ручками, и в такие моменты ей до слёз хотелось своего.

Но вот какая неурядица – для того, чтобы завести ребёнка, одного её желания было недостаточно. Нужно было желание ещё одного члена общества. И было бы крайне желательно, чтобы этот член соответствовал Лизиным представлениям о биологическом отце ребёнка. И захотел с нею встречаться достаточно долго, чтобы всё получилось. И не хотел большего. Потому что мужчина – вещь хорошая, но по своему опыту Лиза знала, что заводить его в своем доме не сто́ит.

«Ладно, что травить душу», – подумала Лиза. Достала сотовый и набрала знакомый телефон.