В данном тексте полностью сохранены авторские орфография,

стиль и пунктуация.

Фото на обложке – из домашнего архива автора.

© Светлана (Лана) Макаренко-Астрикова, 2023

ISBN 978-5-0050-6291-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Цикл «Madame», давший стимул, творческий толчок этой книге, был полностью закончен мною в 2015 году. В новое издание стихотворений, мною самой, при редактировании, было добавлено несколько стихотворений «Ангельского цикла», которые дополняют картину моего творчества, лирические темы новых моих стихов, которые посвящены ушедшим теням, и конкретно – не посвящены никому, ибо образы, лирические герои, сюжетные линии стихотворений были, существовали, очаровывали, манили – еще до меня, до моей поэтической осуществленности, как автора. Я не устаю это все объяснять своим читателям, которые упорно ищут посвящений, реальных аллюзий, прямых описаний, цитат, откровений, не думая, а, порою, и не понимая, что их – просто не существует! Жизнь диктует свои правила, наталкивая на новые пути, новые поиски, озарения, обретения, новые грани постижения и понимания мира. Стихотворения публикуются по рукописи, в электронном виде из архива автора в авторской редакции, по многочисленным просьбам читателей.

Светлана (Лана) Астрикова – Макаренко.

Яблоки в карамели

Яблоки в карамели. Лис где то – в устье сада.

В дельте. И облетели розы – у винограда.

И обметало губы и обмелело сердце..

Ангел он – тонкогубый. Ластится. Не согреться.

Врет. За щекой орехи. Лис где-то в устье сада.

А на краю постели —

ветер Эдема.. Хладом!

Пятак Харона

 
Надо привыкнуть. Орех за щекою.
Ангел исправит дефект.
Яблоки сгнили, и хвоей сухою
Пахнет смешной диалект…
Запах у строф?! Не бывает такого!
Радуга мнется в кулак. Надо привыкнуть.
Серебряно – слово. И у Харона пятак.
В потной ладони…
 

Трав предерзостных…

И трав предерзостных последний сладкий вкус…

Как горек он! Твои дрожали губы… И звон колоколов,

И эти трубы. Из серебра. И ангел, что влюблен…

Он ошалел. Он сжег себе плечо. Он просит записать.

Легко диктует

Прощает он. Смеется и ревнует. К двум апельсинам, солнцу,

Давний сон.

Баута, маска, карнавал, и кружево венисское в разрезе

Кинжала… И забытые стихи.

Ты их в гондоле нежно напевала…

Открыв чужой планшет…

Домушник.... Карты Таро

Этот твой почерк. Твои троеточия. Любишь морочить.

Я словно в дыму. И за плечо перекинул суму.

Карты Таро

Угадали все точно…

И под ногами – солёный песок, волны барашки

Осколки ракушек… Снова целую прохладный висок.

Крадучись, как подуставший

Домушник, ставлю тавро на изгибе бедра…

так. не касаясь, слегка, словно ветер…

Троя пропала. Дидона сожгла три Карфагена.

Все просто на свете:

Где – то есть – Ты. И твой почерк… без строф……

Яблоневый дым

Яблоневый дым и сад притихший.

И оглохла мутная река.

Я к тебе пришёл издалека,

Сотню лет не евший и не пивший.

Я присел на змия.

Как скамья вяленая кожа.

В сухостое, в искрах

От костра звучит простое

Слово, позабытое вчера.

Я к тебе пришел издалека.

В яблоневый дым, в туманов устье,

В серебро сентябрьское грусти

Только подчервленное слегка

Робостью строфы…

Дух полыни

Девочка, дух полыни… На ней настоян чай.

И сентябрь – весь вышел, как старый вор.

И угадан нежный простор,

Между листьев. И утро – минет…

Стынет утро в просини дней

В мятно нежном колодце ночи

Вкус полыни у губ сильней

И в листах твоих – легкий прочерк…

Мы так грешны!

Мы так грешим. Кто это нам сказал?!

Мы делим жизнь на граны, доли, дозы.

И губы, что нежнее той мимозы,

Что в феврале украсила бокал

Из тонкого стекла. Мы так грешим,

Что не поднимем глаз.

В чужом раю. Он нарисован – льдами

Кто нам сказал, что Бог уже с нами?

Шипы срезает с роз, мятежных нас,

Крестя и балуя… И осеняя Словом…

.

В рай не попадём…

И в рай не попадем, и не поднимем глаз,

Чужие чертежи и сигаретный пепел

И воробей замерз, и день прозрачно – светел

И сочинил Катулл не святочный рассказ.

В нем ангелы юны в подлунной тишине

Погрешность чертежа из двух нулей – на минус

И в нем осенний дождь. И ты, слегка дрожа,

К дверному косяку с улыбкой прислонилась…

Пропащий Бог

 
Девочка, я – как пропащий Бог,
Клоун, пропахший плохим ликером..
Цезарь меня обзывает вором, а
Клеопатра дает глоток
Кислых жемчужин
И яблок прелых,
Бусин агатовых
Злую твердь
Ты не приходишь мне
Ужин греть,
Но я мечтать
О губах несмелых —
Не перестану…
Вовек и впредь!
Обжегшая пальцы.
Королева и девочка,
Полубогиня, ты, пальцы
Обжигавшая кофе
Неважно разлуке, поверь!
За какою ты дверью, и как отворяется дверь
И какому ты молишься Богу,
Какой подмастерье,
Шьет тебе сапожок.
Не испанский – из замши дождей.
Прикоснись же ко мне!
Отвоюй, отлюби. И за гранью
Обжигавшая пальцы,
Вернись, и мне в сердце долей
Десять строчек простых.
О любви, что за нежною ранью
Рассвета…
 

Осенний маршрут

 
…Молились какому-то богу.
Бродили осенним маршрутом…
Она не была босонога
И ела печенье с кунжутом.
Без сладости взгляд или слово —
Смятенье волос под губами.
И в осени нитью суровой
Прошитое, то, что меж нами
Сбылось. Не случилось. Остыло…
 

Ангел с зонтом

 
Подожди, родная, подожди!
Ластиком сотри незримый след
Карамельно – пряные дожди
Полчаса… И нестерпимый свет
Где-то ангел пляшущий. С зонтом.
И второй, без трости и узла…
Кажется, вот этот серый дом…
И порог, где ты меня ждала…
 

Зонт пилигрима

Зябну я в свитере, в дождевике,

Зонт пилигрима меня не прельщает!

Бог, тот опять сигарету ломает

Родинку трет, и на правом виске

Щепотью пальцев рисует морщину.

Ластик из облака прочь отогнал.

Лучше бы твой он портрет рисовал,

Корча забавно смешливую мину.

Зябкую ножку, округлость плеча,

Тень от реснички, подушечку пальца.

Снова была эта ночь горяча!

Снова слова не хотят растворяться

В серости дня. И в абсурде дождя!

Забытый сад

 
Забытый сад. Надгробный.
Август пышет игольчатою, тихой
Астрой в нем. Мы ничего, переживем, замрем
Хоть это и немного неудобно.
Замрем, голубка.
Выпьем облака.
Благую манкость их,
Навязчивую хрупкость.
И будет, как огонь твоя строка…
И нежность хрустнет в ней
Ореховой скорлупкой…
 

Мохито. (Разрез на рукаве)

 
Разрез на рукаве. Мохито.
Лайм. Трава. Она нежна.
Она садится рядом.
Она за воробьем следила
Взглядом.
И в облака отправила слова.
Их не шлифуя… Странен был обряд
Взлетели буквы к ангелам, ликуя,
А я – остался рядом.. Грунт ревнуя
К ее следам. К траве – ее наряд.
 

Стеклом и словом

 
Стеклом и словом надрезая вены,
Забудь, пожалуйста, и осень, и весну!
И лист зеленый, что идет ко дну,
Скользя по облаку кофейной, нежной пены.
Как лист попал в фарфор?
Как осень в нем живет?
Томится в нем, пчелой, янтарной, и без жала…
И в лужице предутренней, как мед,
Все тает сахар льда, И будет мало
Мне взгляда и руки твоей……
 

Прощание. Неправильный сонет

 
У нас не стынет в крови прощание
Горчит прощенье, как лист кленовый
Сонет неправильный. Просто – новый.
И в нем запрятано обещание
Твоей улыбки и завитка,
У шеи, нежно к плечу склоненной.
И смотрит ангел, в тебя влюбленный,
Как в поднебесье летит строка.
 

Холодная мята

 
Но это все – последняя любовь,
Люби меня, прощай – холодной мятой.
Лимон застыл в бокале солнцем смятым,
Под ложечкой серебряной.
И кров
Для сна все ищет птица,
в стрехе, под карнизом,
И ангел с не дочертанным девизом
Взлетает к радуге. Последняя любовь.
Нечаянная, словно крошка хлеба,
Исток ее – искус нежданный снега —
И осени надломленная бровь,
В дожде…
 

Ангел флейту обронил…

А ангел флейту обронил

И семь псалмов разбил на части

Симфонии… И высшей власти

От осени вдруг подчинился дождь.

Ты ждешь меня? У двери ждешь,

Когда порой уже нет сил.

Но ты молитвы для меня

Из слов безликих не читаешь!

Лишь кисть рябинную роняешь,

Мне на колени… Я учил строфу твою…

Ее я помню…,

Босанова

 
Твоя последняя босанова.
Пирог твой с сыром, твоя строка.
Немного криво. И плащ – не новый.
И холодна в запястье рука
Твоя последняя босанова
И босоногой осени – всхлип..
Резцом тончайшим режет обнову
Кленовый лист – на лоскутья, клип.
Октябрьский дождь…
Венеция. Последняя заря.
Венеция. Последняя заря. Мазками – небо.
Розовым опалом. Не говори мне, тихо и устало
Что все – прошло. И все на свете – зря…
Не говори, что ангелы бледны,
Что изошел терцинами октябрь.
И что тебе не снятся больше сны.
И уходящий вечер в неге храбр,
И в зеркало не смотрит
Смятых вод.
 

Райский сад

 
…И сам себе, и нитка, и игла,
И жизни – домотканная основа.
Не убирай, родная, со стола!
Мы встретимся, и скоро.
Снова, снова…
Подай кувшин с прохладною водой!
Батист сорочки сбрось с плеча неспешно…
Впусти меня… как в райский сад зимой.
В нем даже согрешившие – безгрешны!
 

Птифур

Зеленоглаз был лукавый змий.

Яблоки – сладкие, чуть с кислинкой.

Ангел пером шевелил, травинкой,

Яркое граффити радуг мыл..

И молчалив был лукавый змий.

Сказку не плел из дождей прозрачных

Резко шипел лишь, что Бог – дурачит.

Давит ладонью пахучий тмин.

Смажь им мне горло! Пиши строфу,

За горизонт отодвинь голгофу.

И шоколад с апельсином – в кофе

И надкуси небесный птифур.

Слегка…

Глаз Саламандры

Мне Вас любить. Угадывать.. Не знать.

Пролить немного радуг в чашку с чаем…

И ангел на коленях расправляет,

Тот шарф, что Вы не стали надевать!

Мне Вас любить, угадывать, не сметь,

Не прояснять простые недомолвки

Вот мыши пискнули у сырной сладкой корки

В углу камина будет дерзко тлеть

Глаз саламандры. Пряная черта

Осенней ночи горизонт влечет

Бесшумно опрокинуть небо в землю, и выпить

Будто сладостный дурман…

Мне вас любить. Лишь это я приемлю…

Все остальное. Вставите в роман?