Автор года 2025
Сборник современной поэзии и прозы

Авторы: Арсентьева Ирина, Долгих Людмила, Поплавский Алесь, Войтович Михаил, Полещикова Елена, Шишина Цветана, Счастливая Танечка, Лескова Анастасия, Богданова Вероника, Старченко Ольга, Боронина Татьяна, Ащеулова Антонина, Горецкая Татьяна, Конюшенко Ирина, Яблоновская Ольга, Камушкова Мария, Никитина Валентина, Игнатюк Елена, Кречмер Алла, Муканбетов Эдияр, Емельяненко Сергей, Мороз Софья, Балдина Елена, Черников Илья, Куликова Светлана, Лопатина Марина, Бородин Сергей, Гортинская Лидия, Хайнус Инна, Хлопкова Лариса, Бородин Александр, Мейстельман Элеонора, Фёдорова-Невская Елена, Бажина Ольга, Пипкова Татьяна, Колегова Анастасия, Игнатенко Иван, Устинова Виталина, Годунова Тамара, Щеглова Ирина, Измайлова Ольга, Юкина Юлия, Яковлева Мария, Авраменко Ирина, Загоруля Татьяна, Олейник Анна, Килиджан Светлана

Дизайнер обложки Ксения Алексеева

ISBN 978-5-0068-7065-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Премия

Международного союза русскоязычных писателей

«Автор года—2025»

Номинация «Поэт года» —

Вероника Богданова

Номинация «Прозаик года» —

Цветана Шишина

Номинация «Открытие года» —

Марина Лопатина, Инна Хайнус

Номинация «Мастер слова» —

Алесь Поплавский, Михаил Войтович,

Танечка Счастливая, Софья Мороз,

Алла Кречмер, Ирина Авраменко,

Татьяна Пипкова, Ирина Щеглова,

Ольга Измайлова, Анастасия Лескова,

Лидия Гортинская

Номинация «Читательские симпатии» —

Елена Полещикова, Мария Яковлева

Алесь Поплавский

«В тесноте полутьмы предрассветной…»

В тесноте полутьмы предрассветной
нас застигнет врасплох тишина
с шебутным собутыльником летом
за бокалом сухого вина.
Опустеют столы в штофном храме.
В зал войдёт, словно поп на амвон,
полусонный, лысеющий бармен
и бесстыдно нас выставит вон.
Эта ночь, как невеста Христова,
будет снова, как с божьей стопы,
с нашей обуви старой, грошовой
вековую сцеловывать пыль.
Как святые в иконных окладах
не таят вышний свет от глупцов,
так не станем и мы прятать радость,
скалясь весело встречным в лицо.
И злословя вдогонку ушедшим,
чтоб казаться своим таковым,
надо стать самому сумасшедшим
в этом сонме фигур восковых…

«Бескрайний немой горизонт чист и светел…»

Бескрайний немой горизонт чист и светел.
В пространствах не вьюжат метели…
Проснусь, как когда-то давно на рассвете,
я в маминой тёплой постели.
Один, словно перст, в тишине антикварной.
И только в тени занавески,
её влажный взгляд с фотографии старой,
как взгляд с Рафаэлевой фрески.
В бездонных прорехах на небе бесцветном
усталое солнце маячит.
Слезятся глаза её: «Как ты там в этом
безвременье судном, мой мальчик?..»
Меняют дожди феврали на апрели.
Камзол меховой на холщовый…
«Скажи, с кем ты дни свои скудные делишь,
мой ветреный, мой непутёвый?..»
Мелькнёт чья-то тень у стены в полушаге.
С постели вскочу наудачу.
Коснусь лоскута пожелтевшей бумаги
и тихо, беззвучно заплачу…

Осень всех святых…

Надеть давно не ношенный костюм
и с лёгкостью убраться наобум
в безмолвие рассветной бирюзы
на буйволе речном, как Лао-Цзы.
На поиски истаявших седмиц,
листающихся тысячью страниц,
с печалями моими между строк…
Похоже, бог мой тоже одинок.
Похоже, что в преддверии зимы
от древности мы с ним глухонемы,
привыкшие к безумию среди
проснувшихся у смерти на груди…
Надвинув молча шляпу на глаза,
шагнуть бы этой томной ночью за…
За горизонт в предутренний туман.
Похоже, бог мой тоже в стельку пьян…
Святые духи сонных октябрей
вплетают желтизну в твоё каре.
Мы пьём с тобой церковное вино
И пялимся в безмолвное окно.
В глазах бесстрастных свет земной погас:
Богам, похоже, точно не до нас…

«Открой окно, лови закатный свет…»

Открой окно, лови закатный свет.
Лови на стёклах сполох бирюзовый.
Его уже не выдернуть без крови
из тьмы, сводящей всё вокруг на нет.
Где грусть моя, вскормившая меня,
к ногам чужим на грязную брусчатку
бросает, словно белую перчатку,
скупую тень сгорающего дня.
Эпохи ускользающей фрагмент.
В игре недостающий паттерн пазла.
И я, как воскрешённый Богом Лазарь,
расплачиваюсь мнимостью взамен.
И всё вокруг не то, и все не те…
Неважно что: пустыня это, степь ли…
Мне кажется, мы все чуть-чуть ослепли,
себя самих не видя в темноте…

«Ночь неслышно скользит по фронтону…»

Ночь неслышно скользит по фронтону.
Кто-то в храме играет Чакону.
И мне кажется, будто впотьмах
за органом сам Бог… Или Бах.
С неба сыплются скользкие капли —
золотое свечение, крап ли?..
За окольной верстою верста.
Онемелость легла на уста.
В этом коконе скудного света
Я, как призрак холодного лета,
как зачатый от жёлтых дождей
непорочной Данаей Персей.
Потеряв – не найти… Что с того нам?..
Злополучная ночь, как Горгона,
нагло льнёт к непослушным ногам…
Изливается грустью орган.
И трещат полусгнившие сучья
в неоглядных пространствах беззвучья,
в неопознанной мной темноте,
под немыслимой тяжестью тел
то ли птиц, то ли ангелов падших.
И в предчувствии внутренней фальши
оглянусь, как всегда, впопыхах —
никого… только бренность и Бах…

Блуждающие в тишине…

Всё забыто, растрачено, проклято:
майский грех и июльская спесь…
Ни злорадного смеха, ни хохота —
вроде нас, как и не было здесь.
Где вчера ещё свет лунный росы пил,
нынче прямо с утра сквозняки
разгребают янтарные россыпи
и пакуют поспешно в мешки.
Раздвигая пространства плюмажные,
тишину суете предпочтя,
как картонный паяц напомаженный,
за тряпьё уцепился октябрь.
Мы, как призраки с карточек глянцевых, —
вроде кто-то, а вроде никто…
Эти ветры, родная, обманчивы,
застегни поплотнее пальто.
С неба сыплется изморозь стылая,
серой плешью пятнает виски…
Затени, затушуй её, милая,
мановением лёгкой руки.
Седина эта божья не кстати нам,
заплутавшим во мгле вне толпы,
двум безумным, счастливым старателям,
собирающим райскую пыль…

Вечность

Здесь тихо слишком, чтоб расслышать смех.
Здесь носят глухоту как оберег.
Молчание просеяно сквозь сито.
А сказанное вслух – почти забыто.
Здесь, будто смертью смерть свою поправ,
бытует ложью вскормленная явь,
стенания сменив на хриплый шёпот,
серпы перековав опять на копья.
И праздный люд к обочинам тесня,
Таскает, как троянского коня,
по улицам скупую тень надежды,
одетую в потешные одежды.
Средь статуй, где покоятся века
под толстым слоем пыли и песка,
среди немого вычурного хлама,
такого же тлетворного, как память…

«Бросив осени под ноги лето…»

Бросив осени под ноги лето,
убегаем от той жизни к этой
из кровавых закатов в рассветы,
где гнездятся нездешние ветры,
Где роса серебрится на травах,
Где за спинами дали, как саван.
Где обителью нам и усладой —
эта ночь между раем и адом.
В этой тьме между явью и снами
наслаждаемся вдосталь плодами
с молодого запретного древа,
словно грешный Адам с грешной Евой.
И, как тени египетских мумий,
воскрешённые в мире безумий,
в этой замкнутой полости мрака
привыкаем смеяться и плакать.

«У алтарных святынь предрассветных…»

У алтарных святынь предрассветных,
на краю ускользающей тьмы,
ледяные, колючие ветры
покаянные пели псалмы.
Неземные пространства краснели,
омывая в бордовой воде,
будто в Овчей крестильной купели,
роковой распелёнутый день.
Стыл рассвет, на вчерашний похожий…
Горизонты дымились вдали…
И кукожилось сердце под кожей.
И мурашки по телу ползли.
Неприкаянный призрак муссонный
расцарапывал сонную мреть.
И мне слышались вздохи и стоны
уготованных жизнью на смерть…

«Весенней незабудкой я пророс бы…»

Весенней незабудкой я пророс бы
у рек лазурных, вскрытых ото льда,
предвидя, как под синей гладью росной
пьёт плоть мою холодная вода.
Предчувствуя, как тысячью забвений
истаивают ночи при свечах
в холодном свете, розовом без тени,
как взгляды жертв во взгляде палача.
И я воскрес бы вновь в случайном всплеске
речной волны, не эхом – тишиной…
Мне некуда идти уже и не с кем.
И всё труднее быть самим собой.
Выклянчивать у дней благие вести.
Просить у тех, кто просит сам, поди,
неся не крест свой подлинный, а крестик,
не на плечах своих, а на груди.
Я выдумал бы это захолустье,
не будь его в действительности, что ж,
ведь в каждой красоте есть нотка грусти.
А в каждой правде – благостная ложь…

Лидия Гортинская

Дно. Руководство пользователя

Когда я проснулся в понедельник, меня уже уволили. Это было удобно: не пришлось идти на работу. Электронное письмо с темой «Спасибо за всё!» пришло ночью, и теперь я наконец узнал, что всё, что я делал последние десять лет, не имело смысла. Я лежал в кровати и чувствовал себя лёгким, как будто с меня сняли цементный пиджак.

Через час мне позвонил банк. Он сообщил, что теперь я не только безработный, но и интересный пример финансового недоразумения. Через два часа меня бросила жена – вежливо и мило. Через три я понял, что теперь у меня есть свобода, и это было ужасно.

Когда я выбрался на улицу, шёл дождь. «Хороший день для перерождения», – подумал я. Только я не был уверен, в кого перерождаться: святого, убийцу или продавца пылесосов.

Я решил пойти не в бар, а в кофейню. В баре всё слишком прямолинейно: если ты пьёшь, значит, тебе плохо. В кофейне можно делать вид, что у тебя творческий кризис, а не жизнь развалилась на детали, как дешёвый шкаф.

Бариста выглядел как человек, который проснулся с мыслью «Я снова в этом аду», но маска профессионализма прилипла к его лицу крепче пенки капучино. На бейджике было написано: «Счастье рядом», а глазами он транслировал: «Но не здесь».

– Самый крепкий эспрессо, – сказал я. – Желательно такой, чтобы после него я услышал Бога или хоть кого-нибудь, кто ещё не оставил меня.

Он посмотрел на меня так, будто я попросил смысл жизни.

– У нас нет крепкого. Есть… философский, – сказал он и приготовил что-то на миндальном молоке. Он заявил мне это так, будто молоко доили с миндаля при полной луне, под шёпот людей, которые давно перестали верить в лучшее.

К чашке я получил странную награду: в углу витрины сиротливо скукожился зелёный шпинатный калач. Выглядел он так, будто пытался стать едой, но посередине процесса решил, что жизнь слишком бессмысленна. Я купил его тоже.

– Кажется, я достиг дна, – сказал я баристе, кривясь от отвратительного напитка.

– Главное – не копай, – добавил он и предложил ещё кофе.

Если бы коллеги увидели, чем я завтракаю, они смеялись бы надо мной до самого Нового года. Но, к счастью, коллег больше не было. И смеха тоже.

На остановке стоял старик и кормил голубей. Он сказал:

– Молодой человек, вы выглядите, будто только что умерли.

– Почти, – ответил я. – Осталось дождаться похорон.

Он усмехнулся и сунул мне кусок хлеба.

– Делитесь. Мир не любит одиночек.

Я стал крошить хлеб голубям, и один из них вдруг сел мне на плечо. Я ожидал, что он испачкает мне рубашку, но он просто посмотрел в глаза. Как будто сказал: «Ну и что теперь?»

И тут я понял: падение – это не дно. Это площадка для прыжка. Просто у большинства нет сил оттолкнуться.

На следующий день я проснулся раньше будильника, хотя я его даже не включал. Тело знало: сегодня уже никто не прикажет проснуться вовремя – можно сделать это просто по привычке. Я пошёл в парк, нашёл скамейку, которая выглядела так, будто уже много лет ждала человека во флисовой куртке с надломленной судьбой, и написал на картонке: «Профессиональный слушатель. Бесплатно».

И сел. Без ожиданий. Уныло, зато торжественно.

Первой подошла женщина, худощавая, в идеально сидящем пальто, с глазами человека, который всю ночь пытался быть сильным.

– Я развожусь, – сказала она, словно представлялась.

Я кивнул. Иногда признание – уже победа.

Она говорила долго, путано, перескакивала с бытовых мелочей на философию, потом на кошку, потом обратно на мужа. Я не перебивал. Иногда она смеялась, а сразу после начинала плакать. К концу монолога она сказала:

– Спасибо, что не пытались меня исправить.

И ушла, будто ей стало немного легче.

Потом подошёл мальчик лет двенадцати. Он держал собачий поводок.

– Он ушёл к соседям, – сообщил мне подросток. – У них ему, видимо, веселее.

Я сказал:

– Понимаю.

Он сел рядом и минут десять молча смотрел на голубей.

– Может, он вернётся, – сказал я.

– А может, нет. Но теперь я знаю, что могу скучать, – ответил он, как старик, который прожил сто лет.

Он оставил мне яблоко и убежал, будто мог догнать свою потерю.

Ближе к обеду появился мужчина среднего возраста, в костюме, который стоил больше моей прежней зарплаты. Он не сел. Просто стоял.

– У меня всё есть, – сказал он. – И мне… тошно.

Я кивнул:

– Привычный диагноз.

Он словно впервые за несколько лет улыбнулся, но криво, словно мышцы лица давно забыли, зачем эта функция.

– Я даже не знаю, что хочу, – сказал он. – Только знаю, что так больше нельзя.

1 2 3

...

Премиум

(0 оценок)

Читать книгу: «Автор года 2025. Сборник современной поэзии и прозы»

Светлана Куликова

На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Автор года 2025. Сборник современной поэзии и прозы», автора Светланы Куликовой. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанру «Современная русская литература».. Книга «Автор года 2025. Сборник современной поэзии и прозы» была издана в 2025 году. Приятного чтения!

О проекте

Что такое MyBook

Правовая информация

Правообладателям

Загрузить подкаст в MyBook и Литрес

Политика конфиденциальности

Документация

Помощь

Рекомендательные технологии

Реклама для бизнеса

О подписке

Купить подписку