Глава 1 Побег

У дороги, ведущей к небольшим населённым пунктам, светился супермаркет. Он не был виден с трассы – их разделяла лесополоса и четыреста метров узкого асфальта, на котором едва разъезжались машины.

Из-за отдалённого местоположения покупателей в нём много никогда не бывало, тем более мрачным ноябрьским вечером во время ливня. При порывах влажного холодного ветра начинала массово лететь листва и биться о большие светящиеся окна магазина.

За кассой скучала единственная сотрудница, а трое покупателей, две женщины и один мужчина, бродили по торговому залу. Одна из женщин, лет тридцати восьми, остановилась в ряду со специями и начала внимательно изучать составы на упаковках. На ней была подмокшая утеплённая куртка цвета хаки с рыжим мехом на капюшоне, из-под которой виднелась полоса светло-серого вязанного джемпера. Орехового цвета волосы были собраны в короткий хвост необычной резинкой на африканский мотив, на загорелом лице отсутствовали следы какой-либо косметики.

Женщина слушала разговор находившейся в соседнем ряду пары. Подслушивать было не в её стиле, но только не в этот раз.

– Все эти восемь лет, что мы в разводе, я тяну сына одна! Его проблемы тоже решаю я одна! Хоть бы раз ты поучаствовал! Я старалась тебя не дёргать, раз ты так занят… Но сейчас речь идёт о его жизни, ведь это очень страшные люди!

Мужчина заговорил менее эмоционально, чем его бывшая жена:

– Не надо было ему работать на таких людей…

– Ах, не на-а-а-до? Да при чём тут это?! Он же стал свидетелем убийства, это может случиться с кем угодно! Они объявили на него охоту. Ты хоть понимаешь?!

– Надо его спрятать в надёжном месте.

– Да что ты заладил: надо, не надо! Я без тебя это знаю! Где мы его спрячем? Найдут везде!

Женщина внезапно стихла – мимо них проходила уборщица с совком. Пара сделала вид, будто они сосредоточенно выбирают товары на полках. Уборщица ушла.

– А если его поселить на даче у Гены Трезвого? – неуверенно заговорил отец.

– А то они твоих друзей не вычислят… Алкашей!

– Ну почему сразу алкашей? – возразил мужчина и тут же об этом пожалел.

– Если человек каждый день выпивает бутылку водки, то он по-твоему кто? – воскликнула бывшая жена.

Оба родителя притихли, размышляя над сложившейся ситуацией.

– Давай соберём ему консервов, – возобновила разговор женщина. – Где-нибудь да придётся отсиживаться. Пока мы тут ходим, он уже задубел там… в машине. Оделся тонко, как будто лето…

Та, что слушала в соседнем ряду, взяла с полки пакеты со специями к мясу и лавровым листом, бросив дочитывать информацию на упаковке и быстро пошла оплачивать к терминалу. Пока кассир, не торопясь, пробивала каждую позицию, она украдкой посматривала, как эти двое складывают в корзину жестяные банки.

Автоматические двери закрылись за спиной, и слушательница чужих разговоров, посмотрев по сторонам, села в единственный припаркованный возле магазина автомобиль – Ладу Ниву белого цвета. Нива развернулась, затем выехала с территории супермаркета. Повернув направо, женщина увидела стоящую на обочине, забрызганную грязью, иномарку с включенными габаритными огнями. Видимо оставив машину подальше, они хотели избежать освещённых мест и не попасть в объективы камер.

Нива остановилась перед носом иномарки; женщина вышла из машины. Она направилась к парню, сидящему на заднем сидении, а тот начал нервничать при приближении незнакомого человека. Подошедшая показала рукой, чтобы он опустил стекло. Парень нехотя выполнил её просьбу и приготовился слушать.

– Это ваши родители сейчас в магазине? – Юноша медленно кивнул и весь напрягся. – Извините, что я вот так… спонтанно… Просто случайно подслушала их разговор. Вам надо надёжно спрятаться? – Парень снова кивнул. Было заметно – в каком он пребывал стрессовом состоянии. – У меня есть такое место. Мы с вами не знакомы, никто не будет вас искать у меня.

Молодой человек растерялся от услышанного предложения, незнакомка смотрела на него в упор и ждала ответа.

– А что за место?

– Пустующий дом в деревне. Решайте! Чем быстрее, тем лучше для вас!

– Я согласен.

Дождь влил с новой силой. Женщина накинула капюшон с мокрым мехом, подбежала к своей машине и достала из бардачка блокнот с ручкой. Она вырвала лист и вернулась к парню.

– Пишите родителям записку!

– А если сказать им на словах? – Юноша мялся и никуда не торопился.

– Зачем вообще кому-то говорить? Об этом будем знать только мы двое, а родителям вы напишите, что у вас появилась возможность поселиться в безопасном месте, чтобы не волновались. А мне вообще лучше не светиться.

– Хорошо! А что писать?

– Пишите: «Дорогие родители! Сожгите эту записку, когда прочтёте. Мне предложили помощь, и я залягу на дно…»

Женщина подумала пару секунд и добавила:

– «Как только всё утрясётся, я сам дам о себе знать».

Подождав, пока он допишет, женщина предложила бросить записку на водительское сиденье.

– Телефон при себе? – спросила она.

– Да вы что? – Сбежавший округлил глаза. – Я давно избавился от этого палева!

– Молодец! Поехали!

Парень пересел в её Ниву, и она тронулась с места, а иномарка так и осталась стоять с включенными габаритными фарами. У обоих по лицам стекали дождевые капли. Её куртка успела изрядно промокнуть, сменив цвет на тёмно-болотный. Женщина прибавила обогрев, и некоторое время они просто ехали молча.

– Меня зовут Инга. Можно сразу на «ты», если так будет удобнее.

– Кирилл.

Опять воцарилась угнетающая тишина. Юноша спохватился и добавил:

– Меня тоже зовите на «ты». Я хотел сказать: зови.

Инга удовлетворённо кивнула и решила немного разрядить напряжённую обстановку:

– Кирилл, да не нервничай ты так! Здесь нет никакого подвоха. Я выбирала товар, а они в соседнем ряду только и галдели, что ты стал свидетелем какого-то убийства. И что за тобой охотятся опасные люди. Хорошо, что я одна там стояла, а то весь магазин был бы в курсе. Болтуны твои родители, поэтому и не надо им ничего знать.

Она притормозила на крутом повороте и съехала на второстепенную дорогу, разбрызгивая во все стороны скопившиеся на ней лужи. Кирилл продолжал сидеть, как вкопанный.

– Ещё километров девяносто. У меня там дом в маленькой деревне, в нём давно никто не жил. Удобства во дворе, сразу говорю, печь дровяная, придётся топить.

Парень вышел из ступора и глухо пробурчал:

– Об интернете можно и не мечтать…

– Что?

– Да всё нормально, Ин. Не обращай на меня внимание, мне подойдут любые условия. Я даже хотел поселиться в лесу в палатке, да не успел за ней заехать.

Дворники на лобовом стекле работали беспрерывно. Это был не просто ливень, а жуткий ливень. Он колотил по крыше и капоту, словно гремящий водопад строительного щебня. Плохая видимость не давала прибавить скорость. Пока они ползли по просёлочным дорогам, им не встретилась ни одна машина. Чёрные тучи нависли над землёй и не было видно ни звёзд, ни луны. Они снова выехали на главную, оставив на асфальте следы от налипшей грязи.

– Ты, наверно, хочешь узнать, как я в это влип? – Инга на этот вопрос ничего не ответила. – Моего босса застрелили практически на моих глазах. Я вернулся не вовремя, забыл отдать ему ключи от нового помещения. Приехал назад и попал прямо в мясорубку. – Кирилл потёр пальцами лоб. – Я бежал оттуда, как ужаленный. Раньше я увлекался спортом – не думал, что это спасёт мне жизнь. Эти «увесистые туши» преследовали меня, пока не выдохлись.

В глаза ударил дальний свет встречного транспорта, и оба машинально прикрылись от него рукой, пока водитель не переключил его на ближний.

– Как там теперь отец с матерью?.. – Парень с горечью в голосе откинулся на подголовник и уставился в окно на пробегающие мимо полысевшие посадки.

Они добирались почти полтора часа. Фары осветили последний указатель «Студёные выселки». После того, как они миновали неработающий магазин советского типа и стоящую неподалёку покосившуюся остановку для принятия редкого общественного транспорта, асфальт сразу закончился. Машина съехала на грунтовую дорогу.

Нива петляла по безлюдным улицам маленькой деревушки, подпрыгивая на каждой кочке и шелестя колёсами по фрагментам дорожной насыпи. Дома появлялись то справа, то слева, но не в каждом из них горел свет – деревня действительно была глухой. Они проехали между огородами, где была полная темнота и остановились возле первого дома с правой стороны.

– Мы на месте!

Инга заглушила двигатель, оставив светящимися фары.

Выйдя из машины, они направились к небольшому домику старой постройки. Приглушённый свет забрызганных фар освещал сплошные заросли вблизи дома и на соседних участках.

Инга приподняла обруч, сплетённый из потемневшей проволоки, открыла деревянную калитку, звеня ключами в руках. Кирилл всё время следовал за ней. Пока она возилась с заедающим замком, им пришлось помокнуть. Юноша предложил помощь, но Инга сразу её отклонила, объясняя это тем, что у этого замка есть свои особенности. Наконец дверь поддалась; хозяйка сразу нажала на чёрный выпуклый выключатель.

Они оказались в сенях без окон среди мебельной рухляди, на которую были навалены ненужные предметы утвари. Инга открыла обитую потёртым кожзаменителем дверь, и они вошли в кухню.

Теперь она увидела своего подопечного при нормальном освещении. На вид Кириллу было лет двадцать семь – двадцать восемь. Он был высокого роста, при худощавом телосложении его плечи казались непропорционально широкими. Кирилл обладал вытянутым лицом, длинным носом с горбинкой и круглыми, глубоко посаженными серыми глазами. Его узкие губы придавали ему детский наивный облик, который вызывал дружеское расположение у окружающих, а тёмно-русые волосы были подстрижены у первоклассного стилиста. Чёрная спортивная куртка с серыми надписями была тонковата для такой погоды, как и чёрные туфли, тоже в спортивном стиле.

– Печь никогда не топил? – Инга открыла зольник, посмотрела, что там внутри.

– Не приходилось.

– В сарае есть дрова и чурбачки. И топор. Ещё там есть уголь. Когда начнутся морозы, добавляй совок угля. Дрова прогорят, а он тепло подержит. Но с одного угля в доме воздух будет тяжёлым. – Она потянулась вверх. – Вот эту заслонку закрывай, когда прогорят дрова. Но главное не до конца. Ты понял?

– Понял.

– А когда соберёшься растапливать, ты её сразу открывай. – Заслонка издала пронзительный скрежет, из-под неё посыпались крошки. – Телевизора нет, зато есть плитка – можешь на ней готовить. Продуктов здесь тоже никаких нет. Могу предложить только лавровый лист…

– Спасибо! Я не настолько голоден.

Инга направилась к выходу и остановилась в дверях.

– Завтра привезу необходимое.

Кирилл скромно переминался на месте.

– Тебе далеко ехать? – спросил он.

– Километров тридцать.

– Будь осторожна! Спасибо тебе за всё!

Инга вышла на улицу и произнесла последнее напутствие:

– Соседям лучше не показывайся. – После чего закрыла за собой калитку, обратно накинув обруч.

Хлопнула дверца машины, гул её мотора растворился в шуме дождя.

Оставшись один Кирилл стал осматривать дом. Не считая сеней, он состоял из двух смежных комнат: кухни и спальни. В кухне у окна стоял обеденный стол с тремя крашенными табуретами, маленький холодильник, пустой и размороженный, и небольшая тумбочка. На стене висели шкафы с посудой.

В спальне с обеих сторон от окна расположились две железные кровати – на них была заправлена постель, а сверху накинуты простые узорчатые покрывала. У стены напротив двери возвышался громоздкий шкаф с зеркалом посередине – Кирилл заглянул внутрь: в нём лежали полотенца и простыни, и висели старые вещи. Был ещё сервант, заставленный книгами, журналами и сувенирами. Возле кроватей стояли два деревянных стула с мягкой малиновой обивкой.

Окно, выходившее на дорогу, было завешано тонкими портьерами горчичного цвета, а второе, выходившее во двор, прикрывалось занавесками с голубым набивным рисунком, нанизанными на верёвку из скрученной марли. Посреди дома величественно располагалась русская печь – кое-где на ней отваливалась штукатурка, обнажая красный кирпич.

Топить на ночь печь не было сил, несмотря на жуткий холод. Кирилл снял обувь, погасил свет и залез под ледяное одеяло прямо в одежде, накрывшись с головой. Под одеялом он свернулся в позу эмбриона; в голову полезли мысли о произошедших событиях. Он решил, что ему повезло – лучше в таких условиях, чем в трёх других вариантах: в первом случае его давно могли поймать, во втором, он собирался навязаться к знакомым, где его всё равно рано или поздно бы вычислили, и в третьем, жить на улице в шалаше. Беспокойные мысли какое-то время поблуждали в голове беглеца, и усталость взяла своё – он медленно погрузился в глубокий сон.

На утро дождь закончился. Кирилл вытянулся на кровати, ощутил в ногах неприятный холод. В комнату пробивался дневной свет. Ему не хотелось вылезать из-под одеяла, но надо было бежать за дровами. Парень поверх своей куртки накинул изъеденный молью тулуп, висевший в шкафу, затем отправился искать дрова. Ведущая во двор задняя дверь закрывалась изнутри на щеколду – она громко скрипнула, и Кирилл про себя отметил, что её надо будет чем-нибудь смазать.

Воздух на улице был безмерно влажным, земля мокрой, а на увядающей траве блестела роса. Отштукатуренные стены дома, покрытые выцветшей побелкой (вероятно в прошлом бирюзового цвета) и двускатная шиферная крыша, обрастающая мхом, тоже по вине ливня изрядно промокли и начали подсыхать кое-где пятнами. Ближний сарай был завален всяческим хламом. Слева от двери у стены лежали наколотые дрова, а чурбаки валялись дальше.

Кирилл вернулся в дом с охапкой дров. Он выбрал самый бесполезный на его взгляд журнал, нарвал из него страниц и сложил их в топке. Сверху он пристроил горкой самые тонкие щепки. Теперь оставалось только разжечь. Парень отправился искать спички, нашёл в ящике стола две спичечные коробки, но, когда он открыл одну, сразу расстроился: коробка была набита канцелярскими кнопками. Он открыл вторую и издал радостный вопль: в ней лежала единственная спичка, на которую возлагалась вся надежда. Кирилл получше подготовился, добавил ещё бумаги и проверил, чтобы не было сквозняков. Затаил дыхание, чиркнул спичкой – бумага мгновенно воспламенилась. Парень старательно подкладывал новые страницы, пока огонь не стал стабильным.

К двум часам дня, когда приехала Инга, в комнатах слегка натопилось. Она тут же принялась выкладывать содержимое пакетов: крупы, картошку, курицу, разрубленную на части, упаковку спичек, банки с домашней консервацией, лекарства. Из другого пакета Инга вытащила тёплую мужскую одежду и резиновые сапоги.

– Ин, я совершенно чужой тебе человек. Зачем ты для меня всё это делаешь? – Кирилл с удивлением наблюдал за её действиями.

Она обернулась, хотела что-то объяснить, но видимо передумала, лишь сухо пробурчала: «ерунда», затем продолжила своё занятие. После она подключила холодильник, села в машину и уехала.

Первое время Кирилл не мог привыкнуть к однообразному времяпровождению и отсутствию цивилизации. Ему не хватало общения с людьми, неоновых вывесок, ночных клубов, красивых ухоженных девушек и других благ городской жизни. Но со временем он запьянел от головокружительно чистого воздуха и безмятежной тишины. Особенно, когда нападал снег и заискрился под лучами солнца. Любой клочок деревенского пейзажа напрашивался на холст. Кругом царили спокойствие и размеренность.

Соседей в непосредственной близости не проживало. Впереди всё было заброшено, а слева и сзади простирались одни огороды. Самый ближний дом, в котором по вечерам горел свет, находился через дорогу по диагонали вправо. За сараями, с той же правой стороны, был ещё один обжитой дом, но по всей видимости пользовались им только летом.

В январе выпало много снега. Огород весь покрылся белым сплошным покрывалом, деревья прогнулись под его тяжестью до самого снежного покрова. С ветки на ветку прыгали птицы и склёвывали засохшие с осени ягоды черноплодной рябины и калины. Из красной кирпичной трубы валили клубы дыма, шла очередная растопка печи. Небритый Кирилл со знанием дела колол возле сарая дрова. Перетаскав наколотое в дом, он взял веник и смёл все обронённые ошмётки коры, потом наклонился к топке и подкинул ещё пару поленьев.

Один день был похож на другой. Кирилл перечитал большую часть книг, пересмотрел журналы по рукоделию и приусадебному хозяйству, прежде, чем сжёг их. Инга периодически подвозила ему самое необходимое, затем ссылаясь на занятость быстро уезжала. Все городские передряги отошли на задний план, загородный воздух успокаивал и затягивал в сон даже среди дня. Да и по ночам Кирилл спал, как убитый, пока однажды не проснулся в пол второго ночи.

Внутри дома неожиданно раздался звук. Он резко вскочил на кровати; его сердце забилось в бешенном ритме. Какое-то время он настороженно вслушивался, пытаясь понять: что же его разбудило? Но ничего не происходило. Глубокая ночь замерла в безграничной тишине. Кирилл собрался снова лечь, как вдруг услышал за огородами протяжный вой дворовой собаки. Её завывание походило на волчье, в нём чувствовалось какое-то предупреждение.

Парень встал и включил свет – на полу валялся кусок штукатурки, отвалившийся от тёплой печи. Кирилл попил на кухне воды, выключил свет и снова лёг. Он попытался уснуть, но его голову, как всегда, заселили посторонние мысли, мешающие нормальному отходу ко сну, начались переворачивания с боку на бок. Продолжая лежать на спине, Кирилл заложил руки за голову и засмотрелся на отблески лунного света: на потолке протянулись длинные светлые полосы отражения от окна, выходившего во двор. Глядя на них, наступало ощущение спокойствия и умиротворения. Он стал медленно проваливаться в сон…

Адреналин хлынул в кровь, как прорвавшаяся дамба, а сердце забилось так, что готово было выпрыгнуть из груди, дыхание остановилось от ужаса, когда он увидел в оконном проёме, как что-то быстро прошло в сторону сарая. Он осознавал, что не спит и понимал, что видел это явно и отчетливо.

Тихо подкравшись к окну в полусогнутом положении, он попытался подсмотреть, приоткрыв занавеску сбоку так, чтобы не засветиться самому: в узком проёме был виден фрагмент пустого двора, сарай отчетливо просматривался, благодаря белому снегу. Кирилл расширил обзор и осмотрел всю территорию – нигде не было намёков на чьё-либо присутствие. Ему показалось парадоксальным то, что неизвестный слишком быстро исчез из поля зрения в тупиковой части двора, когда выбраться отсюда, не издавая ни единого звука, казалось нереально.

Он просидел на полу около получаса, прислушиваясь к обстановке за стеной, а когда его это изнурило, так же украдкой вернулся в кровать. Ему удалось заснуть только под утро.

В одиннадцать часов дня Кирилла разбудил проезжающий по улице трактор. Парень вылез из постели, оделся и отправился на разведку. Дорожка к сараям была протоптана им самим, поэтому понять, ходил ли по ней кто-то ещё, не представлялось возможным.

Подойдя к окну с уличной стороны, он просто остолбенел: верхняя граница голубых занавесок была значительно выше головы, и если учесть его рост – метр восемьдесят два, то проходивший ночью объект должен иметь высоту более двух с половиной метров. Кажется у меня начинается шизофрения, подумал Кирилл.

Его внимание застыло на сарае: крючок, на который он запирался, болтался в свободном положении. Парень точно помнил, что закрывал его – он всегда запирал на замок все двери, чтобы их не сорвал внезапно поднявшийся ветер.