Встретили меня не ласково

– Дарирадость – ваше настоящее имя или писательский псевдоним?

– О, этот вопрос мне задают при каждом новом знакомстве. Настоящее. Мама с папой расстарались, – я одарила его самой дружелюбной улыбкой, на какую только была способна, и добавила: – можно просто Дара. Друзья меня так называют.

Не помогло. Под прицелом его серых глаз я невольно выпрямилась. Капитан сканировал меня взглядом холодно и равнодушно, словно я была неодушевлённой вещью. Обидно. Я всё-таки, довольно интересная девушка. А он, как ни крути, мужчина. Я рассчитывала, что в его взгляде будет больше заинтересованности. Признаюсь, настолько холодного приема я не ожидала.

– Дара, я получил уведомление о вашем назначении к нам четыре часа назад. Такая оперативность у нас редкость, – без всякой интонации констатировал он. – И никто так и не смог объяснить мне – в чём смысл вашей миссии.

Я невольно зябко передёрнула плечами. Какой пронзающий насквозь ледяной взгляд. Почему он так смотрит на меня? Словно сомневается, что я человек.

– На мой запрос министерство ответило, что вы сюда прибыли, – он сделал паузу, продолжая внимательно изучать малейшее изменение мимики на моём лице, – чтобы сказки писать.

– Да, это именно так, – подтвердила я, сделав ещё одну попытку растопить его холодность моей лучезарной улыбкой.

Капитан ни на секунду не отвёл от меня холодных стального цвета глаз, словно ожидал, что я вот-вот сделаю что-то. Что-то странное и непредсказуемое. Например, в любую секунду начну превращаться в какое-нибудь чудовище. Или признаюсь в преступлении.

– То есть, вас прислали на закрытую для посещений даже специалистами орбитальную станцию пятого уровня опасности писать детские сказки? – без малейшей нотки сарказма в голосе уточнил капитан.

– Это решение было принято на уровне министерства, – вырвалось у меня, – это важная работа!

Вот, досада! Чего мне не стоило делать, так это уязвлять его самолюбие. Я вовсе не планировала козырять своим положением. Это вышло машинально, из необходимости защититься от давления его невыносимого сверлящего взгляда.

– И для написания детских сказок вам необходимо находится в условиях повышенной опасности? – его голос, естественно, стал ещё жёстче. – Так в чём всё-таки смысл вашего пребывания здесь?

– Я действительно должна написать серию рассказов о вашей работе. Если хотите сказок, раз это для детей.

Я не теряла надежды произвести на него впечатление, мне не привыкать встречать такую реакцию на мою профессию, и это уже не первая моя такая поездка. И, стараясь не обращать внимания на холодность его взгляда, я улыбнулась и продолжила:

– Я участвую в правительственной программе «Мечта о дальних мирах». Цель программы – привлечь подрастающее поколение к работе, которой вы занимаетесь. Вы не единственный, кто испытывает нехватку кадров. Для того масштаба исследований, людей катастрофически не хватает. И это при нашем-то населении. Но молодёжь не хочет уезжать с комфортных обжитых планет ради исследования новых миров. Поэтому, правительство решило воспитать новое поколение в том духе романтического героизма первопроходцев, которые выросли с мечтой о покорении новых миров, с жаждой исследований.

Короче, мы пишем увлекательные сказки, сценарии фильмов для детей разного возраста, с учётом их уровня развития и интересов на каждом возрастном этапе. Мы хотим воспитать детей на наших сказках о манящих неизвестных мирах, мы хотим заразить их желанием двигаться вперёд, познавать и заселять новые миры.

– Неплохое решение, учитывая, сколько тунеядцев развелось, – кивнул капитан, но взгляд его так и продолжал холодно сканировать меня. – Но почему сюда? Здесь– то детям что может быть интересно?

– Загадку этой планеты ведь до сих пор не разгадали? – улыбнулась я. – Что может быть более притягательно для детей, чем тайна? Это моё четвёртое задание, капитан. И я лучшая в этой программе, поэтому к вам направили именно меня.

Я на секунду задумалась, стоит ли мне рассказать капитану, что мои сказки и сценарии побеждали на всех трёх конкурсах, и я, как трижды победитель конкурса, получила право сама выбрать, куда хочу полететь за следующим сюжетом сказки. Что же я ещё могла выбрать, как не планету, которую исследуют уже тридцать лет и до сих пор не могут разгадать, что здесь происходит? Но, поймав на себе очередной пронизывающий насквозь взгляд капитана, решила не откровенничать об этом. Пока.

– И это единственный ваш талант?

Я с трудом смогла сохранить улыбку под его совсем не дружелюбным взглядом. Надо же какими холодными могут быть серые глаза. Как выстуженный холодом открытого космоса метал.

– Простите, я не поняла.

– В таких экспедициях как наша, обычно люди совмещают несколько профессий. Я просил прислать мне биохимика по планетарной группе класса «В», просил второго оператора и экзотехника, а мне прислали сказочницу. Вы не эколог по совместительству случайно?

– Боюсь вас разочаровать, но нет, – мои попытки пококетничать с ним остались безрезультатными. – Я журналист со специализацией на детской аудитории.

– Детской, – он на минуту откинулся назад, прикрыл глаза и вздохнул. – У меня людей не хватает, а они мне туристов засылают!

О! Неужели хоть какие-то эмоции ему не чужды? Хотя бы раздражение.

– Простите, Дарирадость. Дара, – мгновенно вернулся к официально холодному тону капитан. – И как именно будет происходить эта ваша… работа здесь? Я хочу знать, уж извините за откровенность, насколько сильно вы намеренны мешать нормальной работе станции.

Я, конечно, понимаю, что прилетела в одиннадцатом часу ночи, но это же не повод смотреть на меня как на врага? Словно я виновата в этом. Что он так уставился на меня?

– Считайте, что я журналист… – начала я, и почувствовала уже привычное мне, негативное отношение к этому слову.

– Именно поэтому я и хотел бы знать ваши планы, – лицо капитана ни единым движением не выдало его чувств, но тон голоса стал ещё холоднее, а ведь секунду назад мне казалось, что холоднее уже не возможно. – Моя задача обеспечить возможность продуктивной работы всех специалистов на станции, и присутствие журналиста этому никак не способствует. Скорее, наоборот.

– Не всё так плохо, – поспешила успокоить его я. – Я буду просто наблюдать за вами всеми, иногда приставать с вопросами. Немного фотографировать. Записывать, а потом буду тихо сидеть в своей комнате и писать. А потом опять наблюдать, фотографировать, спрашивать и писать. И так двадцать восемь суток. А потом вы от меня избавитесь.

– Двадцать восемь суток, – повторил капитан.

– Да, – улыбнулась я, хотя меня столь длительный срок тоже не устраивал. – В соответствии с вашим графиком струнного транспорта. Кстати, капитан, я понимаю, что у вас очень плотный график. Выделите мне время для интервью с вами, пожалуйста.

Я всё ещё надеялась растопить его лёд моим вниманием и доброжелательностью.

– Сколько времени это займёт? – холодно поинтересовался он на мгновение, сверившись с данными дисплея.

– Час, – я сообразила, что не выдержу столько с ним, если он будет так сверлить меня взглядом, и поправила: – или хотя бы двадцать минут для начала.

– Двадцать минут, – он даже внимания не обратил на такое сокращение времени интервью. – Завтра в одиннадцать пятнадцать, смотровая палуба возле столовой. Устраивает?

– Да, благодарю, – я улыбнулась, он нет.

Как люди вообще работают с этим деспотом? Он в каждом врага видит, или только мне такая честь выпала? А в досье говориться люди от него без ума.

– Дара, вы договор о правилах вашего пребывания здесь читали перед подписанием?

– Да, – кивнула я, хотя сейчас я не была уверена, что смогу хоть что-то припомнить из этого скучного документа.

– Прекрасно, – кивнул капитан и положил на стол передо мной массивный браслет. – Это ваш.

Я уже видела такие штуки и то, что он сейчас предложил мне надеть это на себя, было по меньшей мере оскорбительно. Я же не киборг, не больная, не приговорена к наблюдению за правонарушение. Контроль моих биопараметров – совершенно неоправданное вторжение в мою личную жизнь! Я совершенно не обязана давать кому-то возможность отслеживать перепады моего настроения или самочувствия. Это моё лично дело! Если бы не леденящий, сковывающий меня взгляд капитана, не сводящего с меня глаз, я бы в негодовании просто запустила этой штукой ему в лицо.

– Но… – подавив в себе вспышку справедливого гнева, я смогла выдавила только: – это же не коммуникатор?

– Верно, – подтвердил капитан, – это браслет биоконтроля. Носить обязательно для всех членов миссии. Доктор завтра утром откалибрует по вашим личным параметрам.

Не смотря на мои отчаянные попытки скрыть явное неодобрение относительно его распоряжения, он, конечно, всё прочёл на моем лице и холодно уточнил:

– Помочь застегнуть?

Я перевела взгляд на его руки и только сейчас заметила такой же браслет и на его запястье.

– Нет, я справлюсь.

Так, наверно, чувствовали себя бесправные рабы в далёком прошлом, добровольно надевающие на себя кандалы. Отвратительно чувство бессилия. Биошпион притворно мягко застегнулся на моём запястье. Снять его сама я уже не смогу.

– Как вы помните, по условиям подписанного вами договора, проверка и калибровка данных браслета проводится ежедневно, – пронзительный взгляд капитана хуже всякого биосканера отслеживал малейшие изменения выражения моего лица. – Доктор назначит вам время.

Вот теперь я вспомнила, что в договоре действительно было что-то про ежедневный осмотр у доктора. Как же у меня не отложилось в памяти, что я буду под постоянной слежкой? А! Точно, они же называют эту штуку официальной аббревиатурой и серийным номером выпуска. Поэтому, я даже не поняла о чём это. Вот, засада! Ладно, переживу.

Не могла же я признаться капитану, что так халатно отнеслась к ознакомлению с договором, что у меня на это времени не было. Пришлось вернуть себе непринуждённо доброжелательный вид. Под его пристальным взглядом это сделать не так уж просто.

– А теперь я предлагаю вам пройти в вашу каюту и отдохнуть после длительного перелёта, – капитан, наконец, отвел глаза от моего лица.

– О, я совсем не устала! – упрямо улыбнулась я, как только оказалась не под прицелом его взгляда.

– Рад слышать, что перелёт был не очень утомительным, но на станции сейчас без четверти час ночи, – поставил меня в известность капитан. – График работы станции выстроен по стандарту двадцати четырёх часовых земных суток. Каждое утро в семь тридцать сразу после завтрака у нас совещание. Приглашаю вас присоединиться к нам.

В его тоне не было даже намёка на то, что он действительно хотел бы меня видеть на этом совещании. Но я и не подумаю вежливо отказаться. Я журналист, мне нужно там присутствовать.

– Всё остальное время в вашем усмотрении, – капитан поднялся, давая понять, что аудиенция окончена.

– Благодарю, капитан, – я тоже встала, упрямо продолжая приветливо улыбаться ему.

– ЛИ семь проводит вас в вашу каюту.

– Простите, кто?

– ЛИ 7 – вот это юркий робот. Ваша карточка уже активирована в его программе. Он будет вашим проводником по нашей станции.

– И ЛИ 7, конечно, уже знает, куда мне нельзя соваться?