Живая ткань
Объяснительная записка Дмитрия Глуховского

Постъядерный Калининград-Кенигсберг… Новая, неразведанная доселе локация «Вселенной Метро 2033». Сурен Цормудян, славный своим романом «Странник» о Москве, решил написать о городе, в котором живет и служит.

Кто, как не он, может знать легенды и мифы о секретных подземных базах Третьего рейха, сооруженных фашистами перед самой войной? Кому, как не ему, профессиональному военному, задумать и создать роман о самых мрачных тайнах своего города, связать воедино его неизвестное прошлое и его страшное будущее?

Неподалеку от места действия «Наследия предков» и примерно в то же время завязывается сюжет другой книги нашей серии – романа «Ледяной плен» Игоря Вардунаса. И в «Ледяном плене» упоминается Кениг, а в «Наследии предков» – Пионерск.

Романы «Вселенной», как мы и предполагали, начинают сплетаться воедино, их герои – встречаться и взаимодействовать, их сюжеты – достраивать друг друга. Книги серии – больше не кирпичики, из которых мы складываем нашу крепость. Теперь они больше походят на клетки единого живого организма, которые растут, развиваются, проникают друг в друга, срастаются вместе…

Выживших в Последней войне, кажется, не так много, но им уже становится тесно на выжженных руинах мира. Человек тянется к человеку, герой к герою – и из собрания разрозненных романов образуется живая ткань настоящей Вселенной. Вселенной без кавычек.

Персонажи отлипают от бумажного листа, встают и путешествуют из одной книги в другую – иногда того же автора, иногда совсем другого, ведут себя своевольно и все меньше походят на персонажей, и все больше – на обычных людей. Герои итальянского романа телепатически связываются с героями романов русских, бороздящие океаны атомные подлодки и продирающиеся через радиоактивную тайгу бронированные конвои подбирают чужих героев, подшивают их судьбы к единому великому сюжету – сюжету саги Вселенной.

Проект «Вселенная Метро» выходит из-под контроля, перестает быть проектом как таковым – спланированным, сконструированным, – и становится организмом, созданием из плоти и крови, живой тканью, существующим уже не благодаря, а вопреки, по своим собственным законам.

Как и любое живое существо, теперь он непредсказуем. И все мы – даже и я сам – отныне можем только следить за тем, как он растет, – и удивляться.

Дмитрий Глуховский

Пролог

Давным-давно…

Стены перестали быть кирпичными еще шагов сто назад. Это даже как-то прошло незамеченным. Интересно, почему? Ах, да! Там же был обвал. Застывшее во времени падение массивной плиты потолка, которое останавливали гнутые вензелями стальные арматуры, пронизанные ржавчиной. Следом за обвалом неумолимо ползли корни деревьев, ищущие любую слабину в грунте, чтобы заполнить ее.

Они пролезли в узкую щель и двинулись дальше по прямому коридору. И лишь теперь до них дошло, что идеальной формы арок красного кирпича и стен, тронутых морщинами старости и отметинами давно минувшей войны, больше нет. Есть строгие геометрические фигуры, подчиняющиеся правилу прямого угла. Вертикальные стены. Горизонтальный потолок. И все это из железобетона. Стены несли на себе отпечаток дощатых щитов, в которые этот бетон когда-то заливался. Кое-где даже читался узор древесных волокон. На стенах больше не было надписей типа – «Цой жив», «Катя + Петя», «FRK-17», «Eminem», «ДМБ-98», «Оля-даю +7955 555…» и так далее. Надписи вообще исчезли. Просто голый бетон. Ржавые металлические скобы под потолком держали проходившие там кабели. Местами провода остались, имея плачевный обвисший вид. Еще под потолком сохранились патроны для ламп накаливания. Сам коридор не был широк. Кое-где в стене имелись ниши, словно там непременно должна быть дверь. Но стоило посветить туда фонарем, как оказывалось, что в нишах глубиной всего пару десятков сантиметров та же глухая стена. Тогда зачем эти ниши? Подумали так, наверное, все, но вслух сказал только Руслан:

– А на хрена это? – Он вошел в нишу и похлопал по ее стене ладонью.

– Да черт его знает, – Егор по прозвищу Хруст пожал плечами, светя фонарем то на стену, то на обтянутый джинсами Ленкин зад.

– Прекрати, – фыркнула Ленка и, наведя на Хруста фотоаппарат, светанула ему в глаза вспышкой.

– Дура что ли?! – воскликнул парень, дернув головой и морщась. На экране цифровика застыла конопатая физиономия Егора за миг до того, как он, сильно зажмурившись, резко отвернулся, изрыгая проклятия в адрес девушки.

– Эй, Хруст! – гаркнул Руслан, самый высокий и крепкий из четверки. – Сейчас люлей огребешь!

– Да ты крале своей скажи…

– И за кралю – тоже!

Замыкал группу Санек. Его в компании называли Гарри Потный. Такое прозвище напрашивалось само собой. Маленький рост. Очки. Серьезное до смешного лицо для семнадцатилетнего отрока. Ну и потел он сильно. Его невзрачность буквально обязывала быть в этой компании самым начитанным и вдумчивым. Ну и девственником, само собой. У Русика Каланчи была Ленка. У Егора Хруста вообще были девки, все время разные, не только в школе, но даже институтки. А у Потного Санька были книги, интернет и лучшие оценки в классе. По всем предметам, кроме физкультуры. А еще он знал, как проникнуть в подземелья под пятым фортом, минуя музейный комплекс этого самого форта.

– Тут, похоже, был какой-нибудь щит-распределитель, – тихо сказал он, светя своим фонарем в нишу и внимательно осматривая стену вокруг нее. – Вон, крепления от потолка идут. Кабель, значит, был.

– Какой щит? – повернулся к нему Хруст.

– Электрический.

– Ботаник разрулил тему, – хмыкнул Егор, обращаясь к остальным.

– У тебя есть другие варианты?

– Да нету, нету. Ты умный, а мы просто рядом идем, – подмигнул ему Егор.

– Хорош тормозить. Айда дальше! – Махнул фонарем Руслан.

Ленка щелкнула цифровиком, фотографируя нишу, и догнала своего парня.

– Интересно. Вот уж не думала, что Пятый форт еще больше, чем про него рассказывают, – сказала она с восхищением.

– А это не Пятый форт, – с серьезным видом произнес Санька, замыкающий шествие и постоянно поглядывающий на Лену. Ему очень часто хотелось быть высоким и спортивным, как Руслан. Может быть, тогда Ленка, как верная собачка, шла бы сейчас рядом с ним?

– Как это не Пятый форт? – обернулся Хруст. – Мы же вошли в Пятый форт.

– Мы вошли в колодец в стороне от него. И уже из него вышли. У этого подземелья немного другая архитектура. И возраст. Мы сейчас в коридоре, который соединял форт с чем-то другим.

– И с чем же?

– Не знаю пока. Могу сказать, из всего того, что я нарыл в библиотеке и интернете, под Калининградом… да что там, подо всей Восточной Пруссией, такие подземелья, что в голове не укладывается!

– Да выдумки все это в большинстве, – послышался голос Руслана.

Саня нахмурился. Он не любил, когда Русик пытался выглядеть умнее его. Уж чего-чего, а такое преимущество, как интеллект, в их компании было за Гарри Потным. И эту свою единственную цитадель самооценки он уступать не хотел.

– А ты где идешь сейчас? По выдуманному коридору?

– Ну, этот коридор еще ничего не значит. Таких коридоров полно в земле и вокруг города. И под Балтийском. И в Черняховске. И еще черт знает где. В Рябиновке, например.

– Ну вот ты и сам ответил, – усмехнулся Санек. – Для чего эти коридоры? Для пеших прогулок? Куда-то ведь они ведут? Помнишь, в самом центре города, в ДК моряков, куда вы с Ленкой так любите на дискотеку ходить, оказался целый завод фаустпатронов?

Несколько этажей под землей, которые немцы затопили. И про их существование когда стало известно?

– Ну, лет десять назад, кажется.

– Вот видишь! Полвека русские жили, прежде чем узнали, что у них под ногами в одном только здании. И узнали только после того, как в Германии решили передать нам какие-то найденные архивы по Кенигсбергу. Так что мы еще понятия не имеем, что тут под землей есть. Даже малой доли не знаем. Кстати, от ДК моряков до нынешнего Дома искусств можно было пройти, не выходя на поверхность. Все подвалы зданий были соединены тоннелями. Так что центральная Кнайпхофише Ландгассе дублировалась и под землей.

– Что за Хапище лагаса? – повернулся Хруст.

– Кнайпхофише Ландгассе, – поправил Санек. – Так раньше Ленинский проспект назывался.

– Блин! Тутенгесский джалеб какой-то. А я думал, что Ленинский проспект при немцах назывался Гитлерский проспект, – Хруст усмехнулся.

Раздался смех Руслана.

– Ой, Русик, а вдруг мы янтарную комнату найдем? – Ленка схватила Каланчу за руку. – Представляешь? Нам премию дадут?

– Без балды. Еще и по «Каскаду»^[1] покажут, – хмыкнул ушедший вперед Егор.

– Вот здорово-то будет! Да, Русик?

– Да все равно, Саня. Подумай сам, когда бы они сумели тут подземный город построить, в который ты так веришь? Ну сколько лет фашисты у власти были в Германии?

– Фашисты никогда не были в Германии у власти, – мотнул головой Санек.

Все обернулись и взглянули на него. Егор даже вытянул победно руку, указывая на приятеля пальцем, и выдавил:

– Ааа! Загнался, Потный! Тупого обнял! Это как же они у власти не были? Гитлер кришнаитом что ли был?

– В самом деле, Санек. Что за бред ты сейчас ляпнул? – развел руками Руслан.

– Вот дураки, – вздохнул «Гарри». – Фашисты, да будет вам известно, были у власти в Италии. В Германии были национал-социалисты.

– А какая разница? – спросила Ленка.

– Например, фашисты никогда не преследовали евреев.

Егор хохотнул:

– Ну даешь, ботаник!

– А пошел ты!

– Да погоди! – Отмахнулся Руслан. – Ну пусть нацисты, не суть. Но ведь они все равно сколько лет у власти были? Они не успели бы ничего такого построить.

– Во-первых, я про подземный город не говорил. Хотя не исключаю. Я говорил о коммуникациях и тоннелях, соединяющих важные объекты. А насчет времени… Ты забыл один немаловажный фактор.

– Какой?

– Миллионы рабов, которые будут под страхом смерти и пыток делать что угодно круглые сутки, лишь бы получить порцию похлебки и выжить. И еще. Вот тебе пример. Wehrwolf.

– Чего?

– Вервольф. Оборотень. Или «вооруженный волк», в другом переводе. Так называлась ставка Гитлера под Винницей. Немцы заняли эту территорию в сорок первом. Выперли их оттуда наши в сорок четвертом. Всего три года. И в этом промежутке времени на ровном месте появился невиданный доселе бункер. И не только бункер, но и инфраструктура. Военный городок. Был посажен вокруг лес и кустарник для маскировки. Аэродром для защиты неба. Электростанция. А ведь и про Вервольф сейчас практически ничего не известно. Только недавно выяснили, что оттуда радиация идет. Так то Украина. А здесь была Германия. Их территория. У них было более чем достаточно времени и узников концлагерей. А еще имелись подземные коммуникации фортовых укреплений времен второй империи и подземелья, построенные помешанными на всяких таких делах тевтонцами еще лет семьсот назад. Нельзя забывать и про подземные тайные убежища прусских язычников, которые укрывались там от тевтонцев, любивших устраивать на них охоту. Все это могло использоваться – и наверняка использовалось – во время секретных строек.

– Блин, Сашка, и как все это в твоей башке умещается? – Ленка, видимо, хотела сделать комплимент, но парень воспринял это как ироничную издевку. Он хмуро посмотрел на девушку и выдал:

– А там много места остается при отсутствии мыслей о гламурных шмотках и песенок «Ранеток».

– Придурок! – фыркнула Ленка.

Горечь от обидного слова подслащала радость от того, что попытка задеть Ленку увенчалась успехом. Санька ухмыльнулся:

– А знаете, друзья мои, что я вам еще скажу?

– Новую шнягу? – послышался голос Хруста, который все дальше и дальше уходил в отрыв.

Саня проигнорировал сие и продолжал:

– Почему Кениг^[2] капитулировал, никто не задумывался? Первый крупный немецкий город, форпост во всем регионе – и так сдался.

– Да потому что наши им врезали. У них выхода не было, – махнул рукой Руслан.

– Русик, три дня! – воскликнул Саня. – Шестого апреля красные начали, а девятого Отто фон Ляш^[3] капитулировал! Почему? А ведь сопротивление было ожесточеннейшее. Это же не Сталинград! Это их земля. Фатерлянд. А они слислись за три дня. И не англоянкесам. Диким большевикам! Это же на них не похоже! Рядом земландская группировка. На юге – двадцать две дивизии. Кенигсберг – город-крепость. Территория рейха. И они сдаются.

– Да ты так преподносишь, будто ничего здесь не было! – В голосе Егора теперь слышались не подначивания и ирония, а явное недовольство. – Ты, придурок, хоть знаешь, чего это нам стоило? У меня прадед тут погиб. Знаешь, какие потери у нас были? Но и мы долбили их, будь здоров! Не выдержали они нашего натиска! Вот и все!

– Перестань! Они могли драться еще долго. И даже дрались какое-то время. Тянули это самое время. Для чего – непонятно. Ведь знали, какая сила брошена на них. И все же – отклоняют ультиматум восьмого числа. А девятого – сдаются. Просто они не хотели, чтобы здесь были сильные бомбардировки. У нас имелась тяжелая артиллерия. Больших самолетов, правда, не было, но могли устроить налет англоамерикосы. Хотя бы из-под Полтавы, где у американских летающих крепостей авиабаза была. У них, у фрицев, что-то было под землей. И сейчас что-то есть. А массированные бомбардировки могли вызвать обрушения. Уж немцы к тому моменту знали, что такое бомбардировки союзников, и понимали, что если для нас штурм будет тяжел, мы церемониться не будем. Это не советский город, который надо освободить. Не польский Краков, который надо спасти от уничтожения ценой жизни наших солдат. Это город заклятого врага. Бомб жалеть не будут. Тем более что нужно было поскорее добраться до Берлина. И сделать это раньше, чем немцы додумаются заключить мир с западными союзниками и выступить против нас единым с ними фронтом.

– Все это за уши притянуто. Ты просто подстраиваешь под свою теорию…

– Егор, если бы ты меньше времени тратил на телок, а больше читал, то знал бы, что это называется одним словом – гипотеза. А всякая гипотеза нуждается в практической проверке. Что мы и делаем.

– Ну ладно. Какие еще доводы у твоей теории… гипотезы, верней? – поинтересовался Руслан.

– Да есть мыслишка, – «Гарри» уставился на странные пазы сантиметров десять шириной на полу и стенах. Посветил наверх. В потолке стальная пластина. Никто, кроме него, этого не заметил. Впрочем, Санек тоже не придал значения этой странности и двинулся дальше.

– Какая? Они прятали тут награбленное в СССР? Янтарную комнату? Золотые коронки убитых людей? – продолжал диспут Каланча.

– Чепуха! Это даже учитывать не стоит. Никакие сокровища не будут иметь то значение.