Отзывы на книгу «Язык как инстинкт»

Лингвисты - страшные люди.
Нет, серьёзно. Я не знаю больше ни одной науки, где бы так издевались над детьми.
"Вот, например, давайте мы поставим эксперимент над трехлетними и пятилетними" - сказали Стивен Крейн и Минехара Накаяма. И таки поставили. Благородной целью было что: зафиксировать, будет ли выдана детьми при составлении вопроса аграмматичная цепочка слов.
-Ask Jabba if the boy who is unhappy is watching Mickey Mouse (Спроси Джаббу, смотрит ли мальчик, который печален, Микки Мауса).
Да. Джабба. Джабба Хатт. Тот самый, из Звездных Войн. Чертова кукла Джаббы, которая отвечала детям. Самое то для трехлетних. Я честно не понимаю, как можно было до этого додуматься. Я еще не достигла того уровня лингвистического просветления. Но я стремлюсь.

Это только одно из упоминаний всех прекрасных и ужасающих экспериментов и историй из книги Пинкера, который чертовски умело и в тему делает отсылки к попкультуре.
И не забывает подшутить над Хомским, на идеях которого, в принципе, он и базируется, и всячески его любит:
"Хомский — это кабинетный теоретик, который не отличит Джаббу Хатта от Бисквитного Чудища."

Стивен Пинкер прекрасен. Я пытаюсь не проспойлерить книгу (да, научпоп тоже можно спойлерить, как оказалось, и, видимо, дальше будет немного спойлеров). Он невероятный манипулятор. Просто космических масштабов. И такой же прекрасный рассказчик. На протяжении всех N страниц, которые читаются просто залпом, он спорит сам с собой, выдвигает безумнейшие предположения, аргументируя их, сразу же приводит контрпример, убеждая нас еще больше в правильности своей позиции. И всё - чтобы потом смять нас в мячик для гольфа, ибо водил нас за нос всю книгу.

Без критического мышления к книге лучше не приближаться. Ибо это время спорить с автором, с самим собой и каждым лингвистом, упоминаемым в книге. Ну и читать бесконечное количество интереснейших примеров, это если забыть о рассуждательно-научной части.
В общем, я отправляюсь почитать еще книг этого задорного американца с седыми кудряшками, а эту советую к прочтению всем заинтересованным.

И да, паблики Вк вас обманывают. В языке эскимосов нет сотен/десятков слов для обозначения снега. Их гораздо меньше, примерно как в английском языке, чуть больше десятка.

Антрополог Лора Мартин документально зафиксировала, что эта легенда родилась в городском кабинете, становясь все более впечатляющей с каждым пересказом. В 1911 г. Боас как-то случайно обмолвился, что эскимосы имеют четыре не связанных между собой корня слов для обозначения снега. Уорф приукрасил этот рассказ, упомянув уже цифру семь и намекнув, что можно насчитать и больше. Его статья широко разошлась по разным изданиям, потом стала цитироваться в учебниках и популярных книжках по языкознанию, что привело к невероятному раздуванию первоначально упомянутых цифр в книгах, статьях и газетных колонках «Удивительное рядом».

И помните: никогда не отдавайте своих детей на растерзание лингвистам.

Во все времена во всех человеческих сообществах язык изменялся, хотя разные части языка изменялись в разных человеческих сообществах по-разному.

Есть у вас мечта нематериального свойства? В смысле, не яхта, Ferrari, отель в Дубае в собственность - не то, для чего нужны, главным образом, деньги. Я мечтала понимать сказанное-написанное на чужих языках и всегда думала, что это нереально, нужно с детства воспитываться в двуязычии и/или окончить языковую спецшколу, и/или долго жить в чужой стране с возможностью глубокого  погружения. А без того, оставь надежду, всяк...

Пока однажды не взяла себя в руки, хорошенько пнув собственную лень и неуверенность, и занялась, наконец, языками. Многими, за тот период  прошла в общей сложности четырнадцать языковых курсов, в том числе такие не самые популярные, как португальский, датский, венгерский. На каждом стараясь прочитывать хотя бы небольшую книжку. Эксперимент длился три года с небольшим,  оказался насыщенным, хотя непростым периодом личной истории. На испанском и английском я теперь читаю, польский понимаю с голоса, при необходимости пойму написанное на любом индоевропейском. Неожиданным побочным результатом стало быстрое чтение на русском.

Это вступление было к тому, что , случись "Язык как инстинкт"  со мной в тот период, книга наверняка произвела бы большее впечатление и послужила источником немалых читательских радостей.  Подумать только, тебе авторитетно, на шести сотнях страниц объясняют, что язык встроен в человека врожденной функцией, как плетение паутины в паука и умение строить плотины в бобра. Как минимум, вдохновляющее чтение.

Сегодня, когда роман с лингвистикой отошел в область нежных воспоминаний, я воспринимаю такого рода книги как занятный нон-фикшн, но с изрядной долей критичности. То есть, к Теории универсальной грамматики Ноама Хомского, популяризации которой Стивен Пинкер посвящает этот труд, я с большим уважением. Идея встроенного на генетическом уровне механизма инстинктивного постижения языка мощнейший стимул для желающих изучать.

Печально, что времени на активацию  отводится всего-то до двенадцати лет, но может быть как-то можно активировать и по истечении этого срока? Многие литературные переводчики, я знаю, приходили к серьезным занятиям в куда более зрелом возрасте. И значит, не стоит сбрасывать с корабля современности функциональный и когнитивный подход к лингвистике, олдскульные и не столь яркие, как порождающая лингвистика Хомского, но многое объясняющие в механизмах осознанного овладения языками.

Тем более, что достичь уровня убедительности, как это было с "Лучшим в нас. Почему насилия стало меньше"  на сей раз Пинкеру не удалось. Книга чрезвычайно неровная с точки зрения стиля.  Все время не покидало чувство, что он растекается мыслию по древу, мечется во все стороны, одновременно полемизируя с оппонентами, присаживаясь поболтать за чашкой чая с единомышленниками (говорящими с ним на одном языке), продолжает объяснять не до конца понятое студентами в ходе спецкурса, и лишь в последнюю очередь вспоминает собственно о читателе.

Еще один нюанс, исходя из которого я не рекомендовала бы этот томик русскому читателю, в то время, как англоязычному эта особенность подарит много радости.  Книга выражено англизированная. Для иллюстрации своих идей автор приводит массу замечательно интересных примеров историко-географических, социально-обусловленных, стилистических  трансформаций английского языка.

Немало страниц посвящены восхитительным игрищам с идиомами, когда, буквализацией значения расхожие выражения  доводятся до абсурда.  Кроме того, "Язык как инстинкт" это еще и разговор о литературном стиле. Где наряду с универсальными советами о том, как следует работать с текстом, сколько раз вычитывать и редактировать его, немалую роль играют и такие специфически английские темы, как насколько приемлемо использование тех или иных слов и выражений. Вы найдете их полезными, если собираетесь писать книги на английском, в остальных случаях вряд ли.

Резюмируя: книга представляет интерес для очень ограниченной и специфичной читательской аудитории, и практически невозможна для адаптации к руксскоязычным реалиям.

Книга оставила неоднозначное впечатление. Интересно, но местами откровенно скучно, порой достаточно спорно. Возможно, не совсем то, что я надеялась найти. Мои ожидания не оправдались в полной мере, к сожалению. Но это личные впечатления…Что касается самой книги, то это довольно объемное исследование, на мой взгляд, своеобразный сборник статей.

Язык как сложная система, структура рассматривается с разных точек зрения, на разных уровнях, с любопытными примерами. Главная идея, которую транслирует автор, заключается в том, что язык является частью человеческой сущности (природы), инстинктом, биологической адаптацией. Присущ человеку с рождения, имеет единые грамматические принципы.

С. Пинкер развеивает множество мифов касательно языка. Углубляется в весьма интересные темы. Связь языка и мышления. Возможно ли мышление без слов? Как вообще мы понимаем язык? Почему так много языков на земле, с чем это связано? Как дети учатся воспринимать родной язык, почему необходимо время, чтобы ребенок заговорил? Гены, эволюция и многое другое.

И все же, несмотря на то, что написано достаточно легко и увлекательно, я читала без особого удовольствия. Видимо, уверенность автора в своей точке зрения и его упорные попытки доказать свою правоту, показались мне немного утомительными. Сложилось такое впечатление, что тебя все время хватают за руку и разворачивают в «правильное/верное» направление.

Первая прочитанная в переводе и третья вообще у Пинкера. Промежуточный вывод - очень уж любит повторяться) Нужно делать большой зазор между книгами, если будет желание читать их все. Тем не менее, больше всего пересечений и повторений с "Words and rules", а ее у нас вроде как не переводили, так что для читающих в переводе это вроде бы единственная "языковая" книга Пинкера.
Книга довольно зубодробительна для не-лингвистов. Мне кажется, у автора в принципе фишка - самое тяжелое дать в начале, а со второй половины становится обычно легче. Но здесь полегчало только ближе к последней четверти)
Общий итог, о чем книга - об универсальной грамматике и языке, и о том, как мы им овладеваем. О том, что не бывает примитивных языков или диалектов - все до одного исключительно сложны и имеют развернутые грамматические своды правил и законов. О том, что универсальная грамматика - это не то, что мы изучали в школе в разделах типа "орфография", а то, что знаем без специального изучения, не задумываясь. Нас не учат в школе применять падежи - мы их все к этому времени применяем бойко и безошибочно, нас просто знакомят с явлением и дают ему название. Набор правил не имеет отношения к этой универсальной части языка, это скорее про вариативную его часть, которая не поддается интуитивному осмыслению.
Конкретный же язык, английский/корейский/русский/банту, по мнению Пинкера - это результат некой договоренности, возникшей на каком-то из этапов существования какой-то группы людей. Но во всех языках есть глаголы, существительные, и прочие связывающие их детали и конструкции. Попутно автор развенчивает популярные мифы вроде тех, что у эскимосов куча слов для снега или про племена без понятия будущего времени. Если про снег это давно известный факт лингвистического подлога, то авторы вторых мифов, по мнению автора, путают форму и содержание - отсутствие временной формы для глаголов будущего времени в языке не означает отсутствие понятия будущего - в таких языках есть слова для "завтра", "через год" и тд. Так что Пинкер категорически не согласен с популярной идеей о том, что язык определяет мышление - по его словам, мыслить мы начинаем значительно раньше, чем говорить, и нарекаем словами явления и формы, а не наоборот)
Помимо прочего, Пинкер бороздит темы звукоизвлечения, словосоставления, овладевания языком (и здесь не без примеров различных типов афазий), возраста языкового взрыва, речевых центров в мозге и эволюционных теорий происхождения языка. Не обошлось и без жестового языка - и его сравнения с... гм, как это сказать - звуковым? (к вопросу о том, что нам ничто не помешает осознать явление, даже не имея для него названия)))). И о попытках обучить жестам животных тоже будет.
Львиная доля язвительности досталась граммар-наци, разумеется. Как практически любой лингвист, Пинкер относится к тем, кто приветствует развитие и изменчивость языка, и считает, что слэнг обогащает язык, а не наоборот. Кстати, для меня было открытием, что clever (умный) - пришло из слэнга.
По переводу - весьма и весьма неплохо. Все примеры даны в двуязычном формате, что здорово. Огрехи есть, но мелкие. Вроде "словокузнеца" (wordsmith в переводе скорее "акула пера" или "мастер слова", незачем было делать дословную кальку) или странной транскрипции "фунджи" - мне казалось, что даже не специалисту знакомо хотя бы слово "фунгицид", и если бы не было рядом английской версии fungi я бы даже не поняла, что речь о грибах как о царстве живого мира)))
Но, повторюсь - в целом очень и очень хорошо. Но местами сложно. Казалось бы, такие банальные для нас вещи, когда мы просто говорим о чем-то, когда их раскладывают в эти лингвистические структурные формулы и схемы, способны завести ум за разум. Цитаты из Хомского просто нечитабельны - медаль лингвистам за то, что они могут это читать и понимать)))
В общем, делаю пока перерыв. Но еще вернусь, попозже)

Поскольку во время прочтения этой книги в моей голове борясь друг с другом появлялись, развивались и никак не могли заткнуться две разные, но равноценно важные мысли, я решила писать эту рецензию в сонатной форме.

Сogitabondo
Наличие у меня определенного вида дисграфии (нет, официального диагноза у меня - пока - нет, но очень хотелось добавить моему недостатку немного солидности) периодически приводит к лёгким спорам о необходимости писать строго по существующим правилам современного русского языка (как и обязанности отслеживать вводимые и отменяемые нормы этого же языка). Если к этому добавить мою любовь конструировать новые слова для как можно более точного выражения возникающих в моей голове образов, то можно легко представить всю мою нелюбовь к учебникам по грамматике, словарям и прочим базовым инструментам поборников прескриптивной лингвистики. Эти метания между “я чувствую как должно быть” и “Розенталь со мной не согласен” сформировали мою неуверенность в своих лингвистических силах и я очень рада, что есть Стивен Пинкер, который сможет побыть моим щитом (всё же на его мнение можно положиться, у него докторская степень в Гарварде). Итак, какая же мысль Стивена Пинкера привлекла меня в первую очередь? Мысль о том, что язык это инстинктивная потребность каждого человека, который сперва думает в виде мыслекода, а затем переводит свои мысли в словесные цепочки. И любая речь, включая речь людей необразованных, людей из отдельных субкультур, общающихся на сленге, а также людей из регионов, говорящих на локальных диалектах, это очень сложный механизм, достойный внимания, изучения и развития. Есть и вторая интересная мысль. Это не родители учат языку детей, а дети усваивают язык из речи родителей, слушая, повторяя и экспериментируя, а затем перекладывая свои образы и свои внутренние правила на живой язык. Каждый раз каждый новый ребенок до своего примерно шестого года рождения заново создает язык своих родителей, переосмысляя услышанное и приводя в соответствие свои мысли с языком родителей (либо с языком жестов, если это глухой ребёнок). Какая же может быть перспектива у моего родного беларуского языка, который большинством изучается в уже школьном возрасте, в большинстве своем сохранился в виде письменной речи и в живом виде присутствует в основном среди возрастного населения в деревнях.

Evoluzione
На первый взгляд, мысль о том, что говорящие на упрощенном языке подростки или языковые меньшинства (я долго пыталась понять как же назвать всех тех, кто говорит на не классическом языке, и пришла вот к такому искусственному термину, живите теперь с этим) имеют столько же прав, сколько и говорящие на официально признанном диалекте языка, кажется слишком дерзкой, но если взять перспективу чуть более широкую, чем в одно поколение, всё проясняется. Если поговорить с человеком сознательного возраста 30-40 лет, то он скорее всего сможет рассказать про как минимум три разных стиля речи в своем окружении: первый это новаторский, “понапридумали новых слов” язык подростков, второй - этот “нормальный” язык, на котором говорит сам рассказчик и наконец этот "какой-то устаревший", со странными архаичными словами язык родителей. Однако, если взять перспективу в несколько сотен лет, можно заметить, как каждые несколько десятков лет язык виртуозно обогащается молодым поколением, постепенно усваивается, а потом сохраняет самые удачные изменения в виде новой нормы. Например, разница между американским и британским английским это в большой степени как раз различия в скорости и направлении подобных изменений. А что происходит с языком, который мало обновляется, поскольку на нём разговаривают чаще в школе, у бабушки или в узких кругах взрослых друзей на никак не бытовые темы? Как минимум это приведёт к отсутствию бытовой “современной” лексики, поскольку язык будет мало использоваться в обычной жизни. В результате эти пробелы придётся заполнять отдельными словами или даже языковыми структурами из иных языков, например из русского, польского или украинского (если человек живет в приграничной зоне и именно эти языки активнее используются в его регионе).

Evanescenza
Язык жив, пока его используют - наконец я могу это написать ясно осознавая неизбежность этого утверждения. Сначала дети учатся приводить свои мысли в соответствие с языком родителей, затем подростки пытаясь как-то обособиться от старшего поколения, перенасыщают свою речь слэнговыми словами и только “своим людям” понятными фразами. Через несколько лет большинство подобных нововведений исчезнет, но какая-то небольшая их часть обязательно изменит язык и превратится в банальность для следующего юного поколения. Изучая язык в более старшем возрасте, мы упускаем ту творческую часть, которая вдыхает в язык жизнь. Поэтому, дорогие мои беларусы, если вы хотите сохранить наш язык, обязательно говорите на нём дома, разговаривайте на нём со своими детьми, читайте на нём детские книги и делайте всё возможное, чтобы беларуский язык не ощущался чужим и не превратился в язык мёртвый (мы-то врядли можем рассчитывать, что через сотни лет медики будут изучать беларуский ради написания рецептов).