В книге имеются упоминания социальных сетей Facebook (Фейсбук) и Instagram (Инстаграм). Деятельность американской транснациональной холдинговой компании Meta Platforms Inc. по реализации продуктов – социальных сетей Facebook и Instagram запрещена на территории Российской Федерации.

Издательство выражает благодарность литературному агентству Andrew Nurnberg Literary Agency за содействие в приобретении прав.

Серийное оформление и оформление обложки Татьяны Гамзиной-Бахтий

Copyright © Stephen Amidon, 2022

All rights reserved

© Д. В. Попов, перевод, 2025

© ООО «Издательство АЗБУКА», 2025

Издательство Иностранка®

* * *

Клементине

Тому открылась лишь половина вселенной, кто ни разу не заглядывал в обитель боли.

Ральф Уолдо Эмерсон

Пролог

Патрик

На Локаст-лейн он сбил собаку. Выскочила невесть откуда, темное размытое пятно в свете фар. Он крутанул рулем, однако маневра оказалось недостаточно, и машина врезала краем бампера животному по задней части. Псина улетела кувырком обратно в ночь, под аккомпанемент собственного воя, сливающегося с визгом шин. Патрик остановился прямо посреди дороги, с готовым выпрыгнуть из груди сердцем и мыслью, что идея прокатиться, пожалуй, была не такой уж и удачной.

Буквально через мгновение он снова увидел сбитую тварь. Она помчалась в обратную сторону, но добралась лишь до ближайшей лужайки, где теперь и крутилась волчком, кусая себя за бок, зациклившись на тщетной погоне за болью. В конце концов собака улеглась и принялась неистово зализывать место удара. Такая здоровенная черная псина. Лабрадор, наверно, или лабрадор и что-то еще через дефис. Патрик в породах собак не разбирался.

Он окинул взглядом близлежащие дома – проверить, не вспыхивает ли в них свет, в то время как владельцы в пижамах высыпают на крыльца. Нет, стояла тишь да гладь. Часы на приборной панели показывали 3:11. Вполне возможно, для обитателей Локаст-лейн инцидент так и остался незамеченным. Здания от дороги здесь отстоят на приличное расстояние, а окна плотно закрыты. Фасады большинства домов прячутся за деревьями. События на улице происходят словно бы за тридевять земель.

Собака продолжала холить рану, хотя манера ее движений уже предвещала процесс успешного восстановления. Патрик принялся убеждать себя уехать. В произошедшем его вины не было. В Эмерсоне собакам запрещено разгуливать на свободе. Это всем известно. Будьте любезны обзавестись двухметровым поводком. Даже знаки стоят на каждом углу. Потом, не факт, что он не превысил установленного ограничения скорости. И последнее, что ему сейчас было нужно, это проходить тест на трезвость, вышагивая по белой линии под надзором какого-нибудь зевающего копа. «Езжай домой, – уговаривал себя мужчина. – Прикончи бутылку да ложись спать. Порядок тебе известен. Настанет рассвет, а с ним и еще один бессодержательный день».

Но он не мог так поступить. Он ранил живое существо. А значит, несет за него ответственность. И потому обязан помочь. Ни к чему ему еще одна позиция в перегруженной тележке вины, что он толкал перед собой по супермаркету жизни. Некогда Патрик сам себе пообещал придерживаться определенных принципов. На все остальное можно наплевать, но только не на это.

Он отогнал машину на обочину. Собака по-прежнему лежала на траве, свернувшись клубком, но бок лизала уже не столь неистово. Приняв решение помочь несчастной твари, мужчина теперь осознал, что понятия не имеет, как же ему эту самую помощь оказывать. О том, чтобы загрузить крупную, испуганную и потенциально кровожадную псину в свой БМВ М3 и повезти в круглосуточную ветлечебницу, не могло быть и речи. И уж точно он не потащит ее к себе домой. Если что-то и предпринимать, то делать это нужно прямо на месте. Пока же единственное, что пришло ему в голову, это взглянуть, имеется ли на ошейнике бирка с телефонным номером хозяина.

Патрик выбрался из машины. Собака наблюдала за ним, явственно ожидая, что человек во всем разберется.

– Хороший мальчик, – произнес мужчина, хотя ни в том ни в другом уверен не был.

Животное отозвалось поскуливанием – скорее в качестве проверки связи, нежели призыва о помощи. Определенно, собака присматривалась к созданию, причинившему ей боль. И хвост ее при этом подрагивал отнюдь не в дружелюбной манере. В качестве мирного жеста Патрик протянул руку – ладонью вниз, пальцы расслаблены, – словно королевская особа в ожидании поцелуя. Этим его познания в области общения с псовыми и ограничивались. Собаки у него никогда не было.

Пошатываясь, животное поднялось, держа правую заднюю лапу в нескольких сантиметрах над травой. Это было хорошим признаком. Обошлось без повреждения позвоночника и, надо полагать, разрывов жизненно важных органов. Значит, собака вполне способна доковылять домой, чтобы о ней позаботился идиот, посреди ночи выпустивший ее гулять без присмотра. Патрик развернулся к машине, однако в следующий миг застыл, заслышав злобный рык. Глухой и зловещий, словно рокот включенного измельчителя кухонной мойки. Мужчина снова повернулся к своей жертве. Шерсть на загривке собаки, до этого гладко лежавшая, теперь щетинилась, словно под воздействием статического электричества. Тварь сделала угрожающий шаг вперед. Раненой лапе как будто с каждой секундой становилось все лучше.

«Так, – мелькнуло у Патрика в голове. – Пора закругляться». Он опять продемонстрировал псине руку – на этот раз открытую ладонь в жесте регулировщика, останавливающего уличное движение. Проблемы ему были ни к чему. Тот, чье имя значилось на ошейнике, далее вполне мог справиться самостоятельно. Купить двухметровый поводок и выполнять чертов закон.

Мужчина сделал шаг назад, на что животное отреагировало еще одним шагом вперед. У Патрика закралось подозрение, что для псины его жесты могут иметь несколько иной смысл, нежели он в них вкладывает. Патрик быстро оглянулся через плечо. Дверца машины так и осталась открытой, что сейчас было весьма кстати. До убежища каких-то пяток шагов, и он нисколько не сомневался, что проделает их быстрее трехногой собаки.

Однако затем та неожиданно повернула голову, переключив внимание на что-то в густой рощице, отделяющей жилищного исполина прямо перед Патриком от соседнего дома, еще громаднее. Мужчина проследил за взглядом собаки. Поначалу ничего существенного ему не открылось, да и несущественного тоже. Лишь густо растущие деревья, вдобавок обильно оплетенные лозами. Но затем кое-что проявилось. Темные очертания размером с человека. Кто-то – высокий, широкоплечий – наблюдал за ними метров с тридцати.

«Какого хрена?»

– Это ваша собака? – крикнул Патрик.

Ответа не последовало.

– Эй!

Снова ничего. Бессмыслица какая-то. Зачем владельцу собаки прятаться среди деревьев? Наказание за нарушение городского закона о поводках отнюдь не ужасало своей суровостью. А может, это вовсе и не хозяин животного? Однако бродяги и бездомные не служили визитной карточкой Эмерсона. Насколько Патрику было известно, бездомный контингент города сводился к малочисленной и непостоянной группе мужчин, прохлаждающихся в «Хилтоне» после изгнания из дома оскорбленными женами. Известно это ему было по собственному опыту – в прошлом году он сам оказался одним из таких изгнанников.

Он перевел взгляд на собаку, как раз когда та определилась с типом в тени и вновь воззрилась на Патрика. В этот же самый момент тварь определилась и с ним, и отнюдь не в позитивном ключе. Рычание повторилось, и более зловеще. Животное сделало еще один угрожающий шаг вперед – вылитый подкрадывающийся хищник в передаче о дикой природе. Раненая лапа как будто и вовсе полностью исцелилась.

Пора линять. И немедленно. Припомнив свое спортивное прошлое, Патрик прибегнул к обманному движению принимающего в американском футболе: подчеркнуто выставил правую ногу вперед, а затем резко развернулся и рванул в противоположном направлении. Для «тук-тук за себя» ему только и нужно было, что проделать пять шагов, изящно юркнуть в салон и захлопнуть за собой дверцу. И у него почти получилось. Мужчина уже поставил ногу перед сиденьем, когда задняя часть бедра другой ноги взорвалась острой болью. Чертова тварь все-таки укусила его. К счастью, впиться зубами ей не удалось. Единственно по инерции Патрик плюхнулся на водительское сиденье и потянул за собой дверцу. Вот только вместо успокоительного щелчка последовал приглушенный удар по подушке из плоти и костей – по голове псины. Та разразилась оглушительным визгом и, поскуливая, отступила. Патрик не мешкая закрыл дверцу, в то время как собака поковыляла к густой роще, откуда притаившийся тип безучастно наблюдал за ее нападением на другого человека.

Патрик осторожно ощупал укушенное бедро. Брюки порвались, однако следов крови не обнаружилось. Продолжающийся выброс адреналина воспламенил его гнев. Что за чертовщина сейчас произошла? Почему этот урод не вмешался? И не дал ли он собаке какой-нибудь тайной команды напасть на него? Патрик завел двигатель и развернул машину, чтобы дальним светом осветить рощу. Однако там никого не оказалось. Только деревья да лозы. И, естественно, тьма, терпеливо дожидающаяся окончания этого исступленного вторжения в свои владения.

По возвращении в свой таунхаус Патрик снял загубленные брюки и обследовал место укуса. Раны на коже отсутствовали, но, весьма вероятно, вскорости проступит жуткого вида синяк. В целях профилактики он смазал рану антисептическим кремом и приложил пакет со льдом. А для ослабления боли принял внутрь стакан виски «Сантори» и две таблетки ибупрофена.

Время близилось к четырем. Уже давно пора в постель. Вообще говоря, он должен был в ней и находиться, когда на него набросилась собака. Когда принял решение прокатиться. Но его разбудил сон, разбудил и погнал прочь из дома. На самом деле, даже не сон, а бестелесный голос, яснее и внятнее любого сна. «Папа, можешь меня забрать?» Голос не Габи-девочки – жизнерадостной и беззаботной, просящей забрать ее с футбольной тренировки или из похода по торговому центру. Не принадлежал голос и ей более поздней – умоляющей, бушующей и, наконец, сломленной, – звонящей либо по одолженному одноразовому мобильнику, либо по тюремному платному телефону – за счет вызываемого абонента, 24,99 бакса за минуту разговора. Нет, то был зов из настоящего времени – зов молодой женщины, какой она была бы сейчас. Уверенной и чуточку нетерпеливой. На пороге самостоятельной взрослой жизни. Делающей отцу одолжение, позволяя ему сделать одолжение для нее.

Когда Габи обратилась к нему, он был вовсе не в постели, а в своем старом мягком кресле – единственном предмете мебели, что удалось урвать из сгинувшей жизни. Ему потребовалась целая минута, чтобы сообразить, где же он находится. На нем были брюки «Докерс» и тенниска, в которые он переодевается после работы. А на столе рядом стоял стакан с растаявшим льдом, чуть подкрашенным виски, и мисочка с фисташковыми скорлупками. По телевизору канал «Дискавери» беззвучно повествовал о бородатых мужиках в лодке, бросивших вызов стихии.

Сна не было ни в одном глазу, Патрик и решил прокатиться. Просто ехал себе по городу, не придерживаясь какого-либо определенного маршрута. Там свернул налево, здесь направо. Главное было двигаться, а куда – неважно. С Адамс на Кабот, с Сент-Джеймс на Смит, а потом по Рокингем. По Сентр через центр города, где все было закрыто, но ярко освещено. Мимо школы, на огромной стоянке которой была припаркована одна-единственная машина, словно теплой моросью поливаемая светом натриевой лампы. Мимо минимаркета «Мобил», где за пуленепробиваемым стеклом виднелась сидящая фигура в лучших художественных традициях Эдварда Хоппера. И затем по Локаст, где путь ему и пересекла черная псина.