По блестящим рельсам, набирая скорость и гудя свистком, неспешно скользил паровоз, выбрасывая тяжёлые клубы дыма за красную стальную спину. Прильнув к окну вагона номер пять, Луффа и Марлотий улыбались бегущей за ними девчонке – Фине. Стуча каблуками по оранжевому асфальту, я махала папе и маме, крича вдогонку: «Мамуля! Папуля! Я напишу вам! Папуля! Мамуля!». Выбившись из сил, я резко остановилась и упёрлась руками в колени. Чуть согнулась. Задыхаясь и поправляя растрёпанные рыжие волосы, я услышала дедушкин голос позади себя:

– Фина! Куда ты мчишься? Тебе нельзя так быстро бегать!

Конец мая и начало июня Фина проведет с бабушкой и дедушкой. Родители ее – Луффа и Марлотий. Они уехали отдыхать в литоральные леса пансионата «Лечебная Матудея». Вещей с собой они взяли немного. Коричневый чемодан Марлотия был наполовину занят вещами Луффы, среди которых можно было найти плетеную шляпку, белый вязаный платок бабушки и зеркальце, подаренное мужем. Обустроившись на нижней полке, Луффа дёргала за ниточку клубка Марлотия, тихо посмеиваясь и оголяя верхний ряд белоснежных зубов. Луффа и Марлотий познакомились незадолго до «вселенского снегопада», – чарующего и одновременно хлопотного явления здешних уголков природы. Их объединило общее занятие, которое впоследствии и до сих пор приносит им небывалую радость и зёрна существования. В полной тишине, между шелестом страниц и скрипом стульев они обменивались робкими взглядами, восполнявшими в сердцах тоскливое одиночество чешуйчатой райской птицы. История началась примерно так:

Тридцать полок потёртых книг, скрипучие половицы, твёрдые стулья, звонящее эхо высоких потолков и невыветривающийся запах влажной и старой древесины. Эта библиотека была единственным убежищем гаснущих людей в оковах обыденной жизни. Протянув бледную руку с шершавой кожей ко второму тому произведения «Голос поэтессы», девушка в бледно-жёлтом платье кинула взгляд на летящие снежинки по ту сторону ветхого окна. «Пусть сегодня это и свершится!» – подумала она. Вернувшись за столик и откинув обложку книги, взгляд её в который раз остановился на вдумчивой позе молодого человека, волосы которого слегка свисали в неряшливой форме косого плетения. «Ладно, пока молча посижу и почитаю», – продолжила беззвучный монолог девушка.

Шелест страниц книг различной тематики и ленивый звук задвигающихся стульев. Нарочито низкие потолки, которые сжимают твои ощущения и концентрируют впечатления от каждой строки и оборота очередного произведения писателей реалистов, символистов, романистов, натуралистов и других уникальных стилей литературы XX века. Гонка за ощущениями, погоня за количеством книг, состязание с богатством накопленных знаний и жажда заполучить всё и сразу, чтобы создать нечто по истине уникальное абсолютно со всех точек зрения и вырваться далеко вперёд, оставив после себя скромные сводки для круга людей озабоченного литературой. «Опять ты здесь, и я ловлю себя на мысли, что мне нравится наблюдать за тобой, фиксируя плавные движения тела твоего и пьянящую мимику лица», – думал молодой человек с вьющимися волосами.

Синхронно перелистывая страницы, незнакомка и незнакомец напротив коротали субботний день. На воскресенье планы у обоих чтецов были точь-в-точь такими же, как и на субботу: перелистывать страницы, коротать уходящие дни недели и предаваться плавным, а также быстротекучим размышлениям, в конце концов приводящим к записям на листе белой, а также розовой бумагам, добавляя к ним различные зарисовки снятых образов с бесконечно-текущей фантазии романтичного толка.

– Молодые люди, – послышалось в дальнем углу комнаты. – Через пять минут библиотека закрывается. Дочитывайте и ступайте по домам. Мы и завтра работаем, но только до трех часов.

Это Бокья Потарофьевна. Дочь ныне ушедшего Потарофия. Крайне любезная девушка двадцати девяти лет. Библиотека перешла ей во владение сразу после смерти отца. Что удивительно, книг Бокья на дух не переносила. Она отдавала все свои силы и время на вязку и украшение одежды. Даже уголок в библиотеке оформила под магазинчик, где стала вывешивать свои лучшие работы. Будь то варежки, носки или же мягкие, теплые шапки, разнообразие которых могло потягаться с выбором книг библиотеки. Шапки красные, шапки белые, шапки желтые и молочно-розовые. Острые деревянные спицы Бокьи были продолжением её тянущихся вдаль пальцев.

Девушка в зале цепляла строчки мятых страниц как цепляет глазами пассажир паровоза проносящиеся мимо объекты. Сконцентрировано и быстро, постепенно перемещая взгляд вправо и резко возвращая его в начальную позицию – влево. Она хотела унести с собой больше, еще больше впечатлений и захватить с собой еще три, нет, четыре абзаца для размышлений в дорогу домой. Громко захлопнув книгу, девушка сложила руки, прикрыв пальцами бледный кулак.

– Даже с собой не возьмете? – раздался мягкий, мужской тембр.

Замерев с поднятой книгой в руках, незнакомка подняла голову и навела глаза на молодого человека, смотревшего на объект своего вожделения одновременно скромно, задумчиво и пространно. Затем она коротко улыбнулась, чуть показав кромки белых зубов, и медленно встала.

– Нет, – ответила девушка. – Дома меня ждут не менее интересные книги. А что вы читаете?

Незнакомец закрыл книгу, подложив на последнюю страницу большой палец левой руки. Пальцы его прикрыли автора, другие же мирно легли рядом и больше не двигались.

– Знаете? – отозвался молодой человек. – До сих пор не найду своего автора. Кто мог бы так же прекрасно описывать окружение и преподносить обыденность как нечто более глубокое и многогранное, где витает миллион решений и тысячи развязок.

– Вы сейчас о ком-то конкретном?

– Я сейчас о идеальном писателе, которого, думаю, никогда не найду.

– По-вашему, Оскар Уайльд не гениален?

– Вы о его единственном романе?

– Читали его?

– Еще вчера закончил. Необычное произведение. Атмосферное.

Девушка кивнула и отвела взгляд в сторону. Затем сказала:

– Завтра здесь будете?

Молодой человек улыбнулся и вскинул указательный палец за спину девушки.

– Вам уже поздно уходить. Кажется, сегодня именно тот день. День «вселенского снегопада».

Девушка обернулась назад, представив взгляду молодого человека свою шею, затылок и уши. «Как же она прекрасна. Мне бы коснуться её шеи и ощутить волосы в своих руках», – подумал он. На её ухе он заметил маленькую родинку, спрятавшуюся во впадину мягкой тени. На свитере лежали две белые пылинки, словно прилетевшие к ней, чтобы согреться. Опустив взгляд ниже, молодой человек мысленно снял с девушки свитер и закрыл глаза. Подняв веки, рядом с ним никого уже не было, только лишь слабый запах её тела или волос, нейтральный и притягательный, то ли цветочно-пепельный, то ли ежевично-смолистый.

Около окна, вглядываясь в последние проблески незанесенного стекла, стояли две женщины: молодая и постарше. Молодой человек стал неспешно оглядывать их, сравнивая кисти рук, представляя себя в их теле, мысленно прижимаясь к каждой, ощущая биение сильного сердца, несущего по организму теплую кровь. «Их ценности, вкусы, предпочтения и окраска голоса, природная мимика, мышление – все это отличается. Одна любит розовое, а другая только вчера поняла, что этот цвет безвкусен и даже более, не имеет прав на существование. Свитер. Разве он не колет её тело? Или ей это нравится?» – размышлял молодой человек.

– Надеюсь, что уже через пару часов мы будем откапывать входную дверь, – сказала Бокья Потарофьевна. – Этот снегопад безумен, словно голодный волк.

– Часто здесь такие метели? – спросила девушка.

Бокья улыбнулась и отвела голову, устремив взгляд в сторону молодого человека. Она продолжала улыбаться и словно хотела, чтобы в разговор вступил незнакомец.

– Ровно два раза в год, – наконец услышали дамы. – В марте и ноябре каждого года.

Это было хорошее начало знакомства Луффы и Марлотия. Теперь же вернемся в настоящее.

После проводов мамы и папы я вернулась домой, сняла туфли, поставила их на этажерку и помчалась вверх по лестнице, ритмично размахивая руками – для ускорения. Закрыв за собой двери, я упала лицом в подушку и стала плакать. На белой наволочке появились серые влажные пятна, контуры которых были похожи на кляксы или же недовольные облака, плачущие красками хмурых осенних дней.

Ноги мои отдохнули, слёзы сняли боль, и я решила перевернуться, уставившись глазами на прилежную подружку. Она тебя не обидит, не скажет плохого, а порой даже успокоит и выслушает, с сочувствием кивая клавишами под крышкой. Тяжелое, черное пианино. Это был подарок для моей мамы. Бабушка подарила его на 20-летие дочери, когда решила, что звуки такого приятного для слуха музыкального инструмента благотворно повлияют на её внучку – будущую меня. К игре на пианино пристрастились все, включая дедушку и папу. Когда отец брал меня на руки и нашёптывал сказку, мелодия, струившаяся из под клавиш, убаюкивала и накрывала меня невидимым покрывалом медового сна, густого и сладкого, целебного и согревающего. Нажмёшь белую клавишу – выскочит ивовая волнянка – летающая пушинка с гребенчатыми усиками. Нажмёшь черную клавишу – вылетит филенор с длинными шпорами. С кружечкой чая в руках здесь не редко сидел мой дедушка Пихус. Белые клавиши для него – собачки – воспоминание молодости. Переворачивая кусочек лимона, дедушка смотрел на маленькую меня, хотя сам он, по правде сказать, звал меня Гафинкой.

– Обед на столе! – послышалось снизу.

Моя бабушка Брюфа испекла оладьи и открыла банку сметаны. Поставила еще малиновое варенье, да заварила компот из яблок и груши. Когда я спустилась и прошла на кухню, дедушка заворачивал третий блин, отложив ложку на блюдце.

– Как поешь, позвони тетё Клорьянте, – сказала бабушка Брюфа. – Она приготовила нам варенье из ревеня.

– Ягода такая? – поинтересовалась я.

– Вот бы нам самим знать, Гафинка, – добавил дедушка Пихус. – Спроси у тёти Клорьянты, что это за чудо такое, да с чем его есть можно. Надеюсь, что косточек там не будет, а то зубы мои…

– Зубы, зубы! – не выдержала бабушка Брюфа. – Тебе не пятнадцать, чтобы орехи грызть, так что не чванься!

– Да я ничего не говорю, а только рассказываю, что зубы не те уже, – сказал дедушка Пихус.

– Бабушка! – вдруг закричала я. – Можно мне пол банки? А всё остальное – ваше.

– Да ты его не пробовала даже! – возмутился дедушка.

История знакомства бабушки Брюфы и дедушки Пихуса начинается с двух белых собачек, одинаково гавкающих, до смешного изворотливых, прытких и как две капли воды похожих друг на друга, за исключением поджатого уха собачки Брюфы. Поджатого от чего – то оставалось загадкой.

Когда ливень Колурны ударил по мостовой с новой силой, а зонты один за другим стреляли то влево, то вправо, а порой прямо вверх, выбрасывая старые капли дождя растворившегося в небе облака, под крышей кафе «Булочки на пару», принюхивались друг к другу две белые коренастые и низенькие собачки, с черными ошейниками и поводками цвета мокрой, осенней травы. Те немногие люди, кто успел занять своё место под крышей уютного кафе, незаметно и скромно посматривали на собачек, кто-то даже улыбался и закрывал глаза, питаясь теплом знакомства белых бишонов. Что свойственно этой породе, обе собачки активно вертели поднятыми вверх хвостами, кружились вокруг ног хозяев и активно гавкали, кажется даже, в унисон.

В кафе освободился один столик. Девушка, державшая поводок юркой собачки, оглядела помещение уже порядком набившегося кофейного уголка и протиснулась меж двух высоченных мужчин в красных плащах, капли падавшие с которых успевали высохнуть и согреться, чтобы отправится обратно, в родные облака. Маленький бишон юркнул за дамой и, кажется, подмигнул напоследок другому бишону, оставив после себя некую недосказанность собачьего толка.

На удивление девушки, в кафе стояла приятная тишина. Каблуки посетителей мягко ступали на пол из липового дерева, белые керамические кружки с легким, не отвлекающим стуком возвращались на блюдца, а общий тон и громкость голосов на удивление придавали шарм этому кофейному заведению. Оглядывая деревянные столики и лица присутствующих, девушка поймала взгляд официанта.

– Добрый вечер, – ответил молодой человек с модной прической.

Он протянул девушке увесистое меню в виде книги и проводил её до свободного столика около окна с сиренью. Усевшись поудобнее и привязав собачку к ножке стула, девушка поправила челку и принялась изучать горячие блюда. Здесь была «Курица со сметаной и картофелем», «Свинина в кляре и рисом», «Макароны с сыром и молоком», а также пять видов супов и фирменное блюдо «Индейка с мёдом и апельсинами». Чуть поежившись на стуле и опустив глаза вниз, глядя на бишона, девушка перелистнула меню и глубоко вздохнула, с желанием снять напряжение будних дней. Когда официант, в виде невысокого блондина, подошел к девушке, дверь кафе вновь распахнулась и на коврике появился молодой человек с тем самым бишоном, который отличался от первого одним ухом. Не совершая ни один шаг вглубь кафе, молодой человек быстро окинул своим взглядом лица посетителей и плавно зашагал в сторону столика с сиренью. Совершив первый шаг, он приметил желтую маленькую сережку в правом ухе, после второго прошелся взглядом по пальцам левой руки и отметил серебряное кольцо, третий шаг на всю жизнь ознаменовался «Горячим кулоном», так как в тот момент, когда взгляд перешел от рук к груди, девушка за столиком с сиренью глубоко вдохнула, не прикрыла рот кистью и ненамеренно направила взгляд на свое украшение.

– Можно я присяду за ваш столик? – услышала мужской голос девушка с бишоном. – Мест, как видите, мало, а вы мне очень понравились.

– Соседний столик свободен, – отозвалась девушка.

– Он зарезервирован, – соврал молодой человек. – Со слов официанта этот столик скоро займет молодая пара.

– Это простое кафе, не несите чепуху, – продолжила девушка.

Тут подошел официант, уже в другом лице, и протянул меню молодому человеку. Добавил:

– Махните рукой, как выберете нужное.

Молодой человек легонько кивнул, открыл первую страницу и начал внимательно изучать блюда. Девушка еще с минуту подозрительно рассматривала наглого посетителя, собралась вставать, но её опередил официант-блондин с небольшим подносом. Быстро расставив блюда, официант скрылся за посетителями.

– Вам лучше снять кольцо с безымянного пальца вашей руки, – вдруг оживился молодой человек. – В вашем случае ношение чего-либо на руках, запястье или пальцах будет плохо сказываться на позвоночнике.

Девушка машинально прикоснулась к кольцу и потерла свое запястье. Затем она молча взяла вилку и отправила в рот кусочек курицы. Прожевав, она с подозрением ответила молодому человеку:

– Вы врач?

– Нехирургический терапевт, – быстро ответил молодой человек. – Сегодня впервые увидел патологию, за лечение которой, признаюсь, браться пока не готов.

Девушка поправила блузку и нахмурила брови.

– Вы не обо мне сейчас говорите? Неужели я похожа на больную? Знаете, как часто я слышу в свой адрес пожелания о том, что мне надо набрать вес и плотнее завтракать?

– Вовсе не о вас, что вы, – сказал молодой человек.

Девушка сделала глоток клюквенного сока и легонько чихнула.

– Ну, знаете, – начала девушка. – А вас как зовут?

– Звать меня Пихус Шабьевич, – ответил молодой человек. – Кем же будете вы?