Отзывы на книги автора «Сорж Шаландон»

Я хотел Наполеоном сделаться.
Достоевский "Преступление и наказание"

Роман Соржа Шаландона "Сын негодяя" в длинном списке Ясной поляны 2024. Самая неожиданная французская книга о Второй мировой. Герой-рассказчик журналист и сын человека, все его детство рассказывавшего о своем участии в Сопротивлении. Первый удар по образу героя-отца нанес дед, обронив как-то, что тот "был не на той стороне". В ответ на расспросы мальчишки, папа прекратил общение со своим отцом и рассказы о военных подвигах.

До 1983 года, когда уже взрослым, герой прослушал на автоответчике надиктованное задыхающимся отцовским голосом сообщение, из которого следовало, что тот был в Шарлемане - такой французский аналог власовцев. Чудовищный удар, сын потребовал объяснений и он их получил, отец признался, что во время войны служил в войсках СС, уточнив - за пределами Франции. Последнее важно для обоих: соотечественников он как-бы не убивал, а конец войны встретил, защищая от большевиков обреченный Берлин, и раненные товарищи умирали у него на руках. На смену героизму маки пришла чудовищная, но в каком-то смысле не менее притягательная романтика нацизма.

Нет, это тоже не было правдой. Подлинная истина об отце открылась сыну позже и оказалась историей патологического лжеца, одержимого наполеоно-манией оставить след в истории, если в чем и гениального - так в изворотливости и умении выходить невредимым из ситуаций, стоивших другим свободы и жизни. Параллельно камерной истории отца и сына, в романе разворачивается большая - суд в 1987 над нацистским военным преступником Клаусом Барби (не путать с куклой Барби, во французском фиксрованное ударение на последний слог, и в прежней нашей традиции лилльский палач писался "Барбье"). Сорж освещает процесс как журналист, отец присутствует на заседаниях зрителем, с фальшивой орденской ленточкой Почетного легиона, изображая борца Сопротивления.

От свидетельских показаний перехватывает дыхание и слезы наворачиваются, но всякий раз, находя глазами отца, сын видит лишь циника, играющего роль, который как-то в сердцах бросил: "Примерно один процент французов был в сопротивлении, примерно один стал коллаборационистами, остальные во время войны сидели с удочками". Невольно вспоминаются десятки прочитанных французских книг, в которых каждый первый боролся против фашистов, и задаешься вопросом, как такая героическая нация сдалась в 24 часа? Уникальность книги в этом, а не в хитросплетениях отцовско-сыновних отношений и лабиринтах лжи, которыми отец заставляет блуждать рассказчика.

Скорее наоборот, эти лабиринты отражение порождаемой войной в умах и сердцах неразберихи, общей дезориентированности людей, крайним выражением которой стали метания молодого дурачка между армиями. Впрочем, вы можете составить о романе собственное мнение, которое совсем не совпадет с моим, его электронная версия есть на Букмейте и Литресе

Я удивляюсь ,как самые стоящие ,самые нужные в наше время книги проходят мимо читательского внимания. Пока ни одной оценки этой книги. Очень жаль, надеюсь, произведение найдет понимающего и рефлексирующего читателя. Думаю, Издательство Ивана Лимбаха не зря выбирает в последний год книги для издания, так или иначе связанные с историей  падения немецкого нацизма. Могу сказать им лишь "Браво!" ,поскольку вижу в этом своеобразный ответ происходящему ныне в России. Так или иначе, всем ,кто сейчас участвует в войне в Украине, придётся также сидеть в зале судебного заседания в качестве подсудимых , только надеюсь времени с окончания войны до суда пройдёт гораздо меньше, чем понадобилось для трибунала над  нацистскими преступниками. И все ,кто повинен в убийствах украинских мирных граждан, понесут своё наказание. А книгу читать больно. Никаких выводов для себя наш народ не сделал. Хотя, наверное, те, кто убивает мирное население и бомбит города, книг не читает.

Это небольшой роман, и он хорошо написан, но я читала его мучительно долго. Вроде бы ничего не объединяло меня с главным героем: я рано разочаровалась в собственном отце, но у меня никогда не было поводов считать его негодяем. Разве что маленьким негодником (не по возрасту, а по качеству), но кто идеален?
И все-таки читать было сложно, хотя автор пишет максимально отстраненно, «объективно», не выжимая у читателя слезу. Только факты, только фиксация собственных эмоций и переживаний, только бесконечные вопросы. А вопросы эти не могут не возникать: каково это, когда узнаешь, что твой отец – этакий Феликс Круль, патологический лжец, бегавший из армии в армию во время Второй мировой и не испытывающий по этому поводу ни малейшей неловкости? Тот, кого ты считал героем (хоть и достаточно злым и противным), оказался дешевкой. Как это возможно? Почему его не разоблачили? И что с этим делать сейчас?
Параллельно с исследованием жизни отца главный герой – судебный журналист – принимает участие в процессе над шефом лионского гестапо Клаусом Барби. Барби – хладнокровный убийца и настоящий садист, и хотя автор очень корректен в описаниях его деяний, читать это все равно тяжело. Впрочем, большой вопрос, кто из двух персонажей – папенька или лионский мясник вызывает большее отвращение (оба два).
Внешне очень простой, но ставящий сложные вопросы роман, сильно пересекающийся с сегодняшним днем.

СОЯ:6+8+7=7,0

Вообще сложно назвать это произведение в полном смысле художественной литературой. За все время, что я отвел этой небольшой повести (романом язык не поворачивается назвать) меня не покидало ощущение, что я читаю такое, знаете ли, крепкое и вдумчивое журналистское расследование. Что и не мудрено, ведь автор в первую очередь журналист, и несмотря на то, что книга вошла в шорт-лист мною лично любимой Гонкуровской премии, она осталась далека от настоящего литературного произведения.

Словно автор пересмотрел мини-сериалов от Netflix и выдал свою историю, основанную на реальных событиях. Более того, почти все, что он описывает, и впрямь произошло лично с ним. Поэтому из плюсов - читается быстро и легко, как и любой криминальный захватывающий репортаж. Жонглируя фактами и событиями дней минувших, автор рассказывает свою незамысловатую историю и выясняет тайно своего отца. Правда, по итогу тайна сама по себе из разряда "ну такое". Мечты и ошибки юности, а у кого из нас их не было. В какой-то момент кажется что еще чуть-чуть и автор скатиться в педагогические наставления и морализаторство, отчего озноб пробирает, но умело выруливает и оставляет на суд читателя пораскинуть мозгами, а стоила ли вся эта история отдельного романа.

Буду краток. Если хочется скоротать вечер-другой чем-то интригующим, но не погружая себя в ужасы века нынешнего, почитайте расследования из прошлого, а именно "Сын негодяя" за авторством господина Шаландона. Что-нибудь дельное, да вынесете.

Жанр, который смешивает документальность и художественность, всегда привлекал мое внимание. Особенно, когда автор пытается осмыслить что-то глубоко личное. Реальность дает ему материал, а художественность - средства для этого. Сын негодяя - скорее журналистский роман, биографическая драма, наполненная яркими образами. Две линии, две личности, два увеличительных стекла. Одно для Клауса Барби, немецкого военного преступника, другое для отца главного рассказчика, самого Соржа. Именно к его отцу будут напрямую обращены многие строки романа. Слова из диалога, которого так и не случилось в реальности.

Из тишины вырвутся имена детей приюта Изье, которых 6 апреля 1944 года по доносу арестовало гестапо. 44 ребёнка и 7 воспитателей были депортированы в лагеря смерти.

Из тишины зазвучат голоса женщин и мужчин, которых пытали, но которые дожили до дня суда над своим мучителем.

Из тьмы и тишины архива появится военное дело отца Соржа. Вспыхнет паутина лжи масштабом в целую жизнь, даже в несколько жизней членов семьи. И мы увидим насколько глубокие раны оставляют секреты.

Отец Соржа - человек, скроенный из противоречий и обманов. История процесса над Клаусом Барби служит таким обрамлением истории семейной. По мере того, как протекает суд, рассказчик мучительно раскапывает прошлое отца и пытается разобраться в себе, в том, что унаследовал вместе со знанием.

Повествование колеблется между прошлым и настоящим, создает ритм, показывает дезориентацию от раскрытия давно похороненных секретов. И получается в итоге убедительная и сильно личная летопись человеческой слабости и силы, героизме и трусости - историй, которые мы рассказываем сами себе, чтобы жить с прошлым.

27 августа 1934 года 56 подростков сбежали из колонии для несовершеннолетних на французском острове Бель‑Иль. С острова они выбраться никак не могли. На сбежавших мальчиков — некоторые не старше десяти лет — объявили охоту. Надзиратели, жандармы, местные жители и даже редкие туристы с азартом рыскали по острову в поисках измождённых, обессиленных беглецов. За каждого мальчишку, и неважно, десять ему лет или восемнадцать, объявили награду в 20 франков. Будут пойманы все беглецы, кроме одного…

Очень страшно, что история основана на реальных событиях и вся та жестокость, которую описывает автор, была на самом деле. Весь тот ужас, насилие, физическая расправа и издевательства были в реальной жизни! А ведь попадали туда не отъявленные преступники, а дети! Дети, которые никому не нужны, или дети, укравшие три яйца, потому что голодали, а их сытым родственникам не было никакого дела до этого.

Моё сердце пережило здесь всё то, что обычно описывают: кульбиты, замирание, разбивалось на кусочки… Когда вы окунётесь в эту историю, вы меня на 100 % поймёте. Даже сейчас пишу этот отзыв, а в горле стоит ком.

Но при этом книга мне безумно понравилась.

Понравилась своей реалистичностью: ни одно событие не вызывало сомнений.

Понравилась живыми образами героев, которых, кажется, видишь сам и видишь всё, что с ними происходит… Видишь, понимаешь своё бессилие и всё равно очень хочешь защитить.

Понравилась тем, как она написана. Тут вам и приятный слог, и максимально проработанная история, исход которой очень хочется узнать, и тот накал, не позволяющий выпустить книгу из рук.

Трагичный, невероятно грустный и при этом очень яркий роман о человеческой жестокости и детской беззащитности.

Что ж интересно. Я думаю , возможно здесь говорится о какой - то казне , о концлагере , какие - то бывшие года . Да , похоже нет думала 80 - 90 е года. Но написано 19 - й век  . Только посочувствуешь тому времени . А , что ты так выдумал вымышленного человека ? Для чего тебе все это надо было ? Затеял игру . Или думал что из этого получится . Да ничего . Кому - то понравится , кому - то нет . Многие режиссеры делают , что создают фильм и какой - нибудь мультипликационный персонаж . И как - будто человек с ним общается . Также тут

Русскоязычным читателям Сорж Шаландон известен как автор автобиографического романа «Сын негодяя», в котором он рассказал о тайне своего отца, всю жизнь игравшего роль участника французского Сопротивления, а на деле симпатизировавшего SS. Имеющий не только писательский, но и журналистский опыт Шаландон профессионально умеет работать с фактами и превращать документальное в художественное. Именно это он вновь сделал в «Бешеном» – романе о неподдающемся перевоспитанию внутреннем бешенстве, который основан на реальной истории побега пятидесяти пяти воспитанников когда-то находившейся на острове Бель-Иль колонии для несовершеннолетних. Семнадцатилетний Жюль Бонно по кличке Злыдень – сын майенского крестьянина, в тринадцатилетнем возрасте осуждённый за поджог, в романе Шаландона стал пятьдесят шестым, непойманным мятежником, который и рассказал читателям эту историю от первого лица.

После прочтения аннотации, кажется, что «Бешеный» прекрасно встаёт в один ряд с уайтхедовскими «Мальчишками из “Никеля”» и «Дьяволами и святыми» Жана-Батиста Андреа, но в реальности, помимо факта наличия в сюжете побега из закрытого заведения для детей, где дисциплина подменялась системным насилием, а воспитание – пытками, у этих трёх книг практически ничего общего. Тёзка анархиста-иллегалиста Жюля Бонно, Злыдень, как и многие его собратья по От-Булони – вовсе не невинный ребёнок, неспособный обидеть даже муху, жизнь в колонии наложила на него свой отпечаток. Нет, он вовсе не садист и не подонок, но, как говорит о себе он сам «бредил убийствами». И читатель сразу же понимает: этот «бред» из фантазий не может избежать прорыва в реальность. Клокочущая ярость, нравственные колебания, готовность отвечать на зло злом и на насилие насилием – основные черты характера Жюля, которые проявляются всё чаще и всё сильней с каждым актом несправедливости в его сторону. Этот клокот и вспышки, затмевающие сознание рассказчика, Шаландон показывает даже на уровне повествования, построенного так, словно пульс текста бьётся со скоростью 140 ударов в минуту, порой корчится от болевых спазмов, и сам не всегда способен отчётливо различить, что в нём правда, а что тестостероновые фантазии об отмщении.

Другое важное отличие романа Шаландона от произведений Уайтхеда и Андреа заключается в том, что рассказ в нём ведётся из точки, лишённой всякого света. Тюрьма в тексте – это не только От-Булонь, не только Бель-Иль, это вся Франция, а, может, и весь мир, в котором дети нежеланные и нерождённые превращаются в «ангелочков», а те, что всё-таки появились на свет, оказываются никому не нужны и обречены быть бесплатной рабочей силой, солдатами или преступниками. У беглеца Жюля нет чёткого плана относительно своего будущего, нет дома, в который можно вернуться, нет дороги, которую суждено пройти, нет грехов, которые он хотел бы искупить. Автор не дал ему любящих родителей, пожалел для него веры в бога или высшее предназначение. Всё, что ему остаётся – движение на чистом инстинкте, животная энергия, толкающая вперёд, даже если там его ждёт только бездна. От начала до конца Злыдень-Жюль существует будто бы лишь благодаря силе сопротивления. Это и есть то «бешенство», о котором пишет Шаландон, – последняя оставшаяся форма свободы, звериное неподчинение того, кого однажды не поймали, дав уверовать в то, что не поймают уже никогда.

В 1934 году произошел побег подростков из колонии.

Колония - это машина, цель которой не перевоспитание, а подавление личности и 

чтобы вырваться из системы, нужно просто стать её зеркальным отражением, таким же жестоким и бешеным. 

Однако здесь побег не делает героев свободными, он лишь меняет форму их несвободы.

В Бешеном я не испытала жалось к беглецам,  а увидела сопротивление жесткой системе и отсутствие предпосылок к её изменению.

Бунт не меняет систему, колония продолжает существовать, она неуязвима даже при условии потери некоторых винтиков механизма, однако пока есть те, кто идет против системы, она не может считаться абсолютной!

Текст достаточно сухой, но к этому я была готова (знакома с автором), однако мне не хватило именно рефлексии самих героев, всё шло через действия, но это, видимо, задумка автора, а я эмпат и мне хотелось бОльшего чувства.