Сканирование, обработка иллюстраций Ольга Штольц

Иллюстрации Соня Саарви

© Соня Саарви, 2021

ISBN 978-5-4496-0711-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Скоро, скоро

Зима приходит уже в ноябре. И не какой-нибудь там первый снег, а настоящая, всамделишная зима. Она приносит с собой тёмно-синие вечера. Заставляет вынимать из шкафов горы прошлогодней одежды. Делает свет фонарей колючим, как льдышки и щиплется за нос. Зима дует на стёкла, а к картинам на окнах каждый день подрисовывает новые узоры. Красиво она рисует. Я так не умею. Самые лучшие картины – у нас в большой комнате. Целые заросли удивительных инопланетянских растений. Я хочу понять, как эти узоры устроены. Мы с Лёкой прилипаем носами к стеклу и разглядываем перистые завитки, а мама говорит: «Смотрите, носы примёрзнут!» «Не примёрзнут», – отвечаем мы. Ведь узоры не на этом стекле. А на том, которое ближе к улице. Особенно красиво, когда закат. Растения превращаются в огненные перья жар-птицы. А потом постепенно делаются ярко-синими, будто кто-то раскрасил их синей краской.

Закат начинается скоро после обеда. Когда ещё даже не пора в музыкалку. А рассветает только ко второму уроку. Вот в эти-то дни в шкафах начинают появляться таинственные свёртки. Какие-то пакеты и консервные банки. Но мама делает вид, будто ничего не происходит. А сама время от времени задумывается и что-то считает, загибая пальцы. Иногда она шепчет:

– Маша, Саша, Кирилл, Олега…

– Мама, а что ты считаешь? – Спрашиваю.

– Подожди, не перебивай. Видишь, я сбилась. Маша, Саша, Кирилл…

И вот наступает декабрь. Деревья присыпаны хрустальной пудрой. Школьную тропинку протаптывают заново каждое утро. Над школьным забором висит голубой фонарь, а впереди светятся громадные окна. На снегу – синие тени. И глубокие следы. Тоже синие. В вышине над нами – три тополя. Они сверкают в электрическом свете как волшебные замки.

Впереди идёт дяденька, везёт на санях мальчишку.

А у нас с Лёкой на шалях вокруг лица иней. Хорошо, что недалеко идти. Я смотрю на эти огромные тополя и думаю: вот бы нарисовать. Чтобы такое тёмно-синее утро, воздух сладкий с горчинкой, немного больно дышать. Вдалеке – красные огоньки на трубах. В тополиных ветках запуталась утренняя звезда. А свет школьных окон почти уютный. Не то, чтобы совсем уютный, а вот именно, что почти. А как передать, что скоро между домами, вон там, далеко, начнёт светиться оранжевая полоска? Ведь пока ничего не светится! И эта звезда в вышине, и сверкание тополей. Как их нарисовать?

А однажды иду я из продуктового и вдруг вижу: картинка в витрине «союзпечати». Простая открытка: еловая ветка и шарики. Ничего особенного. Только вдруг так захотелось праздника. Хоть мне уже и одиннадцать. Вспомнились ни с того ни с сего снежинки из бумаги, сугробы из ваты. Рисунки на стёклах. И металлофон из мешка с подарками. И начало каникул. И как приходишь куда-нибудь в гости с мороза, а там все весёлые и чай пьют. С печеньями.

А ещё мандарины, грецкие орехи в фольге, свечи и открытки. И вечера, когда можно рисовать сколько влезет. Что же такое Новый Год? – думаю я. – Это сладости и салаты? Или получать подарки? Или, может быть, весёлые передачи по телевизору? Весёлые взрослые? Мультики и сказки целый день? Или всё дело в гирляндах и ёлочных шариках? Чем ближе Новый год, тем больше я задумываюсь. Вот наступит тридцать первое. Мы поедем к Галеевым. Взрослые устроят нам праздник. Надарят всяких штук. Будет вкусная еда. Серпантин бумажный. Здорово! Но ведь… Раньше-то я маленькая была. А теперь хочется чего-то непонятного. Вот бы такой праздник устроить, чтобы сказка пришла по-настоящему. Не-по-куп-ная…

Глава 2. Волшебство

Однажды вечером мама открыла папин секретер. Я люблю, когда его открывают. Потому что там, в пахнущей загадками тьме, живут наши самые таинственные книги. Их можно смотреть только здесь, за столом. А не на полу или в кровати, как я люблю. Зато когда их открываешь, то попадаешь словно в другой мир.

Где жуки и, допустим, стрекозы – это не какие-то там глупые букашки, а сложно устроенные организмы. Где можно посмотреть, как выглядят микробы. Как делятся клетки и питается улитка. Можно подолгу рассматривать разных животных и птиц. Можно путешествовать по разным странам – и даже по Космосу.

Ещё в том волшебном секретере есть разные интересные штуки из прежних времён. Блестящие колбы с пробирками, как у настоящих волшебников. Есть одна совсем странная колба с кучей стеклянных трубочек, которые торчат во все стороны. И непонятный прибор с циферблатом и маленьким колёсиком внизу. Рядом – старинная лупа. Удивительные чертёжные инструменты в деревянной коробочке с бархатом. Старые краски в тюбиках. Папины рисунки, которые почему-то пахнут хлебом. А ещё там есть сломанный фотоаппарат, альбомы с фотографиями. И толстенная пачка открыток. Бабуля говорит, эти открытки начали копиться ещё до того, как родились наши мама и папа.

И вот сейчас мама достала эту увесистую пачку и плюхнула на середину стола. Потому что Лёке велели принести в школу открытки на новогоднюю тему. Мама с Лёкой забрались на диван. Бабуля пила чай в своём любимом кресле. Я тут же устроилась вместе со всеми.

«А уроки?» – спросила мама. «Я всё», – сказала я. А что, осталось только повторить правило по русскому. И вот мы принялись за открыточную башню.

Бабуля отпивала чай, брала по одной карточке, читала надписи и рассказывала. Про то, как они жили в Сибири после войны. Какие там холодные зимы – холоднее, чем у нас. Как переехали потом в наш город. Про комнату в гостинице, в самом центре. Они там не гостили, а просто жили. И бабуля качала головой, когда об этом рассказывала. А я думала: это же интересно. Весело. Как стирали в тазике, а бельё вывешивали в длиннющем «общественном» коридоре. И про маленькую маму интересно, как она каталась по этому коридору на деревянном самокате. И играла с мальчишками в заштопанный мяч, когда их почему-то не пускали на улицу.

И как они уронили мяч из окна и попали в какого-то очень важного дяденьку. А дяденька оказался весёлый и никого не наказал, только маме от бабули попало. И про Банный день. Про горячую воду, которую котельная грела раз в две недели. И во всём коридоре тогда от пара стоял настоящий туман. И они готовились к банному дню, как к празднику. А потом везде, по всему общежитию, висело бельё, и здорово было сидеть в полотенце, и сохнуть, и ужинать вкусной картошкой с чаем и чёрным хлебом.

А мы пока выбирали из этой стопки новогодние открытки и делили на кучки.

В первой кучке были совсем старые. Чёрно-белые или раскрашенные от руки. Мама сказала, что они самые ценные, потому что это – уже история. И их никуда носить нельзя.

Во второй кучке по открыткам скакали олени, бродили рыси, крались лисицы. На еловых лапах сидели пушистые белки. А в снегу притаились зайцы с блестящими глазами. Солнце пробивалось сквозь лесное кружево. Свиристели и снегири клевали рябину… Нам с Лёкой эти открытки нравились больше всего.

Рядом была стопка с ёлками и свечами. Шарики, дождик и мишура напомнили о чём-то уютном.

В третьей кучке были Снегурочки и деды Морозы. Снеговики, фигуристы, олимпийский мишка, и космонавт. И разные смешные зверята, которые дарят друг другу подарки.

И была ещё одна кучка, в которую мы собирали всё, что не вошло в предыдущие.

Я смотрела на это расписное богатство, смотрела… И вдруг подумала: вот бы самой нарисовать открытки всем нашим. Несерьёзное, конечно, занятие для человека в одиннадцать лет. Зато ни у кого таких больше не будет. И потом. Было в этом вечере с открытками что-то сказочное. А что – никак не понять.