Моему доброму другу,

О доблестных страданиях

И смерти трёх дивных сестёр

Веры, Надежды, Любови

И их матери Софии

1.

Мой добрый друг, тебе пишу я эти строки,

Чтоб ты узнал, что в наш с тобою век, -

Когда лукавство, развращенье, зависть, зло, -

Затмило ум людской, и стало всё равно,

Где свет, где тьма; где добродетелью

Зовётся нынешних детей растленье;

Так вот, мой друг, – пишу, чтоб ты узнал –

Нет, не погибло поколенье!

Ещё живут средь нас святые отроки и девы,

Просвещены лучами истины и веры! –

Собой они являют нам пример

Такой любви! Такого упованья

И веры в Бога Своего!

Поверь, не видел никого,

Кто был бы доблестнее них,

Когда открыты перед ними испытанья.

Они верны ему, как воины, до смерти!

И даже более скажу, сама кончина

Для них как избавленье мук и встреча с Ним, -

Которому они всю жизнь свою вручили.

Ты верно понял – это христиане,

Которых гонят, бьют и мучат беспрестанно.

Но вот, что мне всегда казалось странно –

Не убывает их число. Они

С терпеньем переносят все страданья,

Поя хвалебные псалмы.

Но расскажу тебе сначала,

О том, как вот, совсем недавно, мы

Свидетели явились от начала

Кончины доблестной

Одной предивной христиан семьи.

2.

Обычный день был во дворце

У венценосца Адриана,

Когда под стражей привели

К нему вдовицу с дочерьми.

Она стояла статно, благородно,

И было видно по всему

Происхождением из знати.

Три дочери её, столь юные и нежные созданья,

На вид прекрасны были, словно звёзды.

Их добрый взгляд был чист и смел.

И долго Адриан на них смотрел,

Любуясь дивной красотою.

То были христианки.

Того и мать их не скрывала.

– Я христианка! – отвечала, -

Вот имя драгоценное моё.

И дочерей своих я возрастила

И с молоком своим вскормила

Любовь в них к Богу,

К Господу Христу.

Ему лишь одному

Я их навеки обручила.

Ты знаешь, августейший император

Всех христиан велит вести