Почти родные

день не встает с дивана. Я спускаюсь вниз. Андрей крепко спит, закинув руку за голову. Другой держит пульт. Телик, как всегда, работает. Что за дурацкая привычка никогда его не выключать? Задерживаю взгляд на пухлых губах, которые так и манят к ним прикоснуться. В следующий раз приду с фотиком или хотя бы с телефоном. Нельзя упускать возможность пополнить коллекцию красивыми снимками. На свой страх и риск я подхожу ближе и сажусь рядом. Лоб Андрея горячий, но такого жара, как держался несколько дней, больше нет. Отчасти это радует. Пусть Ковалёв идет на все четыре стороны. Вчера Андрей в резкой и совершенно несвойственной ему манере попросил оставить его в покое. Хотя я и так старалась лишний раз не трогать. Всего лишь предложила измерить температуру, сменить постель, одежду и, если у него есть силы и настроение, вместе поесть в гостиной перед телевизором. В ответ услышала, что лучше бы занималась привычными делами и не докучала ему своим вниманием. Я не подала вида, что реакция Андрея меня обидела, но остаток вечера мысленно засовывала градусник не в подмышку Ковалёва, а в другое место. Внезапно отвлекает мелодия из телевизора. Перевожу взгляд на экран и залипаю. Звучит та самая песня, под которую я получила оргазм в клубе и целовалась с Ковалёвым так, будто это был наш последний день. Впрочем, так оно и вышло. Между нами все резко началось и так же резко закончилось. Но то, что произошло… Это было слишком интимно. Не представляю, как о таком забыть. Хоть через десять, хоть через двадцать свиданий. Невозможно! Знакомые жаркие вибрации в животе застают врасплох, а следом замечаю движение Андрея. Он проснулся и смотрит на меня. Взгляд настолько проницательный и цепляющий, что я и впрямь будто оказываюсь в клубе и переживаю те дикие эмоции заново. Странное чувство. Прекрасно понимаю, что продолжения наша спонтанная связь не получит, но собственная реакция на почти родного человека пугает. Я же не контролирую себя рядом с Андреем. Это ненормально! Дышу глубже, мысленно уговаривая себя держаться от Ковалёва подальше, а еще лучше – подняться на ноги и бежать на кухню. Что я там собиралась делать? Таблетки выпить и что-нибудь перекусить? Самое время. – Хочу суп сварить и мясо потушить. Будешь? – говорю абсолютно спокойным голосом, но внутри кипит от эмоций, сердце колотится на разрыв. Андрей отрицательно качает головой: – Ничего не хочу. Спасибо. – Давай без «не хочу». Надо поесть, – вырывается раньше, чем успеваю закрыть рот. И раз уж начала говорить, то продолжаю: – Думаешь, у меня есть аппетит и желание выбираться из кровати? Но сегодня я почти закончила с лекциями и после ужина сяду посмотреть какой-нибудь фильм. Смотреть вместе не предлагаю, хватило прошлого твоего разноса. А поесть надо, и это не обсуждается! – Я же сказал: ничего не хочу, – повторяет Андрей, нахмурившись. Для меня это как толчок к действию. Привычки никуда не делись. Всегда хочется сделать все наоборот. Назло.

там занимался в магазине двадцать минут? – У меня вообще-то дела есть. Я важную съемку перенесла и через час должна быть на другом конце города, – говорю Ковалёву, когда он опускается на сиденье, даже не обратив на меня внимания. – Так бы сразу и сказала. Откуда мне было знать о твоих планах? Андрей затемняет экран и прячет телефон в карман. Берет бутылочку воды, откручивает крышку и делает несколько глотков. Других покупок у него я не замечаю. Осознание, что Ковалёв разговаривал по телефону в мини-маркете, когда мог бы делать это в салоне автомобиля и сэкономить мое время, обжигает новой волной злости. – Блин, таблетки в чемодане забыл. Не достанешь? – Андрей задерживает на мне свой черный взгляд. Если бы можно было безнаказанно убивать – обязательно бы это сделала. Прямо сейчас. – До дома потерпишь, – отвечаю как можно спокойнее. Папа научил, что, если кто-то очень бесит, нельзя показывать ему своих настоящих эмоций, нужно до последнего сохранять внешнее спокойствие. Особенно если собеседник испытывает те же чувства. Показное равнодушие выбьет оппонента из колеи. Но Ковалёва почему-то не выбивает. Такое ощущение, что ему все равно. Какое-то время мы едем в полной тишине. От напряжения закладывает уши. Я чувствую себя так, словно нахожусь внутри огромного вакуумного шара. – Чем занимаешься сейчас? – первым нарушает молчание Андрей. – Где-то работаешь? Если встреча важная, могу с тобой прокатиться, – произносит так, словно делает мне одолжение. Не знаю, каким чудом не выжимаю педаль тормоза. Хотя можно было бы это сделать. Чтобы Ковалёв разбил себе лоб.

если кто-то очень бесит, нельзя показывать ему своих настоящих эмоций, нужно до последнего сохранять внешнее спокойствие. Особенно если собеседник испытывает те же чувства. Показное равнодушие выбьет оппонента из колеи.