Published originally under the title of《鬓边不是海棠紅》 (Bin Bian Bu Shi Hai Tang Hong)

Author © 水如天儿 (Shui Ru Tian Er)

Russian Edition rights under license granted by水如天儿 с/о Jumo Culture Media Co., Ltd

Russian Edition copyright © 2024 Eksmo Publishing House arranged through JS Agency Co., Ltd.

All rights reserved

Во внутреннем оформлении использована иллюстрация: © Phoebe Yu / Shutterstock.com Используется по лицензии от Shutterstock.com

Перевод с китайского Е. Фейгиной

Иллюстрации Katiko

© Фейгина Е., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1

До полудня у театральной труппы обычно не было никаких дел. Актеры проигрывали те образы, которые выбирали сами, и Шан Сижую не приходилось следить за ними, вот он и сидел дома. Жизнь его под руководством Сяо Лай была расписана по часам, а точнее, по минутам. Если, допустим, пора было есть, а он оказывался чем-то занят, Сяо Лай трижды звала его и, если Шан Сижуй не садился за стол, принималась браниться, и силой выхватывала книги или какие-то безделушки у него из рук. И в этот раз Сяо Лай подала обед по расписанию. Шан Сижуй, поджав губы, сидел за обеденным столом и, хмурый, читал книгу. Завидев Чэн Фэнтая, он радостно вскочил.

Чэн Фэнтай схватил Шан Сижуя за плечи и усадил его обратно на стул, сказав со смехом:

– Шан-лаобань^[1], вы сидите, не вставайте.

Шан Сижуй поерзал и уселся. Чэн Фэнтай отступил на пару шагов, опустился на одно колено и, взмахнув правой рукой, отвесил Шан Сижую самый что ни на есть почтительный поклон:

– Приветствую Шан-лаобаня! Желаю Шан-лаобаню долгих лет жизни и драгоценного благополучия!

Глядя на него, Шан Сижуй радостно рассмеялся, беспрестанно кивая.

Чэн Фэнтай спросил:

– Ну как, похоже или нет? Это я вчера у Фань Ляня выучился.

Шан Сижуй пробормотал что-то невнятное, продолжая улыбаться.

Чэн Фэнтай похлопал его по затылку:

– Шан-лаобань, что вы там бормочете? Проглотите сперва, что у вас во рту, а потом уж говорите.

Шан Сижуй взял заварочный чайник и вышел во дворик прополоскать рот, а Чэн Фэнтай приметил на столе деревянную шкатулку с жемчужным порошком, что дал певцу вчера князь Ци, и не удержался от смеха:

– И ты это ешь? И в самом деле ты гонишься за красотой.

Шан Сижуй с бульканьем сплюнул на землю и сказал:

– Это рецепт, который Цзюлан привез из императорского дворца. Каждый день нужно держать немного пудры под языком, очень полезно для кожи и мускулов. Если следовать ему, то в сорок лет совсем не видно будет возраста.

Чэн Фэнтай проговорил:

– Ну раз рецепт из императорского дворца! Они-то знают в этом толк. Что ты только что говорил?

– Говорил, что привычка отдавать поклоны очень хороша, второму господину следует ее перенять!

– Ладно! Отныне я каждое утро буду приходить сюда, чтобы поклониться Шан-лаобаню и справиться о его здоровье.

Шан Сижуй вскинул запястье и взглянул на часы:

– Это называется утром? Уже половина двенадцатого! После девяти часов никакое уже не утро.

Такой уж он был человек – относился ко всему слишком серьезно, особенно что касалось пунктуальности. Его швейцарские часы с кожаным ремешком были исключительно точными, он с ними и спать ложился, и каждый день сверял по ним время, когда актеры труппы – и стар и млад – приходили на репетиции. Частенько он смотрел на часы и бранился:

– Ты посмотри! Уже сколько времени, а ты опаздываешь! Даже десять минут – уже опоздание! Ты не годишься для театра!

Ох как хотели актеры труппы «Шуйюнь» разбить вдребезги его часы!

Чэн Фэнтай, впрочем, не был одним из его актеров, а потому с полнейшим безразличием к словам Шан Сижуя уселся в деревянное кресло с резной спинкой и подлокотниками^[2] и принялся листать книгу, взятую со стола:

– Время, когда второй господин встает, и считается утром, если еще светло.

Шан Сижуй недовольно фыркнул, но спорить с ним не стал. Сяо Лай положила в миску горячий рис и поставила ее перед Шан Сижуем, себе же накидала палочками немного овощей в пиалу и ушла есть на кухню, совершенно не обращая внимания на Чэн Фэнтая. Однако холодный прием Сяо Лай никогда не задевал Чэн Фэнтая, он и сам, словно не замечая ее, с нахальным видом высунул голову:

– Шан-лаобань, пожалуйте мне кусочек мяса.

Шан Сижуй стремительно запихнул мясо себе в рот, а затем, так же стремительно, палочками подал кусочек Чэн Фэнтаю, чтобы тот не жаловался. Чэн Фэнтай, глядя в книгу и жуя мясо, сказал:

– А Сяо Лай неплохо готовит. Дай-ка еще один.

Так как второй пары палочек у них не было, ели они по очереди – кусок Шан Сижую, кусок Чэн Фэнтаю, – и даже простая домашняя пища казалась им вкусной. Они съели половину, когда Чэн Фэнтай дочитал пьесу и в изумлении воскликнул:

– Что за занятная история, две девушки стали подругами!

Шан Сижуй ответил:

– «Любимая подруга»^[3]. Пьеса старая, – с этими словами он взял кусочек картофеля и дал его Чэн Фэнтаю.

Чэн Фэнтай удивленно спросил:

– Так Шан-лаобань знает это либретто?

– Знаю немного. Не целиком.

Чэн Фэнтай вновь пролистнул книгу и сказал:

– Ли Ливэна я знаю, но никогда не слышал, чтобы он писал эту пьесу, история довольно необычная. Ты исполнял ее?

Когда-то в молодости Чэн Фэнтай возил товары по всему Китаю, повидал немало удивительного и думал, что ничего уже его не поразит. Но сегодня, прочитав пьесу из библиотеки Шан Сижуя, он понял, что не так-то много знает об этом мире. То, что героини старинной пьесы, написанной несколько сотен лет назад, девицы из внутренних покоев, оказались способны на невиданную храбрость, полностью перевернуло представление Чэн Фэнтая о женщинах прошлого.

Шан Сижуй сказал со смехом:

– Ты еще многих пьес не знаешь! Эту мы с Нин Цзюланом как-то ставили между собой, но публике отчего-то так и не представили.

Чэн Фэнтай ответил:

– Интересно, очень интересно. Когда-нибудь стоит ее поставить, а ты сыграешь Цуй Цзяньюнь.

Шан Сижуй со вздохом покачал головой:

– Я-то сыграю Цуй Цзяньюнь, но никто не сыграет Цао Юйхуа!

– У тебя столько актеров, неужели не найдется никого, кто мог бы исполнить куньцюй^[4] в амплуа сяодань^[5]?

Шан Сижуй высоко вскинул голову и высокомерно проговорил:

– Где уж в труппе «Шуйюнь» взяться актеру, который бы сыграл Цао Юйхуа под стать моей Цуй Цзяньюнь!

Чэн Фэнтай, увидев заносчивое выражение на его лице, захотел поддразнить Шан Сижуя, ущипнул того за талию, и Шан Сижуй тут же принялся смеяться, всячески вертясь на стуле и пытаясь от него спрятаться, так что даже миску опрокинул на пол.

– Шан-лаобань, ты и в самом деле говоришь как безумец! Тогда скажи-ка мне, кто, кроме Нин Цзюлана и труппы «Шуйюнь», достоин сопровождать твою Цуй Цзяньюнь на сцене?

– Это под силу только Юань Сяоди – великому лаобаню! – Шан Сижуй выбрал известного артиста, твердо уверенный, что имя Юань Сяоди на слуху даже у далеких от театра людей, так широко простиралась его популярность. Чэн Фэнтай и в самом деле слышал об этом Юань Сяоди, и решил уточнить:

– Юань Сяоди – не тот ли, кто открыл лавку шелковый тканей?

Шан Сижуй восторженно вскрикнул, глаза его загорелись.

Чэн Фэнтай самодовольно заявил:

– Ох! Да я ведь хорошо с ним знаком! Вот только в прошлом месяце виделись. Это я привозил ему шелк высшего сорта, без твоего второго господина он не смог бы начать торговлю! А разве он не говорил, что больше не будет выступать на сцене?

Шан Сижуй проговорил с тяжелым вздохом:

– То, что он не поет, и в самом деле прискорбно!

Когда Шан Сижуй приехал в Бэйпин, больше всего он сожалел, что Хоу Юйкуй и Юань Сяоди – два знаменитых актера – уже ушли со сцены. Всякий раз, вспоминая об этом, он принимался сетовать на то, что не приехал раньше. Хоу Юйкуй и в самом деле был уже стар. Юань Сяоди еще не достиг преклонного возраста, он был моложе Нин Цзюлана на несколько лет, однако никто не знал, отчего он покинул театр на пике карьеры, оставив многочисленных поклонников неистово сокрушаться. После ухода Юань Сяоди исполнял лишь отдельные сценки для покупателей-богачей на семейных торжествах или от случая к случаю выступал вместе с приятелями на собраниях общества «Грушевого сада» ^[6]. Шан Сижуй слышал его выступление дважды: один раз на семейной встрече у какого-то богача и второй – на собрании «Грушевого сада», где тот исполнял «Нефритовую шпильку» ^[7] и «Пучины греха» ^[8]. Юань Сяоди так же уважали в обществе, как и Хоу Юйкуя, вел он себя осмотрительно, а сейчас и вовсе преуспел в торговле, окончательно отошел от театра, и никто больше не смущал его просьбами о выступлении, боясь тем самым проявить неуважение. Те два коротеньких выступления по десять минут покорили Шан Сижуя. В опере куньцюй Шан Сижуй уступал только Юань Сяоди.

Шан Сижуй вился вокруг Чэн Фэнтая в нерешительности, и тот искоса взглянул на него:

– Шан-лаобань, что это значит? Думаете попросить Юань-лаобаня вернуться на сцену, чтобы исполнить вместе «Любимую подругу»? Это невозможно: раз он сказал, что не станет больше выступать, значит, не станет. Начни я его принуждать, я поступлю не слишком-то уважительно, я так не могу.

Шан Сижуй весь был словно объят пламенем, он не мог усидеть на месте, то приседал, то вновь вскакивал, в нетерпении подпрыгивая:

– Я не это имел в виду! Я просто… я просто заволновался! Я видел его всего два раза! И к тому же так давно. Так хочу послушать его рассказы о театре!

– Так повстречайся с ним!

– Как мне с ним встретиться? Мы ведь незнакомы.

– Видел его дважды, да так и не познакомился?

– Не познакомился! Я все время прятался в уголке и слушал его пение. Я стесняюсь! – В присутствии выдающихся актеров старшего поколения Шан Сижуя всегда охватывало смятение, он не смел даже попросить кого-нибудь представить их, всячески избегая личной встречи, – так он боялся, что корифеи начнут высмеивать его или не полюбят. Характером он не походил на артиста.

Чэн Фэнтай, похоже, понял, на что тот надеялся.

– Э?.. Так что же, Шан-лаобань, вы желаете, чтобы второй господин навел для вас мосты? Устроил вам встречу?

Шан Сижуй по-прежнему топтался на месте, несколько разгоряченный.

– Так не пойдет. Я застесняюсь.

– Так как же быть?

– Тебе нельзя говорить, кто я! Просто скажи, что я твой друг… или же я притворюсь твоим подручным.

Чэн Фэнтай рассмеялся:

– Ладно-ладно, какой еще подручный! Где ты видел такого красивого слугу? Я возьму на себя это дело. Придумаешь потом, как меня отблагодарить.

Шан Сижуй ответил:

– А? Каждый раз, когда я прошу тебя помочь, ты требуешь благодарности! Вот уж и правда, нет такого торговца, кто бы не обманывал.

Чэн Фэнтай не стал огрызаться в ответ, лишь ушел с улыбкой на устах.