Цитаты из книги «Рыцарь ордена НКВД»

искать доказательства. До конца жизни Ясный так и не определится – было ли что-то реальное в деле врачей. Лекари при царях всегда были в центре заговоров. И после

идти вплоть до начала войны. Немцы так и не обнаружат сюрприз. Следующим объектом нападения был милый старинный особняк военно-морского

кирпичного дома у площади Разгуляй, рядом с заводом «Шарикоподшипник».

А годы все шли. Бывший руководитель контрразведки СССР наблюдал появление в России нахрапистых буржуев, которых он больше не рассчитывал увидеть после окончания Гражданской войны. Загибалась мощная советская промышленность. Смотрел он на это с каким-то отрешенным спокойствием. Только однажды долго матерился, глядя на нового руководителя КГБ Вадима Бакатина. Тот сильно напомнил министра Дудорова – тоже строитель, тоже профан, но вдобавок к тому еще и изменник Родины. Новоиспеченный главный чекист со счастливой улыбкой передал американцам схему прослушивания посольства. А в ней были и труды самого Ясного, и новые наработки. И сдали не только технику, но и агентурную сеть внешней разведки – тех, кто вмонтировал за границей спецаппаратуру в кирпичи. Это был демонстративный смачный плевок на все традиции чекистской работы. И это походило на капитуляцию. Исконных врагов России нынешние правители будто приглашали – приходите и берите что хочется, а мы вам будем ботинки целовать. Исчезали с полок товары. Обесценивались деньги. Развалился СССР. На города обрушилась такая преступность, которую Ясный не видел даже во Львове, нашпигованном немецкой агентурой и уголовниками. Власть, вместо того чтобы сломать хребет уголовщине несколькими ударами, заигрывала с ней и договаривалась, бросая в жертву этой кровавой мясорубке обычных граждан.

Постепенно в стране начинали цвести мертвенные цветы разложения. Смотря на новое поколение чванливых партчиновников, видящих мир из окон черной «Волги», Ясный пытался представить их ратующими перед дехканами в басмаческом кишлаке за советскую власть. Или выбивающих бандитов из горного аула, когда сшибаешься сабля на саблю, «наган» на «наган». И вообразить себе такого не мог. Они мельчали и умом, и, главное, помыслами, что для коммуниста смерти подобно. Они стали высшей кастой, а народ – кастой низшей. И было понятно, что рано или поздно эта молодая поросль поставит вопрос о собственности. Им уже не нравилось, что привилегии заканчиваются с отстранением от должности. Им хотелось заводов, акций. И они начнут большой передел.

Брежнев по сравнению с предшественником виделся светом в окошке. При нем страна преодолела экономический кризис и стала довольно бодро развиваться. Строились заводы, росла оборонная мощь. Но Ясный знал, что Брежнев стратег и теоретик никакой. Советская власть для него хороша тем, что она есть, и ее надо сохранять, лучше ничего не меняя. Он не видел перспектив исторического развития, коммунистическая идеология костенела, переставала быть локомотивом истории. Генсек был душевным человеком, дал людям сытость и уверенность в завтрашнем дне, но отнял у них день послезавтрашний. Он не мог обеспечить такое чудо, как индустриализация или победа. Общество становилось конформистским, инерционным. Страну уже не гнали в будущее, как это делал Сталин, выжимая все силы. И СССР начал постепенно проигрывать в гонке мировых систем.

После отставки Никиты Сергеевича эксперименты, приведшие страну к экономической катастрофе, были прекращены. Но главное осталось – партноменклатура продолжала обосабливаться и превращаться в аналог позднего дворянства Российской империи – привилегий полно, а ответственность размыта. И все больше она посматривала на Запад, как на райские кущи.

Но самое худшее, что он наворотил, – это создал из партработников отдельную правящую касту, оторвав партаппарат от народа. И убрал его из-под контроля правоохранительных органов, в том числе госбезопасности. А Ясный отлично знал, как нужно присматривать за партийными функционерами. Их и при Сталине тянуло на вольности и злоупотребления. А Никита Сергеевич, чтобы заручиться их поддержкой, полностью развязал им руки.

Никита Сергеевич быстро прогрессировал как двуличный непоследовательный политик и популист. Надеясь укрепить базу своей поддержки, начинал заигрывать даже перед теми, с кем еще недавно бился нещадно. Ни с того ни с сего пошел на попятную в отношении украинских националистов. И это коснулось Ясного напрямую. В 1949 году Василию Степановичу вручили орден Красного Знамени за борьбу с украинским бандподпольем и депортацию бандеровцев. Тогда Хрущев был еще на Украине и всячески поддержал это награждение. А в 1964 году состоялась конференция компартии Украины. И в зале собралось полно настоящих бандеровцев, умудрившихся перекраситься в партийных работников. Но былого задора они не растеряли. Полезли на трибуну с речами – как НКВД их братьев совсем ни за что убивал и депортировал. Тон этой вакханалии задавал писатель Александр Корнейчук – у него тоже каких-то лесных братьев репрессировали. Все эти выступления были в тренде преступлений сталинского режима. Хрущев делано посокрушался над бедами своего народа, забыв, как призывал вешать побольше бандеровцев.

Он засеял кукурузой СССР от юга до севера, перепахал целину, ухнув в ее освоение все свободные ресурсы. Довел целые регионы до голода и получил гнилым помидором на митинге трудящихся, где докладывал о временных трудностях и светлом коммунистическом будущем. Кроваво подавил голодные рабочие бунты в Новочеркасске. Запустил сельское хозяйство так, что пришлось потратить восемьсот тонн золота на закупки продовольствия. Угробил деревни и артели, создав дефицит предметов потребления. Превратил советские города в серые панельные курятники, а курятники – в города. При этом именно Хрущев создал свой культ личности, а не Сталин. Потому что культ личности – это не когда твоим именем называют города и пароходы, а когда эта личность перестает слушать кого-либо, кроме себя и льстецов.