© Журавлев С. Е., 2024

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Долгое время Карлос Шакал, один из организаторов и руководителей Международного террористического интернационала, считался во всем мире террористом № 1, пока на его место американцы не избрали Усаму бен Ладена. Только они могут быть первыми во всем.

Глава 1

Стук в дверь, как всегда, раздался неожиданно. Так настойчиво и требовательно, да еще после полуночи, могли стучать только в одном случае.

– Откройте дверь. Это дежурная. У вас в комнате посторонняя. Это нарушение режима! Откройте немедленно!

Молодой человек пробовал растолкать лежащую рядом девушку, но та в ответ только мычала и лягалась. Немудрено, они вдвоем уговорили кроме шампанского еще и бутылку «Столичной». Девочка дорвалась до халявной выпивки и невиданных деликатесов в виде копченой колбасы и красной икры. В советских магазинах этого не достать, но благодаря регулярным денежным переводам отца в валютной «Березке» все это можно купить без проблем.

– Вставай. Тебе пора. – Молодой человек наконец бесцеремонно вытолкал с кровати обнаженное тело. – Собирайся. Как там тебя?.. Таня? Наташа?

Эти два русских имени он постоянно путал. Все остальные запоминал хорошо, но вот почему-то эти два постоянно путал. Да и какая разница. С девушкой надо что-то делать. Когда дежурные ее обнаружат, да еще в таком виде, обязательно накатают жалобу. Очередную. Эти русские никак не поймут, что есть личная жизнь и в нее нельзя вторгаться с вашим Кодексом строителя коммунизма и Правилами социалистического общежития. Нельзя нигде. Кроме СССР и конкретно общежития Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Надо что-то сделать.

Руководитель компартии Венесуэлы, прячущийся в Москве от преследований на родине, уже неоднократно предупреждал о недопустимости аморального поведения. На самом деле ему глубоко наплевать на пьянки и аморальное поведение какого-то студента, пусть и направленного на обучение по рекомендации коммунистов этой латиноамериканской страны. Шефа раздражало то, что молодой студенческий лидер поддерживает не его курс, а отколовшуюся боевую фракцию, которая ставит во главу движения террор, а не парламентский переход к власти. За отщепенцами могут потянуться и другие молодые члены партии. Молодежь всегда впадает в крайности, особенно если ее призывают к вооруженной борьбе. Это так романтично.

Хотя, кажется, терпение главного коммуниста страны уже переполнилось. Даже заступничество отца не поможет, хоть они дружили с боевой молодости. Нельзя давать еще один повод. Значит, от девицы надо избавляться.

– Немедленно откройте дверь. Мы знаем, что вы не спите.

– Сейчас, минутку. Мне надо одеться.

– Да здравствует социалистическая солидарность с угнетенными народами! – вдруг завопила низким фальцетом пьяненькая девица, не открывая глаз.

Молодой человек с размаху влепил ей звонкую пощечину. Женская головка беспомощно дернулась, как тряпичная, из носа капнула кровь. Зато она стала приходить в себя и жалобно заскулила.

Вид крови, как всегда, вызвал успокоение. Он замечал это за собой с детства. Когда отец приводил в дом чужих женщин и запирался с ними в кабинете, мать молча уходила на кухню, а его, тогда еще подростка, охватывала буря эмоций, хотелось все крушить и ломать. В этот момент он ненавидел весь мир. Тогда он брал любимый арбалет и убегал во двор. Как только стрела с металлическим наконечником сшибала очередного несчастного попугая и от пронзительно кричащей в агонии птицы в разные стороны разлетались перья и брызги крови, он успокаивался. Постепенно он пришел к объяснению, что чужая кровь – это очищение для жертвы от ее грехов. Чем больше крови, тем глубже искупление. Не надо жалеть чужой крови.

Вот и сейчас он сразу успокоился. Тщательно вытер руку юбкой гостьи. Она так и не удосужилась как следует одеться. Хотя бы натянула эти уродливые сатиновые трусы. Определенно, советские женщины не знают, что такое настоящий шик. Это какой-то парадокс. Русские девушки красивы, но одежда у них уродская, а француженки, наоборот, пока одеты и накрашены, очень привлекательны. Но желание начинает пропадать, когда их разденешь.

Решение пришло, как всегда, молниеносно. Он открыл окно, из которого пахнуло морозной свежестью. Как он не любил русскую зиму, и мороз в особенности! Сугробы снега, от которого так быстро намокают и портятся кожаные стильные туфли, этот холод, пробирающийся через любую одежду… Он быстро схватил на руки девичье тело и высунул его в окно. Следом полетели ее тряпки. Ничего страшного: внизу большие сугробы и кустарник.

– Откройте дверь, Ильич Рамирес, или мы позовем милицию. – Стук в дверь стал непрерывным и громким. Минимум весь третий этаж общежития уже взбудоражен этим стуком.

– Я одеваюсь. – Голос жильца был абсолютно спокоен.

Проверяющим открыли дверь, они застыли в изумлении на пороге, будучи уверены, что застанут сцену пьяного разврата. Но увидели, как за столом над конспектом книги Владимира Ильича Ленина «Государство и революция» склонился тщательно причесанный юноша в модном немнущемся кримпленовом костюме и в белой рубашке с ярким галстуком.

– Слушаю вас, товарищи. Я тут увлекся книгой Владимира Ильича. – Он виновато развел руками. Под столом предательски звякнули пустые бутылки, а из открытой форточки с улицы донеслась отборная брань явно нетрезвой женщины.

Председатель Комитета государственной безопасности Юрий Владимирович Андропов пригласил в свой кабинет руководителя управления «С» генерала Лазарева и начальника 8-го отдела полковника Покровского. Это было необычно. Во-первых, они оба входили в Первое главное управление, но начальник разведки генерал Сахаровский не был приглашен. В последнее время отношения между ним и председателем КГБ стали довольно прохладными, поговаривали, что Сахаровского после достижения им 60-летнего возраста Андропов будет менять.

Во-вторых, сам выбор приглашенных, а именно – руководитель нелегальной разведки и руководитель регионального ближневосточного отдела.

– Товарищи, – ровным голосом, холодно поблескивая стеклами очков, начал председатель, – Центральный Комитет нашей компартии и лично Леонид Ильич поручили мне сделать доклад о положении на Ближнем Востоке. Общую картину мог бы изложить и министр иностранных дел, но он попросил меня. Это связано прежде всего с тем, что политическая ситуация в мире складывается таким образом, что отношения между СССР и США находятся в глубоком кризисе. Наши противоречия достигли дна, но две великие сверхдержавы не могут себе позволить идти на открытую военную конфронтацию, поэтому им приходилось действовать через «третьи силы».

У нас несколько точек в мире, которые можно назвать «горячими». Одна из них – Ближний Восток. Израильтяне не прекращают вооруженные действия против арабов. В Египте пришел к власти новый президент – Анвар Садат, тот еще товарищ.

Но меня тревожит не только это. Арабы и с израильтянами будут воевать еще долго и с переменным успехом. Мир в этом регионе мы не скоро увидим. Пока там есть дешевая нефть – это и много денег, и масса оружия, то есть воевать они будут по любому поводу и без повода. Меня больше беспокоит то, что их война постепенно перекидывается в Европу. Арабы стали активно спонсировать экстремистские группировки из Германии, Франции и других европейских стран. За последние пару лет были созданы десятки лагерей по подготовке террористов. Ладно бы для войны внутри своих стран, но они ориентированы на Запад. Хочу узнать ваше мнение о причинах этого разрастающегося явления. Георгий Петрович, прошу начать вас.

Полковник Покровский откашлялся, собираясь с мыслями. Он всего год как назначен руководителем восточного направления. С переплетением ближневосточных проблем еще не разобрался. Он в большей степени специалист по Дальнему Востоку – специалист по Японии: шесть лет он занимал должность резидента в Стране восходящего солнца. Там своих проблем хватает. Рядом Китай, Корея, Вьетнам, Индия, Пакистан – сплошь горячие точки, за которыми надо следить. Да еще и с американцами приходилось воевать. Ему лично не так давно пришлось схватиться с янки врукопашную.

Это была нашумевшая беспрецедентная история. Активная работа советского резидента в Японии – которую США считали своей вотчиной, ведя себя там по-хозяйски, то есть нагло и беззастенчиво, – давно раздражала ЦРУ. Поэтому в Лэнгли решили дискредитировать русского разведчика. Им пришла идея организовать похищение советского резидента, а после представить это как добровольный переход высокопоставленного сотрудника КГБ на сторону США.

ЦРУ к этой операции готовилось особенно тщательно. Выполнение поручили асу разведывательного ведомства Дэвиду Мерфи, начальнику русского отдела ЦРУ, и двум его сотрудникам – Калдерону и Томасу Райану. Мерфи в ЦРУ пользовался известностью как опытный профессионал-разведчик, участник многих успешных операций. Хорошо развитый физически, крепкий, здоровый мужик без комплексов.

К операции подключили японского агента американской разведки Масаки Мацумото. В его задачу входило составление хронометража жизни и работы советского резидента – в какое время он выезжает из дома, куда ездит в течение дня за пределами посольства, когда по вечерам возвращается домой.

В дом, где снимал квартиру Покровский, удалось подселить одного из тройки, а именно Калдерона. Он должен был сначала «по-соседски» познакомиться с русским, войти к нему в доверие, усыпить его бдительность.

Перед Мерфи Вашингтон поставил задачу организовать настоящую сенсацию. Для Лэнгли в тот момент крайне нужна была яркая победа. Надо чтобы заголовки крупнейших газет завопили: «В Японии сбежал резидент советской разведки! Он попросил политического убежища в США!»

О предстоящей операции были проинформированы в строго секретном порядке только трое особо доверенных журналистов в Америке. В их задачу входило после получения команды разнести как можно громче информацию о побеге русского.

Мерфи к тому же имел еще и личный счет к Покровскому. Георгий Петрович двадцать лет назад (тогда еще Жора) начинал службу под прикрытием атташе в Вашингтоне, а Мерфи, тогда уже опытный вербовщик, специалист по русским, произвел к нему вербовочный подход. Но неожиданно наткнулся на жесткий отпор и вынужден был с позором ретироваться. Пришло время отыграться.

Калдерон уже дважды якобы «случайно» сталкивался с русским соседом и пробовал завести приятельские отношения. Однако, наоборот, это только вызвало у опытного разведчика усиленное подозрение – он был настороже.

Объект «охоты» имел обыкновение допоздна засиживаться на работе. Это понятно, так как резидент – должность хлопотная. Кроме работы по прикрытию, занимающей много времени, он был обязан ежедневно готовить отчет по итогам работы резидентуры, проверять массу информации, лично встречаться с наиболее ответственной агентурой, составлять шифровки в Москву и делать многое-многое другое. Как правило, возвращаться домой приходится глубоко за полночь.

В один из дней он снова застал в коридоре Калдерона. Тот стоял, согнувшись и держась за левую часть груди.

– Плохо с сердцем, – пожаловался американец. – Не могу двигаться. Очень прошу, пройдите в мою квартиру, принесите, пожалуйста, лекарство. Оно в холодильнике. Вот ключ, держите.

Ситуация складывалась странная. Но человечность победила: Георгий помог открыть дверь, но категорически отказался входить первым. Сосед неожиданно захрипел и, якобы теряя сознание, стал валиться на пол. Покровский был вынужден буквально втащить его в квартиру. В молодости, когда он учился в институте военных переводчиков, он занимался боксом, обладал прекрасной реакцией. Теперь Георгий полюбил теннис, где также нужна хорошая реакция. Это его и выручило.

Он успел заметить, как с лестницы второго этажа на него прыгнул массивный Мерфи, и смог рефлекторно увернуться. Американец со всего размаха влетел в стену. Свалить Калдерона, попытавшегося преградить ему путь к входной двери, было делом одного крепкого удара. Другой бы на месте Покровского помчался домой и закрылся на все замки. Но не такой был характер у резидента советской разведки, участника обороны Москвы. Он выбежал во двор, быстро завел стоящий там автомобиль и за несколько минут домчался до посольства. К счастью, в холле он натолкнулся на консула, своего подчиненного по линии КГБ, и его приятеля, военного атташе из ГРУ.

– Ребята, срочно в мою машину. На меня напали американцы! Надо попытаться их задержать и сдать в полицию.

Клич «Наших бьют!» на генетическом уровне вызывает у русских бурную ответную реакцию – бросается любое дело и мужики ввязываются в драку. Своих в обиду не дадим.

Не раздумывая, офицеры кинулись к машине. Они успели как раз вовремя. Трое американцев, поддерживая друг друга, ловили такси, чтобы уехать с места неудачного покушения. Но приехали русские, и завязалась драка.

Кряжистый консул схватился с начальником русского отдела ЦРУ и профессиональным броском грохнул его на асфальт. Мерфи, матерясь по-русски, попытался вырваться, но его взяли на удушающий прием и быстро успокоили. Покровский по-боксерски добивал «соседа», а военный разведчик валял третьего американца.

На поднятый во дворе шум выбежала жена Покровского Муза. Отважная женщина возбужденно размахивала кухонным ножом, но Георгий велел ей убрать нож и бежать вызывать полицию. Что она и сделала. После чего снова выскочила на защиту мужа, теперь уже с зонтиком, и яростно начала дубасить им Дэвида.

Полиция забрала всех участников инцидента в участок. Русские предъявили дипломатические паспорта, их тут же вынуждены были отпустить, но они потребовали открыть кейс американцев. В нем, к изумлению японцев, обнаружился специальный мешок, чтобы упаковать советского резидента, а также набор шприцев и препаратов для его отключения. У американцев не оказалось служебных паспортов или аккредитационных карт, поэтому их освободили только после прибытия американского консула.

Поднялся большой шум. За личную храбрость и срыв масштабной провокации Покровский был награжден орденом Красного Знамени. Правда, после этого пришлось уехать из Японии. Мстительные американцы надавили на местные власти.

Шеф восточного направления откашлялся, собираясь с мыслями.

– Если честно, Юрий Владимирович, то по вопросу организации террористического движения в регионе Ближнего Востока, за который я отвечаю, у меня полной картины еще не сложилось.

Полковник был человек откровенный, и не в его характере было прятаться за расплывчатыми формулировками.