Отзывы на книги автора «Сергей Жарковский»

Все познается в сравнении... Свою предыдущую рецензию я начала ровно такими же словами. После книг, подобных этой, отчетливо понимаешь, почему Лукьяненко — хоть и качественная, но все-таки попса: заигрывающая с читателем, нацеленная на коммерческий успех, с популярным запоминающимся мотивом, в нужные моменты извлекающая из тебя нужные эмоции. «Хобо» Жарковского не таков: он не пытается подстроиться под читателя – он ведет читателя за собой. Поначалу даже может показаться, что автор над нами издевается, но нет – он нас проверяет. Ему не нужны все – ему нужны свои. Тут почти как с «Именем розы»: пройдешь первое испытание – и книга пустит тебя дальше. У Жарковского первое испытание – лингвистическое. Язык – это живой, изменяющийся организм. Современники Пушкина вряд ли в полной мере поняли бы, о чем говорит нынешняя молодежь, а нам наверняка пришлось бы прилагать усилия, чтобы разобраться в филологических тонкостях XXIII-го века. Жарковский предлагает читателю невероятный опыт – погрузиться в атмосферу будущего не только с помощью классических литературных приемов, но и благодаря «эволюционировавшему» языку. Причем автор не ограничился одной только лексикой: создание неологизмов – самый очевидный путь изменения языка. Он с фантазией подошел к грамматике (спорим, вы думали, что у меня в заголовке опечатка?) и знатно поиздевался над синтаксисом, но поверьте старому лингвисту – в пределах реально существующих законов языкознания. И эксперименты на этом не заканчиваются.

ВИА «Пламя» - Строим БАМ

В глубоком космосе, за 191 парсек от Земли, космачи тянут Трассу. Уже сто лет тянут. Куда? Зачем? Самоотверженные, неунывающие работяги лишних вопросов не задают. Родина (читай - император) сказала «надо», космач ответил «есть». И впахиваются они, не щадя живота своего, считая каждую единицу скудного финансирования, которое уже успели раздербанить по пути от Земли (шутка ли – почти 200 парсек). И все они – большая дружная семья (а куда ты денешься с подводной лодки), и один суицид в месяц – это очень хорошо, это победа. А на досуге можно почитать запрещенные книги и послушать запрещенную музыку или надраться малины с товарищами и от души поколбить эченных землян, которые устроили тут, понимаешь… И вот неспешный производственный роман постепенно приобретает черты антиутопии, где космачи-клоны – всего-то расходный материал, существа второго сорта, которых земляне с трудом отличают друг от друга. Динамика нарастает, интрига закручивается, и начинается такой галоп! Мистика, философия, хоррор, боевичок, Лем, «Звездные войны», Стругацкие, игры разума с пространством и временем, мама, где я? вообщеничегонепонятно, но УЖАСНО интересно.

John Lee Hooker - Boom Boom

Это книга-эксперимент, книга-квест. Ей никогда не стать бестселлером. Ее нельзя советовать, нельзя однозначно определять жанровый подвид и пытаться впихнуть в какие-то рамки. Для того чтобы полностью понять и осмыслить этот мета-интер-супертекст, нужен мощнейший интеллектуальный и культурологический бэкграунд (и это вообще не про меня: местами я ощущала себя наитупейшим человеком во Вселенной). Тот читатель, кому повезет продраться сквозь все дебри и преодолеть все ловушки и чей мозг в результате не потечет из глаз и ушей, как у сли, сможет сам для себя определить и жанровую классификацию, и глубину смысла, и степень своего офигевания от прочитанного. Для меня это, скорее, роман-взросление. Все-таки большую часть времени мы смотрим на все происходящее глазами молодого пилота Марка Байно, и именно его устаканенная и запрограммированная жизнь (или не-жизнь) совершает немыслимый поворот, и случайная (а может, предопределенная) встреча наделяет его немыслимой властью. Как он ею распорядится, мы можем только предполагать.

И получим ли мы ответ хотя бы на этот вопрос – это еще больший вопрос. Так как обещанного продолжения читатели ждут ну никак не три года, а намного-намного дольше. И как раз из-за этой неопределенности и вытекающей из нее собственной вредности я не смогла поставить книге наивысшую оценку.

Еще я обязательно должна сказать о музыке. О Большой Музыке, как называет ее Марк Байно. Каждую часть книги предваряет немаленький список аудиофайлов, под которые он печатал свои записки «будущему себе». Что-то в таком роде:

subject: продолжение
current music: Delalande: "Discours Sur Les Ombers"; "Dead
Diamonds Of Blues: All Stevie Ray Voughan"; "Dead Diamonds
Of Blues: All Buddy Guy"; "Forum-2015"; Bach: "Greatest Hits";
Marcus Pusher: "Magnum Opus N 145278/19 Fa Minor"; "Dead Diamonds Of Blues: All Papa
Saint"; Игор Романов: "Gibson SG"; John Lee Hooker: "Ultimate
Collection 2020"; Lenka Kolhia: "Concept off Olympia"; MS2DO
Elena Starilova: "Venom"
audio-txt: (")

В этом списке смешались реально существующие и фейковые исполнители, музыка прошлого, будущего и, как знать, возможно, музыка альтернативной реальности. Если игнорировать всё несуществующее или еще не сбывшееся, все равно получается крышесносная смесь рока, джаза и классики. А некоторые вещи настолько идеально перекликаются с текстом, что художественное восприятие переходит на какой-то совершенно новый, объемный, синтетический уровень. Например, Джон Ли Хукер помогал рассказывать историю ханы и ее членов, а Лакримоза Моцарта усиливала трагические моменты, отразив всю невыносимую боль Марка и наступившую за ней пустоту.

В. А. Моцарт - Реквием. Лакримоза

Дополнительный контент: книжная полка, кинозал, плейлист, музей космаческой славы и пикник на обочине

Послевкусие. Я впервые попробовала оливки, когда мне было лет 20. В моем представлении у них должен был быть совсем не такой вкус. «Хобо» - как мои первые оливки: не такой, но все равно очень прикольный.

Послемыслие. Я начала с того, что сравнила Лукьяненко с попсой. Ну а что же такое Жарковский в таком случае? Наверное, экспериментальная рок-опера. Космическая рок-опера.

Уникальная фантастика, да что там, удивительная художественная литература, чем бы она не была. Не важен стиль и даже сюжет, главенствует над всем неподражаемый, странный, выдуманный, если хотите, безумный и одновременно этим же потрясающий стиль изложения, язык подачи. Он вроде бы вполне русский, - читаешь и понимаешь слова-то, - но кажется, что Жарковский знает или изобрел новое наречие русского языка, когда ломаются знакомые законы синтаксиса и словообразования, изобретаются новые слова и термины, складывающиеся подчас в совершенно казалось бы невозможные конструкции (но на удивление уместные в этой матрице).
Здесь правят балом жаргонизмы, замешанные на богатейшем словарном запасе автора, точно знающего то, чего не знаете вы (и я тоже)). А ужаснее всего то, что эти мутации захватывают и опутывают, втягивают в водоворот странных событий, где поначалу ничего не понятно, но жутко интересно.

Аб закурил, смеясь. Маньяк. Скорострел. Быстродум. Мало что мертвец в третьей степени, так ещё и маньяк-мемуарист. Мою бы страсть да в мирных целях - Галактику бы освоил в одно поколение!

Если после такого вступления вы читаете дальше и сразу не внесли книгу в черный список, значит нам по пути. В глубокий космос, за 191 парсеку от Солнечной системы, где специально выращенные космачи* (серьезы*, младые* и только вылупившиеся девственники*) тянут Трассу, осваивают дальние созвездия, строят необходимые коммуникации, живут своей необычной жизнью, по своим космачным правилам. Именем Императора, коего никто не видел (им любой землянин в диковинку) и, скорее всего, не увидит, ведь попасть на Землю надо отрубить в космосе 25 лет. Мало кто столько выдерживает.
Нуивот*, с первых же строк, со вступительного эпилога понимаешь... точнее, не понимаешь, что происходит, но отцепиться от внедрившейся, но пока еще не прородившейся понятием, интриги, невозможно. Настолько, хоть и сложно, но увлекательно, тщательно и подробно описывается каждое действие по строительству самого дальнего оплота Империи, что в какой-то момент понимаешь, что за сюжетом уже особо не следишь - интересно и так))
Посоветую. Сразу мозги ломать не стоит, надо, как наши герои, выходящие из наркаута* (типа гиперсна), делать это постепенно, родиться после смерти так, чтобы не умереть совсем... И всё, или почти всё, будет.
Наш главный герой, хобо* (это такие люди - создания? - выживающие в любом мире, самом неизвестном и чуждом) не по его воле становится центральной фишкой в галактических имперских играх, где ради мистической цели под удар ставится абсолютно всё:

Вот она, цель - деревянный лакированный ящик, а точнее - его Содержимое, и стоит Императору Содержимое обрести - Трасса перестаёт быть нужной. Вообще. Не приспособлен Космос для жизни человеческой! 191 парсек, 12 Новых земель плюс наша Палладина, 12 Городов плюс наш Форт, 500 тысяч космачей. 100 лет. Всё это было затеяно и оплачивалось исключительно ради старого сундука с кучей бумаги и несколькими действительно занимательными вещами внутри… Жаль, что я не видел "Звёздные войны"

Не скажу, что я досконально врубился в финиш тела истории, то распираемое очередным приступом иного русского языка (жарковского языка?)), то впадающего в штиль разъяснений и понимания происходящего (даже Питер Уоттс местами вменяем), но мне хватило (и убило в хорошем смысле) того мира, придуманного автором.
До секунды по среднему времени* продуманный мир. Глубочайшего погружения, йебо*! Это феноменально ощутимо, как сам там побывал, "итти его колбу"*! Я еще не раз буду перечитывать эту книгу, исчезая из этого мира в тот, наверное, никогда до конца не будучи понятый, чем и притягательный мир космачей, хобо и остальных не стандартных персонажей...
* - заимстования из жарковского языка

«Это разрыв башки», - говорит человек, литературные рекомендации которого не раз удивительно точно отвечали моим читательским ожиданиям. Робкое возражение, что голову хотелось бы сохранить хотя бы для того, чтобы посредством ее есть, разбивается железобетонным: «Совершенный отрыв башки» с подтекстом «оставь надежду, всяк». А поскольку со второй репликой вступает еще один человек, чьи книжные советы не раз отменно мне заходили, понимаю – значит, хорошие сапоги, надо брать. Тем более, что о романе Сергея Жарковского «Я, Хобо» слышу уже не впервые, хотя спознаться с творчеством автора до сих пор не пришлось.

Нет, первый сенсорный шок не связан с головой. Чувство, что она вот-вот разлетится на куски в попытке осмыслить-осознать-собрать воедино части головоломки, предлагаемой автором, придет, но чуть позже. Первое – невесомость со всем сопутствующим комплексом ощущений: отсутствие опоры под ногами, дезориентация, необходимость учиться производить привычные действия кривыми путями, непредсказуемость направления и траектории, по которой двинется предмет после столкновения с другим предметом.

В безосевом пространстве начинают нанизываться цепочки ассоциаций: молодые космачи с их опасными играми – это наверно потомки некоей искусственно созданной и успевшей деградировать к моменту описываемых событий расы? Космачи, потому что косматые? Допущение, что космос может стать объектом синтаксических манипуляций с использованием обидного архаичного суффикса «-ач» (рогач, снохач, трепач, дурачина только и приходят в голову, хотя есть еще трубач и палач, гм, замнем) – этого рода допущение не вдруг помещается в голову, хочет выплеснуться сразу во всех возможных направлениях. Оксюморон того же рода, как силиконовая груша, в сути клизма, что служит тут сосудом для недурного кофе.

Почему человек привязан к наклонному кресту? Он жертва изощренного садизма этих самых молодых космачей? Или здесь поклоняются неведомым жестоким богам и это ритуальное убийство? Не убийство? Жив, и сейчас спасётся? Пусть поторопится, они ведь могут вернуться, те, кто над ним издевался. Никто не глумился, а это он сам над собой совершил, зачем? Род фиксации тела в оптимальном для выхода из десятилетий нарколептического сна положении? Чем дальше, тем страньше.

Мало-помалу ситуация начинает проясняться. Человек вообще скотинка приспособляемая и вот ты уже минимально ориентируешься в невесомости романа, понимаешь, что «космач» не ругательство, а самоназвание Homo Cosmicus. Но есть еще бройлеры и серьезы, кто первые, кто вторые? И хобо из названия, кто или что он? Зачем о книге говорят, как о космоопере и сравнивают с «Гиперионом», когда ясно же, что киберпанк. Ну ладно, с чертами биопанка, но космическая опера, как жанр, предполагает множественность миров, по которым герои странствуют, размахивая световыми мечами, освобождают принцесс, свергают галактические правительства, вовлекаются в сложные интриги. А здесь убожество быта, ограниченного рамками, в которых только клаустрофил может выжить без особого ущерба для психики, да четыре литра воды в суточной норме – хочешь пей, хочешь ванну принимай, да стропорез вместо чудо-мечей. Впрочем, с последним герои управляются мастерски. Они ребята что надо, никакие гибсоновы киберпанкуши рядом не стояли. А язык.

Язык, которым написана книга, приводит на память Стругацких и Лазарчука; Набокова и Аксенова; Платонова и Бредбери (не суть, что последнего знаешь в переводе, емкость и особую космическую поэтику ему удалось передать). И еще это почему-то похоже на сказы Бажова. Хотя «почему», как раз ясно, по сути герои те же горнозаводские крепостные, только туннели свои штробят в глубоком космосе, но силы, с которыми вступают во взаимодействие, сродни Хозяйке Медной Горы: могут дать великий талант и почти обессмертить, но душу и счастье заберут. А впрочем, все возможные языковые изыски не отменяют тесного соседства с канцеляритом, техноязом, весьма органичным в ткани романа молодежным сленгом, лагерным арго, кучей перековерканных космополитических фразочек на всех языках (английский в приоритете).

Теперь стиль. Постмодернизм, мне ли его не опознать, когда последние полтора года выступаю в роли человека. измученного постмодерном. Какого только не потребляла: англоязычный, латиноамериканский, французский, японский, отечественный. Чтобы не быть голословной, пробегусь по линейке стандартов. Ирония, игра. черный юмор - ну. на этом тут все строится, говоря о синтаксисе, уже упоминала, но глубинный смысл с бесконечными воскрешениями того, кто предпочел бы умереть, с ненужной трассой, которую тянут. преодолевая нечеловеческие трудности (БАМ, Брежнев-Абманул-Молодежь, вселенского масштаба).

Интертекстуальность - о, да это апофеоз цитируемости, особенно в части Яниса Порохова, там просто какой-то фейерверк. Пастиш - все со всем склеивается. возьмите хоть флексии в "космаче". Фабуляция - угу, вывернутая наизнанку легенда о Джинне - Бен Гане одна из ключевых в романе. Пойоменон - герои постоянно работают с собственными и чужими дневниковыми записями, заметками, данными бортжурналов и проч, а в финале Марк пишет свою книгу.

Временные искажения - чего стоят полтора десятка лет до-жизни клонирования, а после полторы сотни лет, проведенных в наркотическом сне. Магреализм? Его столько, что можно намазывать на хлеб и пить чайными стаканами (простите - грушами). Технокультура, паранойя, минимализм - весь роман, но наиболее полно отражается в визите Шкаба на земной звездолет. Фрагментарность и поток сознания - это страшно затрудняет понимание вначале, но продравшись сквозь пленку поверхностного натяжения позволяет погрузиться в гротескный мир романа с головой.

К моему большому сожалению, постмодернистский роман в наших палестинах не может быть востребован в силу (непатриотично, но правда) малой подготовленности русскоязычного читателя к восприятию чего-то, сложнее Рубиной и Акунина, которых тоже нежно люблю. Сложная литература - это изысканное наслаждение. но и большая предварительная работа, а ментальный стереотип, исподволь культивируемый властью: "лошадь пусть думает, у нее голова большая". Что, выходит лично Путин виноват в том, что Жарковского мало знают? Разумеется, нет. В своей голове каждый сам себе Путин. А что до Лошади - Россия как раз под этим знаком, согласно структурному гороскопу. Есть надежда. И да, в "Я, Хобо" лошади иммуны против главной напасти, губящей людей. Двойная надежда есть.

Есть какое-то изощренное издевательство в привычке некоторых авторов заканчивать книги на самом интересном месте. Да еще и кокетливо хихикать в конце, обещая непременно все дорассказать в продолжении. Особенно когда на самом деле продолжения нет, и не факт, что будет. Такой вот грустный момент.

"Я, хобо: времена смерти" - это, конечно, поразительно. Насколько тяжело читается пролог (стилизация стилизацией, но кто на ком стоял и что вообще происходит понять удается далеко не сразу), настолько легко захватывает весь остальной текст. Читается буквально на одном дыхании, невзирая на сленг. Стилизация гениальна. Смешение жанров фантастично. Сюжет увлекает, история Марка Байно - космача, пилота, космического пирата и Судьи (как он дошел до жизни такой и превратился из честного работяги в мятежника и трижды покойника, нам расскажет эта книга. Точнее, Марк сам себе расскажет, а мы послушаем) - напоминает мне кучу вещей сразу и ничего конкретно.

Побольше бы отечественной фантастике таких книг.