«Так как я хочу жить? – спросил он себя. – Что я хочу делать?»
Конечно, Андрей знал ответ, но ответ этот был таким нелепым, что даже себе Андрей не сразу смог сознаться.
Он хотел учить детей.
Последние двадцать лет не было в России работы печальнее и унизительнее, чем учительство. Нищенские зарплаты девяностых, бесконечные и бессмысленные реформы двухтысячных… переквалифицироваться из журналистов в учителя – трудно найти выбор нелепее и жальче. Даже модное слово «дауншифтинг» выглядело в этом контексте излишне оптимистичным: дауншифтеры хотя бы уезжают в теплые страны, и уменьшение их дохода прямо пропорционально длине белоснежных песчаных пляжей, где они проводят образовавшееся у них свободное время, – а свободное время учителей полностью поглощает заполнение классных журналов и бюрократическая волокита.
Да и есть ли вообще люди, которые уходят в учителя из журналистов, дизайнеров, маркетологов, из новых профессий, еще недавно модных и все еще высокооплачиваемых?