Гномы

Шел первый мой полевой сезон. Впервые после института мне надо было отыскать в глухой тайге настоящую урановую руду с богатым содержанием металла, чтобы потом предложить нашей промышленности объект, который можно было разрабатывать и получать прибыль. А потом мне надо получить государственную премию и поездить по свету. Я уже раскатал губы и знал, куда я потрачу полученную премию: сначала я поеду в Австралию, искупаюсь в прозрачной воде, насмотрюсь на кораллы, красивых рыб и симпатичных девушек, а потом, когда вернусь домой загорелый и отдохнувший, куплю роскошную и удобную квартиру в центре города, женюсь на простой симпатичной деревенской девушке и подумаю, что бы еще найти, чтобы потом получить еще одну большую премию и съездить с семьей по теплым морям.

Но это еще было только в моих мечтах. А сейчас я брел один по тайге, вдалеке от людей и от населенных пунктов, одетый в болотные сапоги, брезентовую робу, в накомарнике, в перчатках, с рюкзаком на спине, радиометром и полевой сумкой. На голове у меня потрескивал телефон от радиометра, а на шее висели навигатор и компас. В тайге было жарко – около тридцати градусов, и я обливался потом в своей брезентовой робе. Но раздеться было нельзя – сразу же налетят огромные оводы, а ближе к вечеру появятся комары с мошкой. Когда было совсем невмоготу, я зажигал дымокур и лежал около него, пока не появятся силы идти дальше по маршруту, который я составил еще вечером в палатке.

На геологическую карту я вынес несколько радиометрических аномалий, которые мне надо было проверить, и если они подходят под будущее проявление урана, то отобрать пробы, образцы и все описать в моей полевой книжке – координаты, с чем связана радиоактивность и номера проб и образцов.

Одну аномалию я уже нашел, но она была слабой и много времени у меня она не заняла. Но и с нее надо было отобрать пробы и образцы, которые сейчас лежали у меня в рюкзаке, грозя раздавить мой обед в лепешку. Еще в начале моих маршрутов я отказался от приготовления обеда на костре и брал с собою суп в стеклянной банке, банку концентрированного молока и пачку печенья. Обед занимал теперь всего десять минут, потом просто отдых с сигаретой и можно было двигаться дальше. Времени у меня было мало – надо было пройти по тайге десять километров и найти несколько радиометрических аномалий, которые были обнаружены в ходе аэросъемки. Потом можно было идти в лагерь и там растянуться на час после ужина на нарах в палатке. Перед сном надо было привести полевую книжку в порядок, а образцы с пробами уложить в ящики, которые стояли у входа. Когда эта после маршрутная процедура заканчивалась, то обычно наступала ночь, и мне надо было залазить в спальный мешок, чтобы как следует выспаться для следующего маршрута. На самодельной полочке лежала, среди полевых книжек, книга на французском языке, но только я ее открывал, то сразу засыпал.

Хорошо, что еще не было дождей, думал я, слушая треск радиометра. Навигатор висел у меня на шее и когда я на него в очередной раз взглянул, то понял, что я подхожу к следующей аномалии. Чтобы не терять время даром, я уселся на покрытый мхом гранитный валун, достал полевую книжку и начал писать – координаты, азимут, по которому дальше пойду, радиоактивный фон и все, что было вокруг меня. Покурив напоследок, я одел накомарник, вытащил компас, посмотрел на ориентир и встал с гранитного валуна. Теперь я чувствовал себя ходячим компьютером с прибором: – мне надо было найти эпицентр аномалии и опробовать ее. Ни на другие мысли у меня просто не было времени – я превращался в автомат.

Я шел по сети, которую уже разбил в своей голове – профили были около трёхсот метров, а расстояние между ними было пятьдесят метров. Это была стопроцентная методика обнаружить парой профилей аномалию. Когда я прошел первый профиль, то сразу нашел увеличение радиоактивности. Вышел в фон, и пошел на второй       профиль. На нем было такая большая радиоактивность, что я понял, – дальше ходить по профилям не было смысла: – надо было отыскивать эпицентр. На большой сук я повесил рюкзак и стал ходить короткими профилями – метров по двадцать, отмечая максимумы клочками бумаги. Когда я закончил, то картина гамма поля уже была в моей голове. Чтобы ничего не забыть, я уселся на камень и начал писать все, что я видел – координаты, значения гамма-поля и значение его в эпицентре. Когда я закончил с писаниной, то достал геологический молоток и осмотрелся – где бы мне начать колотить по гранитным глыбам и набрать пробы в мешочки.

Самая большая радиоактивность была у огромного гранитного валуна: – там радиометр просто зашкаливал на всех диапазонах . Наверное, там и находиться моя будущая государственная премия: квартира в центре города, пляж на Большом рифе и всеобщее уважение со стороны начальников геологической экспедиции. Помахивая молотком, я подошел к валуну, сел около него и достал сигареты – впереди была тяжелая работа, и я не собирался отвлекаться на всякие мелочи, вроде сигарет.

Было хорошо: надо мной махали своими ветвями высоченные сосны, а со стороны реки доносилось журчание воды, которая преодолевала очередной перекат. Если бы не работа, можно было сделать нехитрую удочку и, привязав сделанную мной тут же муху, наловить ведро хариусов. Потом их слегка посолить, наесться вкусной строганины и уснуть до самого вечера. Но с этой работой на рыбалку времени не было, и оно было просто драгоценное, это время. Я утешил себя тем, что потом отведу себе душу на Большом коралловом рифе, а сейчас надо было работать, работать и работать…

Я выкинул сигарету и от души стукнул им по гранитному валуну. Но привычной отдачи не последовало – молоток чуть не провалился в этот валун, а я еле удержался на ногах. Что за черт!! Гранитный валун просто казался массивным и тяжелым – а на самом деле это была просто видимость, – мираж. Пришлось обойти его со всех сторон и постукать его в разных местах. Было похоже, что валун представлял собою декорацию, – наподобие миража, а на самом деле он представлял собой нечто иное. Я перевернул молоток ручкой и стал тыкать во все части этой удивительной декорации. Ручка везде проваливалась, и скоро это мне надоело,– я согнул ногу в колене и пнул этот камень. Нога не встретила никакого сопротивления, и я тотчас сунул туда же вторую. Ничего со мной не произошло. Тогда я вытащил шнур из полевой сумки, обвязал сосну рядом и полез туда головой. Когда мое тело все оказалось в этом гранитном валуне, я обнаружил предо мной ступеньки. Вверху был виден сосновый лес и меня это немного успокоило: – я потыкал молотком вверху и понял, что могу вылезти наверх, к своему рюкзаку с обедом. Но сначала я хотел спуститься по лестнице вниз и понять, что это и почему.

Лестница скоро кончилась – я спустился по ней всего метров на пять. Дальше начинался подземный ход – он напоминал штрек в шахтах и был укреплен крепью из стволов сосен. Ширина его была около метра, а в высоту чуть больше. Но самое удивительное было в том, что в нем были рельсы для вагонеток. Я смотрел на них и чувствовал, что у меня ум заходит за разум – посреди глухой тайги, вдали от жилья, где ни одного человека было найти невозможно, я нашел фальшивый гранитный валун, под которым скрывался штрек с рельсами. Кто-то тут что-то копал и вывозил на поверхность. Но кто и что? Это мне надо было выяснить и при этом остаться живым и невредимым.

Заметив на своем навигаторе время, я полез вперед с фонариком, который был на моей зажигалке. Прошел несколько десятков метров и обнаружил, что подземный ход раздваивается на два. Когда я задумывался, куда мне направиться, слева до меня донеслись какие-то звуки: – кто-то двигался ко мне и, судя по тону, ругался. Вскоре я увидел обладателя этого резкого голоса: это был, судя по всему, бородатый гном с каелкой, и этот гном ругался на кого-то, – может, на меня. Он шел по подземному ходу с фонарем в руке и сразу увидел меня: – я занял своей фигурой все пространство, и ему было не пройти. Тут он усилил свою ругань и тогда я сказал ему – хватит кричать. Он кинул своё кайло на рельсы и от недовольства скорчил такую рожу, что мне стало не по себе. Но я не стал корчить такую же рожу в ответ, как он, а протянул ему сигареты и сказал, чтобы он перекурил и успокоился: – я не какой-нибудь турист, а отдаленный его родственник по профессии: – я геолог и ищу месторождение урана.

Наверное, это его успокоило, и он уселся напротив меня, вытащил из моей пачки сигарету и закурил от зажигалки. Мы помолчали немного, потом я спросил, для чего здесь рельсы, что они тут копают и кто он – гном, или леший?

Он курил и думал. Потом, видимо решив, что молчать дальше невежливо, сказал, что их тут много – целая бригада гномов :– они копают урановую руду, за которой прилетают на звездолетах заказчики с других планет. Они так и называются – гномы. Это, как я тут же понял, мои конкуренты, и это надо было ему объяснить в самом начале, чтобы между нами не возникло настоящей войны в будущем. Я тоже закурил и начал объяснительную беседу: – рассказал ему, что наша партия тоже ищет уран, только не для инопланетян, а для землян, в том числе и для местного населения – сначала здесь летали наши самолеты с приборами, а потом иду я: его собрат по профессии. И я не сомневаюсь, что он предпочтёт мое общество, а не каких-то пришельцев с другой планеты, которые ограбили не одну такую же планету, как Земля.

Я напирал на его чувства – долг перед родиной и чувство землячества. Потом упомянул о плате, которая будет выше, чем у пришельцев и мы создадим для гномов отличные условия труда, если они будут работать с нами в одной, так сказать, упряжке. Потом спросил, что они получают от пришельцев взамен урановой руды, и он мне ответил, что совсем немного – так, по мелочи…

Я тут же предложил ему содружество и пообещал, что если он согласиться, то гномы будут получать твердую зарплату и будут обеспечены хорошим жильем – где они пожелают, а в дальнейшем они забудут про свой нелегкий труд по двадцать четыре часа в сутки, а будут работать, как мы – по восемь часов, а остальное время у них уйдет на нормальный сон, семейную жизнь и удовольствия с развлечениями.

Гном слушал и мотал все на свои бороду и усы. В конце сказал, что он как-никак бригадир, но должен посоветоваться с остальными гномами. Но я не хотел его отпускать просто так – вырвал из своей пикетажки лист бумаги и в нескольких предложениях развернул перед гномами сказочные дали, если они будут сотрудничать с нами – геологами. А потом раскрасил эти волшебные дали в разноцветные цвета: – я, в конце концов, был менеджером с дипломом, и знал, чем можно склонить этот маленький народ к сотрудничеству. Кроме того, я занимался активными продажами не один год и знал, как организовать дело, особенно с камнями и рудами. Я писал и непрерывно рассказывал, как они будут хорошо жить, если пошлют пришельцев подальше, а будут работать на истинных хозяев земных недр – на себя и на нас, геологов и маркшейдеров. Кроме профессии геолога у меня в дипломе было написало, что я являюсь горным инженером, и я имел законное право решать с гномами все вопросы такого плана.

Так долго я не разговаривал ни с кем, даже с главным геологом и знакомыми девушками. Но в тайге и так было не с кем поговорить, и я вылил на бородатого, грязного гнома весь запас слов, который у меня был. Так что я говорил и написал одновременно список из десяти пунктов. Эту бумагу с моей подписью я передал гному и спросил его, умеет ли он читать. Он ответил утвердительно и тогда я спросил, сколько ему времени потребуется на то, чтобы собрать всех гномов и обсудить моё предложение.

Он подумал и сказал, что пары суток ему хватит, чтобы собрать всех гномов, – их в этом северном краю было около сотни, и обсудить мои предложения. Я протянул ему пачку сигарет с зажигалкой и сказал, что это мой подарок – у нас масса таких предметов, которые нам облегчают жизнь, и сигареты с зажигалкой это ничто, по сравнению с телевизором, краном с водой и баней с чистым и простынями, на которых я сплю, когда не работаю.

Мы договорились, что я приду через двое суток с моим коллегой и узнаю их мнение.

Мы с гномом расстались, и я тут же помчался к начальнику нашей геологоразведочной партии. У меня было много дел, а когда начальник услышит мою невероятную повесть о встрече с гномами, у него появиться дел в сто раз больше, чем у меня. Но на то и начальник – пусть думает и решает.

Я не побежал в наш полевой лагерь – это было слишком далеко от аномалии. Я помчался на ближайшую гору – в противоположном направлении. Забежав по курумнику на вершину, я достал свой мобильник и позвонил своему шефу. Сразу предупредив его, что я трезв как стеклышко, нахожусь на аномалии в двадцати километрах от своей палатки и от столовой. Потом, не давая ему открыть рта, вывалил ему все подробности встречи с гномами и сказал, что игра стоит свеч и чтобы он приехал с необходимыми полномочиями для решения такой насущной задачи, как приемка на госслужбу таких специалистов, как гномы.

События после моего звонка развивались очень быстро. Когда я пришел посредине ночи в свой лагерь, то во всех палатках горел свет, а рядом с кухней стояли два вездехода – один, оранжевый, наш, а второй, зеленый ГАЗ-71 принадлежал мэру поселка, в котором у нас была база. В большой штабной палатке меня ждали все официальные лица – мэр, начальник партии и начальник полиции поселка. Я поел, как следует и начал им рассказывать все последние невероятные новости, которые случились со мной в тайге.

Мне поверили на слово, и мы через день большою делегацией отправились на встречу с гномами. Захватили с собою коробку сигарет, ящик зажигалок, сгущенку, печенье и фотографии старательского быта.