Полуобнажённый, топлес, как говорится, Петя сидел в кресле и, испуганно скосившись вправо, наблюдал за двумя мужчинами, одетыми в строгие костюмы много лет тому назад вышедшего из моды покроя. Они стояли у стола и перебирали разложенные на нём бумаги.

– Всё верно? – спросил тот, что был роста высокого и почти блондин, однако с напрочь отсутствующим затылком.

– Да, все подписи на месте. Сваливаем, – ответил второй мужчина, коренастый, с совершенно лысой головой квадратной формы – бывают, оказывается, и такие, – и принялся распихивать документы по файлам.

– Освободите меня! – взмолился Петя, руки которого были примотаны скотчем к подлокотникам кресла.

– Спасибки – напомнил, – обернулся лысый. – Квартиру освободить до завтра, а теперь – прощальный автограф.

Он подошёл к Пете, поднял стоящий на полу утюг с тянущимся от него к розетке проводом и предпринял попытку сунуть ручку утюга Пете в рот. Петя резко отвернул голову в сторону. Лысый повторил попытку, однако Петя вновь отвернулся.

– А, понял! – улыбнулся лысый и поднёс утюг к груди Пети, на которой ярко пылали пятна, оставленные, судя по всему, в результате недавних прикосновений именно этого бытового устройства.

Петя замер, в ужасе вытаращив глаза, а затем неосторожно раскрыл рот и сказал:

– А-а!

В следующую секунду ручка утюга оказывается зажатой зубами Пети, и несчастному приходится запрокидывать голову, чтобы утюг не коснулся его обнажённой груди.

– Кто-то явился, – сказал высокий недоблондин без затылка, сгребая со стола файлы с документами.

Послышались шаги, и в комнату вошёл Юрик, чистокровный блондин спортивного телосложения и с вызывающе правильными чертами лица. Он изумлён.

– Что-то из девяностых? А где камера?

– М-м-м, – подал голос Петя.

– Остаёшься за старшего, – сказал Юрику, проходя мимо него к двери, лысый.

Второй также направился к выходу из комнаты, однако Юрик ухватил его за плечо.

– Что происходит? – задал он вопрос оппоненту, скосив взгляд на находящегося в интересном положении Петю.

– Пшёл! – дёрнул плечом недоблондин и спустя мгновение получил удар сначала в солнечное сплетение, а затем и в лицо. И упал на пол, рассыпав документы.

Юрик обернулся к двери, хмыкнул, бросил присутствующим:

– Не расходимся! – И выбежал из комнаты.

Однако посланный Юриком в нокдаун субъект принялся поспешно собирать рассыпанные по полу файлы, а потом пропал из поля зрения Пети, из последних сил удерживающего зубами утюг и издающего напоминающие мычание звуки.

– М-мы-ым-му-у! – выговаривал, если дословно, Петя с натугой и с нечеловеческим усилием удерживал рвущиеся из его гортани всхлипы.

Наконец вернулся Юрик.

– Чуть не догнал, – сообщил он. – Шустрый. А второй-то где? И вообще, что за тусовка?

– М-мы-мум-м! – ответил Петя.

– Кстати, не помешал? Но ты сам сказал оставить пока ключ.

– Мым! – всхлипнул-таки Петя.

Юрик вынул утюг из зубов Пети и поставил его на пол.

– Ух! Фу! Уф! – сменил пластинку Петя. – Спасибо, Юрик!

– Ну! – поторопил Петю Юрик, отключая утюг от розетки.

– Ушли деньги, – выдохнул Петя.

– Подожди! – встревожился Юрик. – Какие деньги? Я видел простые бумаги!

Петя горестно покачал головой.

– Часть прибыли. В Фонд по поддержке детей с онкологией я её… Шефу предлагал – он улыбался. Подумал, что согласен. Вот, вынужден был подписать.

– Опять ты… – раздосадовано проговорил Юрик. – О себе надо думать. Кстати, денег хотел подзанять.

– Да какие деньги! Уволили меня. Размотаешь?

– Ладно. Вот только зачем? – Юрик пожал плечами и принялся освобождать Петю от скотча.

Спустя полчаса, когда они неторопливо шли по дорожке Екатерининского парка, Юрик посетовал:

– А машину зря отдал. Сказал бы, что угнали. Пока бы ещё разобрались. Вот, например, та ива, видишь? – Юрик взмахнул рукой. – Лет двести или триста. В обхвате – то ли пять, то ли больше метров. Под себя гребла, все соки высасывала из окружающего пространства – вот результат. Я, кстати, суп высасываю из ложки. Просто высасываю, и всё. Это против всяких правил этикета, между прочим. Нельзя громко хлебать.

– Да, надо бесшумно, – согласился Петя.

– А если ещё горячий?

– Подождать. Или, может быть, подуть незаметно, – затруднился с ответом Петя. – Слушай, я поживу у тебя?

– Подуть! Чего ж на утюг не дул? – усмехнулся Юрик. – Кстати, самого выселяют. Два месяца не плачено. Но мы щас с одним человеком встретимся. А по правилам этикета меня не поднатаскаешь? Тренинг, понимаешь, нужен соответствующий. Крайне необходим.

– Я и сам не очень… А что за человек? – поинтересовался Петя.

– Увидишь. Я ведь решил на аллигаторше жениться.

– На ком жениться?

– На олигархине. На олигархе женского пола, – пояснил Юрик.

– Олигархи? Но ты же бедняк!

– Да. Но женюсь и заживу. Путешествия, яхты, курорты… – Юрик мечтательно улыбнулся.

– Я бы помог переселенцам. Жильё – это важно.

– И ты на аллигаторше? – рассмеялся Юрик. – Это, между прочим, называется – замуж.

– Да?

– Но это ерунда. Плохо, что молодые олигарши или олигархини, не знаю, как правильно, предпочитают молодых олигархов. Знаю я их.

– Что же делать? – заинтересовался, как будто, Петя.

– Женюсь на старой. И сразу – в Гималаи, Индию, Тибет… И соберу самую большую коллекцию бабочек. Больше, чем у Мавроди.

Пришёл черёд Пете повеселиться.

– А если старуха за тобой в Гималаи увяжется?

– Иногда, чтобы не лезла целоваться, можно гусеницу съесть, – ответил Юрик.

Петя поморщился.

– Гусеница – это мерзко. Правда, если продать коллекцию бабочек…

– Заткнись! – не захотел его слушать Юрик. – И мы почти пришли. Чуть дальше – кафешка скромненькая. Там и приземлимся. Возьмёшь три пива. Или четыре, если тоже будешь. И больше никаких излишеств. Объяснять надо, почему?

– Пиво – нет. Но я бы съел чего-нибудь, – сказал Петя и, кивнув на бросившуюся в глаза вывеску аптеки, добавил: – И мазь бы какую-нибудь… Зайдём в аптеку? Неприятные ожоги, должен признать.

– Зайди, – разрешил Юрик. – Только денежку мне подкинь.

Петя «подкинул» Юрику тысячную и поспешил к аптеке. Приобретя всё необходимое, завернул во двор и, как сумел, оказал себе первую медицинскую помощь, смазав и залепив пластырем грудь и живот.

Когда он явился в кафе, Юрик мелкими глоточками попивал пиво, держа кружку обеими руками. Ещё две кружки с пивом, на пластиковых подставках, находились посередине стола, рядом с чебуреком на одноразовой тарелке.

– Ешь! – кивнул на чебурек Юрик, а потом, бросив взгляд в сторону входа, приветственно вскинул руку. – А вот и он!

К столику подошёл брутального вида короткостриженый мужчина в кожаной куртке. Присел, молча протянул руку Юрику для рукопожатия, бегло осмотрел Петю.

– Фред, это Петька. На Белорусском познакомились, – сказал Юрик.

– Фронте? – без тени улыбки спросил Фред.

– На Белорусском вокзале. Давно. Он делал карьеру в крутой фирме, но – выгнали. А это, Петька, Фред. Пятнадцать лет на Рублёвке.

– На Рублёвке живёте? – Петя протянул Фреду руку.

– Работаю. – Не заметив, видимо, протянутой руки Пети, Фред подхватил придвинутую к нему Юриком кружку с пивом.

– Кем? – спросил Петя.

Фред производит несколько больших глотков, опустошая кружку на три четверти.

– Таджиком.

– То есть? – Петя окинул непонимающим взглядом Фреда, совершенно не похожего на человека азиатского происхождения. Светлый шатен, лицо удлинённое, подбородок – квадратный.

– Таджиком – это от дворника широкого профиля до гувернёра и личного массажиста, – поясняет Юрик и движением подбородка указывает Фреду на стоящую в центре стола кружку с пивом. – Фред, вторая тоже тебе.

– У кого – личным массажистом? – продолжил, между тем, расспросы Петя. – У кого-то известного?

– У вакс-фон Ганса-Фрица Кальтенбрунера Прикаспийского, – ответил Фред.

– У какого Ганса?

– Голланд-ретривер. Его хозяин широко известен в узких кругах. Кое-что просочилось в прессу. – Фред теперь пьёт пиво маленькими глоточками.

– В прессу? – переспросил Петя.

Фред вновь прикладывается к пиву.

– Но эти газеты уже куплены им и аккуратно закрыты.

– Какие газеты?

– Через которые просочилось. Журналисты эти сейчас – таджиками на стройках. – Фред выливает остатки пива себе в рот.

Юрик, подавшись вперёд, начинает двигать оставшуюся кружку с пивом в сторону Фреда.

– Бери вторую, Фред, и давай по делу.

– За рулём. – Фред решительно останавливает руку Юрика. – Соседям хозяина требуются охранник типа телохранителя и помощник по хозяйству типа экономки.

Юрик обрадован.

– Понял, Петруха? Ты, экономист бывший, будешь экономкой-ключницей.

– Ключницей?

– А я телохранителем. Корочки достану. Сейчас всё делают.

– Будет лицензия – будет направление, – с прежней ровной бесстрастностью объявил Фред. – В кадровом агентстве лапа.

– Какая лапа? – решил уточнить Петя.

– Мохнатая. Вакс-фон Ганс-Фриц Кальтенбрунер Прикаспийский. Отдали хозяйке агентства, когда у кошки хозяина аллергия на собак обнаружилась. – Фред скосил взгляд на Юрика. – Тянуть нельзя.

– Завтра! – вскричал Юрик. – Фред, в это же время, на этом же месте, будь я неладен!

Спустя сутки именно в это время на территории загородного дома за находящимся рядом с беседкой столом сидели, с картами в руках, девушка Юлия, лет тридцати, одетая модно и вызывающе, и бабушка её, Галина Николаевна, одетая ещё более модно и вызывающе. Между ними на столе – початая бутылка водки и стаканчики, а с торца стола – плотного сложения девочка Алиса, с аппетитом поедающая уничтоженный уже наполовину торт «Наполеон».

Юлия бросает на стол карты.

– Опять проиграла! – с досадой говорит она и оборачивается к Алисе. – Алисочка, ты уже который кусочек кушаешь?

Алиса пропихивает кусок торта себе в рот и округляет глаза, то ли оттого, что кусок слишком велик, то ли ввиду искреннего удивления.

– Что такое? Кажется, я не спрашивала, сколько вы с бабулей водочки откушали!

– Меру знаем, – покосилась на правнучку Галина Николаевна. – А ты, племянница буржуинки, предвижу, сейчас опять подыхать будешь.

– Доченька, – полным сочувствия голосом проговорила Юлия, – ты скоро не только в электромобиль свой забраться не сможешь, но и в джип Полины.

В эти минуты по Ильинскому шоссе, поскрипывая на поворотах, мчался «BMW X5». В машине трое: Петя, Юрик и Фред.

– Фред, да плевать на рекогносцировку! – воскликнул Юрик, возбуждённо ёрзающий рядом с управляющим автомобилем Фредом. – Там же выбор!

– Полный дом баб. Юлия, Полина, Алиса… Ну, Алисе лет семь-восемь. Мамаша их. И мамаша мамаши. С одной не склеится – склеится с другой.

– Фред, а ты скажи Петьке, кто у них папаша, – предложил Юрик.

Фред с визгом выводит автомобиль из очередного поворота, поворачивает голову вправо и скашивает взгляд на Петю, находящегося на заднем сиденье, позади Юрика. Петя, сместившись к середине, подаётся вперёд, и Фред что-то негромко говорит ему в ухо.

– Он же где-то в Лондоне сейчас! – удивлённо вытаращил глаза Петя.

– Пережидает, – сказал Фред и, резко затормозив, вывернул руль вправо и съехал с Ильинского шоссе. – Хозяин обещал присмотреть за его семейками. Их у него не одна и даже не две.

Пять минут – и все трое стоят на заросшем соснами взгорке.

– Вон они, – проговорил Фред спустя несколько секунд после того, как поднёс к глазам своим бинокль и направил его на противоположный берег пруда. – Юлия, это старшенькая, и её бабушка. С приветом бабуля, но безвредная. И Алиса, дочь Юлии, при них.

– Люблю детей, у которых молодые мамы! – Юрик отнял у Фреда бинокль и приник к окулярам.

– А по аллее на электромобиле Алисы, растопырив коленки, катается их братец Артёмка. Видишь? – продолжил Фред бесстрастным голосом. – Молодой, лет семнадцати, юноша типа балбес.

– Вижу балбеса, – подтвердил Юрик.

– Ему, кстати, телохранителя-то. Уже похищали. И не раз.

– Сколько? – поинтересовался Петя.

– Два.

– Ух ты! – восхитился Петя.

– Ну, при таком-то папаше… – дёрнул плечом Юрик.

Фред прокашлялся и изрёк:

– С похищениями не всё чисто.

– Что там не чисто? – поинтересовался, не прекращая наблюдения, Юрик.

– Мнение хозяина.

– Симпатичная семейка, – заключил Юрик. – А Юлия, кстати, ничего. Так что, Петька, я иду первым.

– Полина и вообще модель, – сказал Фред неожиданно потеплевшим голосом, и почти неуловимая улыбка тронула его губы. – Но только с виду.

– Модель, но только с виду? Как это? – Петя пытается забрать у Юрика бинокль.

– А мужики у ворот, едва не слившиеся в брудершафте? – отскакивает от Пети Юрик, не желая расставаться с биноклем.

– В ковбойской шляпе, он сейчас в машину садится, – мой хозяин.

– А молодой и петушистый? – продолжает отодвигаться от Пети Юрик. – Он тоже, похоже, отваливает. Машинка у него – спортивная.

– Что-то вроде партнёра Полины и, типа, кандидат в женихи. Хозяин намерен этого Майкла Духанича аккуратно размазать. Уедут, и можете выдвигаться. Аккуратно, по одному.

***

Юлия, не вполне трезвая, разлила водку, наполнив гранёные стаканчики в берестяных подстаканничках, поставила на стол бутылку, в которой прозрачной жидкости – на донышке, и принялась тасовать карты. Находящаяся напротив неё Галина Николаевна, также нетрезвая, придвинула к себе один из стаканчиков, поглядела на остатки торта и кивком головы указала на лежащую на расположенной неподалёку деревянной скамье Алису.

– Ты – мать, – сказала Юлии.

– Помню, – ответила Юлия и тоже посмотрела на Алису. – Дышит тяжело.

– Ещё икает и постанывает. – Галина Николаевна осуждающе покачала головой.

Послышался звонок, и Юлия, закончив сдавать карты, поднялась и направилась к воротам и примкнувшей к ним калитке. Она не очень уверенно справилась с запорами, и, миновав створ калитки, во двор бодро вбежал сияющий, весь, как нынче говорят, на позитиве, Юрик.

– Здравствуйте! А вот я! – объявил он голосом не то конферансье, не то свадебного ведущего.

– Хм! – невольно попятилась Юлия, окидывая Юрика чуть заискрившим взглядом.

– Из агентства. Как и заказывали.

Юлия вздёрнула брови, очень модные, под Брежнева.

– Что-то не припомню, – проговорила с некоторой растерянностью и обернулась назад. – Бабуля, никого не заказывала? На стриптизёра похож.

– Пускай заходит, – сказала Галина Николаевна.

– Из кадрового агентства, – счёл необходимым пояснить Юрик.

– Но телохранителя, вроде, решили не брать, – сморщила лоб, напрягая память, Юлия.

– А нечего… – ворчливо проговорила Галина Николаевна. – Ночами спать надо. Днём чтобы работать. Хотя куда там! Брат капиталистки, плеер ему в ухо!

– Вы и в самом деле не стриптизёр? – на всякий случай спросила Юлия у Юрика, окидывая его слегка поугасшим взглядом.

– На хозяйство человечек нужен был, кажется, – опять вступила в разговор Галина Николаевна.

Юрик размышлял не очень долго. Секунду или даже меньше.

– Вот я он и есть, – объявил со сдержанной долей торжественности в голосе.

– Стриптизёр? – переспросила Юлия, выпавшая, по-видимому, в силу некоторых обстоятельств из реальности.

– По хозяйству. Юрий. Но можно – Юрик. Друзья