Soviet Space: Инструкция по эксплуатации

Глава 1. Пробуждение

Звук. Первым вернулся звук – монотонное гудение, похожее на работу старого холодильника "ЗИЛ". Затем появился запах – стерильный, с нотками хлорки и чего-то еще, неуловимого, но смутно знакомого. Веки дрогнули, но открыть глаза оказалось неожиданно сложно, будто кто-то наклеил на них папиросную бумагу.

"Товарищ Сорокин! Товарищ Сорокин, просыпайтесь!"

Женский голос, строгий, но с нотками заботы, словно у школьной медсестры. Прохладные пальцы коснулись запястья, считая пульс.

"Реакция нормальная, показатели в пределах нормы", – проговорил тот же голос, теперь уже куда-то в сторону.

Андрей наконец разлепил веки. Белый потолок с характерными разводами от протечек. Люминесцентная лампа мигает с тихим жужжанием – одна из четырех, остальные горят ровным, чуть желтоватым светом. Справа – окно, занавешенное выцветшей казенной шторой: белый хлопок с голубой каймой, такие были в каждой больнице Союза.

"Как вы себя чувствуете?" – медсестра наклонилась над ним. Немолодая, но аккуратная, с идеально уложенной прической, каждый седой волосок на своем месте. Накрахмаленный халат похрустывает при движении.

"Нормально… кажется," – собственный голос показался чужим, будто простуженным. – "Где я?"

"В профилактории НИИ Дальних… – она на мгновение запнулась, – Пространственных Исследований. Вы проходили плановую диспансеризацию."

Андрей попытался сесть. Тело слушалось неохотно, каждое движение давалось с трудом, будто мышцы забыли, как работать. На соседней кровати лежала стопка одежды: отглаженные брюки, белая рубашка, темно-синий пиджак с блестящим значком на лацкане.

"Вставайте потихоньку, не торопитесь," – медсестра поправила подушку. – "Сегодня ваш первый рабочий день. Отдел кадров на третьем этаже, кабинет 317. Товарищ Зимина вас ждет."

В голове медленно всплывали обрывки воспоминаний. Направление на работу… НИИ… Какие-то документы… Но все было как в тумане, словно смотришь старую кинохронику через запотевшее стекло.

Медсестра протянула стакан воды: "Выпейте. Это поможет восстановить… – она снова едва заметно замешкалась, – водный баланс."

Вода оказалась странной на вкус – чуть металлической, с привкусом чего-то неопределенного. Андрей допил до дна и почувствовал, как по телу разливается тепло, а мысли становятся яснее.

За окном падал снег. Крупные хлопья медленно кружились в свете уличного фонаря, создавая иллюзию, что время остановилось. Где-то вдалеке прогудела электричка, и этот звук показался удивительно правильным, нужным, будто последний кусочек мозаики встал на место.

"Вам помочь одеться?" – медсестра уже держала в руках его пиджак.

"Нет, спасибо, я сам," – Андрей встал, удивляясь тому, как непривычно ощущается собственное тело. Словно костюм, который долго висел в шкафу и теперь требует привыкания.

Одежда сидела идеально, будто сшитая на заказ. Андрей застегнул последнюю пуговицу на пиджаке и машинально пригладил волосы перед зеркалом. Из зазеркалья на него смотрел худощавый мужчина лет тридцати с немного растерянным взглядом. Значок на лацкане поймал свет лампы и странно блеснул – не золотом или серебром, а каким-то неуловимым, почти призрачным отливом.

"Вам на третий этаж," – напомнила медсестра, протягивая бумажный пропуск. – "Лифт, к сожалению, на профилактике, придется по лестнице."

Коридор профилактория тянулся, казалось, бесконечно. Стены, выкрашенные бледно-зеленой краской, пол, покрытый потертым линолеумом с геометрическим узором, – все выглядело типично по-советски. И в то же время что-то было не так. Может быть, слишком ровный свет люминесцентных ламп? Или слишком правильное эхо шагов?

У поворота к лестнице Андрей остановился перед стендом "Передовики производства". Фотографии улыбающихся людей, графики выполнения плана, какие-то цифры… Взгляд зацепился за странную фразу под одной из диаграмм: "Показатели психоэнергетического баланса за IV квартал". Он моргнул – нет, показалось. Обычный график производительности труда.

Лестница встретила его гулким эхом. Ступени, покрытые серой резиной, пружинили под ногами как-то необычно, словно гравитация здесь работала чуть иначе. На площадке второго этажа пахло борщом – где-то рядом явно располагалась столовая. Желудок предательски заурчал, напоминая, что… Когда он ел в последний раз? Память услужливо подбрасывала какие-то образы, но они рассыпались, стоило попытаться ухватить их поточнее.

Третий этаж встретил его длинным рядом дверей с табличками. "Отдел кадров" обнаружился в конце коридора. Массивная дверь с мутным стеклом, за которым угадывались силуэты каких-то растений. Андрей постучал.

"Войдите!" – голос прозвучал одновременно глухо и кристально четко, как в радиопередаче с хорошей настройкой.

Кабинет оказался неожиданно просторным. Огромные фикусы в кадках создавали впечатление маленьких джунглей. За массивным столом сидела женщина неопределенного возраста в строгом сером костюме. Ее прическа – идеально уложенная башня из седеющих волос – казалась произведением инженерного искусства.

"Товарищ Сорокин? Присаживайтесь," – она указала на стул перед столом. – "Я – Зимина Галина Петровна, начальник отдела кадров. Как самочувствие после… диспансеризации?"

"Да, спасибо, все хорошо," – Андрей опустился на стул. Обивка странно спружинила, словно кресло было наполнено не поролоном, а чем-то живым.

Галина Петровна выдвинула ящик стола – он скользнул бесшумно, будто на магнитной подушке – и достала папку с личным делом. Бумаги внутри были идеально белыми, слишком белыми для обычной советской канцелярии.

"Так-так… Сорокин Андрей Николаевич, 1985 года рождения… – она водила пальцем по строчкам. – Образование высшее, специальность… – тут она запнулась, моргнула и перевернула страницу. – Направлен к нам по распределению в Отдел пространственно-временных флуктуаций."

"Простите, в какой отдел?" – Андрей подался вперед.

"В Отдел статистического анализа, разумеется," – Зимина улыбнулась, но улыбка вышла механической. Один из фикусов за её спиной едва заметно шевельнулся, хотя в кабинете не было ни малейшего сквозняка.

"Ваш непосредственный руководитель – Семен Маркович Левин," – она протянула ему еще один листок. – "Кабинет 442, четвертый этаж. Вот ваш временный пропуск и… – она достала из другого ящика маленькую красную книжечку, – правила внутреннего распорядка. Настоятельно рекомендую ознакомиться перед началом работы."

Андрей взял книжечку. На обложке был витиеватый логотип института – стилизованная буква "П", внутри которой угадывались какие-то странные символы. Он раскрыл первую страницу:

"1. Строго запрещается:

Нарушать целостность психоэнергетического контура здания

Проводить несанкционированные медитации в рабочее время

Использовать служебные каналы связи для личных…"

Он моргнул. Текст изменился:

"1. Строго запрещается:

Опаздывать на работу

Курить в неположенных местах

Использовать служебный телефон для личных разговоров…"

"Что-то не так?" – голос Зиминой прозвучал слишком близко. Андрей поднял глаза – она стояла прямо перед ним, хотя секунду назад сидела за столом. Движения он не заметил.

"Нет-нет, все в порядке," – он поспешно спрятал книжечку в карман. – "Мне на четвертый этаж, верно?"

"Да, только…" – она сделала паузу, во время которой один из фикусов определенно наклонился в их сторону, – "лифт все еще на профилактике. И будьте внимательны на лестнице между третьим и четвертым этажом. Там… ремонт."

"Спасибо," – Андрей поднялся, чувствуя, как кресло словно неохотно отпускает его. У двери он обернулся – Зимина уже сидела за столом, будто и не вставала вовсе, а фикусы… фикусы определенно следили за ним своими листьями.

Лестница между третьим и четвертым этажом оказалась… странной. Первые несколько ступеней были обычными, но потом что-то изменилось. Каждый шаг отдавался гулким эхом, которое звучало то ближе, то дальше, вопреки всякой логике. Перила под рукой казались теплыми, почти живыми. А на одной из площадок время будто застыло – снежинки за окном зависли в воздухе, не падая и не поднимаясь.

"Ремонт…" – пробормотал Андрей, глядя на стены. Обычная зеленая краска здесь местами переливалась всеми цветами радуги, как масляная пленка на воде. В углу стояла стремянка, на которой висел плакат "Осторожно, окраска!" Буквы на плакате медленно менялись местами, складываясь в другие слова, но стоило вглядеться – и все становилось обычным.

Четвертый этаж встретил его запахом кофе и пожелтевших бумаг. Длинный коридор был освещен точно так же, как и внизу, но свет падал как-то иначе, создавая впечатление большей глубины пространства. Номера кабинетов на дверях шли в странном порядке: 437, 438, 441, 442… Стоп. Его кабинет.

Андрей остановился перед дверью с табличкой "Отдел статистического анализа". Снизу мелким шрифтом было приписано что-то, что он не успел прочитать – буквы уползли за край таблички, словно живые существа.

Он поднял руку, чтобы постучать, но дверь открылась сама. За ней обнаружился просторный кабинет, заставленный старыми канцелярскими шкафами с рядами папок. У окна стоял массивный письменный стол, за которым сидел пожилой человек в очках с толстыми стеклами. Очки странно поблескивали, словно за стеклами время от времени вспыхивали маленькие звезды.

"А, новенький!" – произнес человек, не поднимая головы от бумаг. – "Сорокин, если не ошибаюсь? Проходите, присаживайтесь. Я Семен Маркович."

Голос звучал одновременно здесь и где-то очень далеко, создавая странное эхо в голове. Андрей сделал шаг вперед, и дверь за его спиной закрылась с тихим шипением, похожим на звук разгерметизации.

"Присаживайтесь, Андрей Николаевич," – Семен Маркович указал на стул у своего стола. Стул был старым, с потертой обивкой, но когда Андрей сел, ему показалось, что тот слегка подстроился под его тело.

"Значит, по распределению к нам?" – Семен Маркович снял очки, и на мгновение его глаза блеснули неестественной синевой. – "Хорошо-хорошо… У нас как раз освободилось место после того, как Петр Иванович… эээ… ушел на повышение."

За окном продолжал падать снег, но теперь Андрей заметил странность – снежинки падали с одинаковыми интервалами, словно по какому-то графику. А может, это было просто искажение через старое советское стекло?

"Ваша задача будет заключаться в обработке статистических данных," – Семен Маркович достал из ящика стола папку. – "Вот, ознакомьтесь с текущими показателями."

Андрей открыл папку. Таблицы были заполнены цифрами, но что-то в них было не так. Некоторые числа словно пульсировали, меняя свое значение. 89 становилось 98, потом снова 89. А в графе "Относительные колебания" он заметил формулу, которая определенно не имела ничего общего с обычной статистикой.

"Что-то не понятно?" – голос Семена Марковича прозвучал откуда-то сверху, хотя он по-прежнему сидел за столом.

"Нет, то есть да… То есть…" – Андрей запнулся, глядя на формулу, которая теперь выглядела совершенно обычной.

"Привыкнете," – Семен Маркович улыбнулся, и в его улыбке промелькнуло что-то бесконечно далекое. – "Главное – соблюдать правила. И не заходить в закрытые помещения. Особенно в подсобку на лестнице между третьим и четвертым этажом."

"Почему?" – вырвалось у Андрея.

"Потому что там ремонт," – ответил Семен Маркович таким тоном, что стало ясно – тема закрыта. – "А теперь давайте я покажу вам ваше рабочее место."

Туннель казался бесконечным. Желтый пол под ногами отражал свет люминесцентных ламп, создавая странное ощущение, будто идешь по светящейся дорожке. Стены были выкрашены все той же бледно-зеленой краской, но местами на ней проступали какие-то символы, похожие на те, что Андрей видел в логотипе института.

"А далеко еще?" – спросил Андрей, заметив, что его голос звучит как-то иначе, с легкой реверберацией, словно в большом пустом помещении.

"Нет, уже пришли," – Семен Маркович остановился перед неприметной дверью. На ней висела табличка "Сектор В-147", но цифры, казалось, медленно менялись, стоило отвести взгляд.

Комната за дверью оказалась неожиданно просторной. Три стола, заваленные бумагами и какими-то приборами, напоминающими обычные канцелярские счеты, только с необычным количеством костяшек. У дальней стены – шкаф для бумаг, на котором мерно гудел радиоприемник, транслирующий какой-то странный белый шум.

"Вот ваше рабочее место," – Семен Маркович указал на стол у окна. – "Тут все необходимое: счеты для расчета пространственно-временных… то есть, статистических показателей, бланки отчетности, журнал учета."

Андрей подошел к столу. На нем стояла старая печатная машинка "Ятрань", но клавиши на ней были расположены как-то непривычно, а некоторые символы он вообще видел впервые. Рядом лежала стопка бланков – обычные советские формы с грифом "Для служебного пользования", но бумага была странной на ощупь, словно сделанная из какого-то неизвестного материала.

"А что именно нужно будет… считать?" – осторожно спросил Андрей.

"Все данные в папке," – Семен Маркович положил на стол ту самую папку с пульсирующими цифрами. – "Главное – соблюдать методику. И не забывать про обеденный перерыв – с часу до двух. В столовой на втором этаже. Кстати, советую попробовать борщ – он у нас особенный."

В этот момент радиоприемник на шкафу издал серию странных звуков, похожих на азбуку Морзе, и Семен Маркович как-то встревоженно посмотрел на часы.

"Мне нужно идти. Осваивайтесь. И помните – не заходите в закрытые помещения. Особенно в подсобку на лестнице. Там действительно… ремонт."

Оставшись один, Андрей осмотрелся внимательнее. Желтый пол под ногами напоминал тот самый коридор из предоставленных документов – такой же светящийся, словно фосфоресцирующий. Он попробовал прислушаться к своим шагам – действительно, эхо доносилось с какой-то странной задержкой, будто звук путешествовал через иное пространство.

На столе, кроме странной "Ятрани" и папки с пульсирующими цифрами, обнаружился еще и старый радиоприемник "Альпинист". Но вместо обычных обозначений волн на шкале были какие-то символы, похожие на те, что проступали на стенах в коридоре.

Андрей открыл верхний ящик стола. Внутри лежали карандаши, ручки и… что-то еще. Маленький металлический предмет, похожий на значок-отличник, точно такой же, как тот, что был приколот к его пиджаку. Он взял его в руки – металл был теплым, словно живым, и едва заметно пульсировал в такт с цифрами в раскрытой на столе папке.

"Не забывайте про обеденный перерыв…" – вспомнились слова Семена Марковича. Андрей взглянул на часы на стене – обычные советские часы с римскими цифрами. Только стрелки двигались как-то странно, словно время здесь текло по-другому. И что это за борщ такой особенный?

В этот момент радиоприемник на шкафу снова ожил, издав серию звуков, похожих на азбуку Морзе. Андрей напряг слух, пытаясь уловить закономерность в сигналах. Что-то в этих звуках напоминало ему то ли далекий космос, то ли глубокий океан – что-то бесконечно далекое и чужое.

Андрей взглянул на часы – 12:55. Пора было отправляться на обед. Он вышел в коридор, такой же длинный и странный, как тот, что вел к его кабинету. Желтый пол под ногами светился приглушенным светом, а шаги отдавались эхом с какой-то неестественной задержкой, словно звук путешествовал через иное пространство.

По пути к лестнице он снова прошел мимо той самой подсобки между этажами. Дверь была приоткрыта – совсем чуть-чуть, на пару сантиметров, и оттуда пробивался странный свет, не похожий на обычное освещение НИИ. Андрей замедлил шаг, но вспомнил предупреждение Семена Марковича и поспешил дальше.

Столовая на втором этаже встретила его запахом борща – тем самым, что он почувствовал еще утром. Просторное помещение было заставлено типичными советскими столами, покрытыми белыми клеенками в синий горошек. Вдоль стены тянулась раздаточная линия с подносами и судками из нержавейки.

"Борщ сегодня особенный," – сказала пожилая женщина в белом халате и кружевной наколке, когда Андрей протянул ей тарелку. – "Очень… питательный."

Борщ действительно выглядел необычно. Свекольный цвет отливал каким-то металлическим блеском, а в глубине бульона словно пульсировали крошечные огоньки. Андрей взял поднос и огляделся в поисках свободного места.

"К нам, к нам!" – помахала ему рукой молодая женщина за дальним столиком. Рядом с ней сидел худощавый мужчина в очках, похожих на те, что носил Семен Маркович – стекла так же поблескивали странными звездочками.

Андрей подошел к их столику. В этот момент по радио, висевшему в углу столовой, начали передавать какие-то странные сигналы, похожие на азбуку Морзе. Женщина и мужчина переглянулись, но ничего не сказали.

"Присаживайтесь," – женщина улыбнулась. – "Я Лида из отдела временных аномалий… то есть, из бухгалтерии. А это Михаил Степанович, он у нас… кем вы там числитесь официально?"

"Старший научный сотрудник отдела нестандартных явлений," – ответил Михаил Степанович, и его очки снова блеснули звездочками.

Андрей осторожно попробовал борщ. Вкус был… необычным. Что-то среднее между обычным борщом и чем-то неопределимым, словно каждая ложка открывала новые оттенки вкуса. А может, дело было в том, как свет падал на поверхность супа – он создавал странные узоры, похожие на космические туманности.

"Привыкаете к нашей… статистике?" – спросила Лида, делая особое ударение на последнем слове.

"Пока сложно сказать. Все кажется немного…" – Андрей запнулся, подбирая слово.

"Непривычным?" – подсказал Михаил Степанович. – "Это нормально. Здесь у нас своя специфика. Особенно в том, что касается пространства и времени."

В этот момент эхо шагов в коридоре за дверью столовой донеслось с такой задержкой, будто кто-то шел не по коридору, а через какое-то иное измерение. Андрей вспомнил свой путь по желтому светящемуся полу и странную дверь между этажами.

"А что там, в той подсобке на лестнице?" – спросил он, пытаясь казаться равнодушным.

Лида и Михаил Степанович переглянулись. По радио снова прошла серия странных сигналов.

"Ремонт," – ответили они одновременно, и что-то в их голосах подсказало Андрею, что лучше не развивать эту тему.

"Кстати, о времени," – Михаил Степанович взглянул на часы, стрелки которых двигались как-то неравномерно. – "Нам пора возвращаться. После обеда у нас важное… статистическое исследование."