Пролог

Очень долго, ещё с советских времён, здесь была кулинария. Работали в ней две женщины, работали всегда, сколько я себя помню, работали в будни и выходные, будто даже и в отпуск не уходили. В старых громыхающих холодильных витринах, под помаргивающими лампами дневного света лежали салаты – вначале в эмалированных корытцах, потом в пластиковых контейнерах. Салаты женщины делали сами, в закутке за торговым залом. Всегда можно было попросить сделать какой-нибудь особый салат к празднику, добавить побольше мяса или поменьше майонеза. Впрочем и стандартный ассортимент был вкусным. Вот выпечка была привозная и не всегда удачная, хотя пирожки с капустой я любил.

Помимо салатов и выпечки магазинчик продавал мясные полуфабрикаты (можно было купить и кусок сырого мяса), соки и воды, овощи и фрукты. Картошка и лук лежали в контейнере у самого входа, помидоры и огурцы в холодильнике. Не было только алкоголя, никакого, даже пива. Кажется, у продавщиц были с выпивкой какие-то свои счёты, на предложение начать продавать хотя бы пиво они лишь улыбались и отсылали в соседний магазин. За тремя высокими столиками у окна почти всегда кто-то ел – салат из контейнера, котлету по-киевски, бутерброды с толсто нарезанной колбасой. Здесь любили перекусить менты из патрульно-постовой службы, а они всегда знают, где в окрестностях можно поесть безопасно, вкусно и недорого.

А потом, буквально в несколько дней, лица женщин помрачнели, они распродали все товары в полцены и исчезли – уступив место магазину из быстрорастущей торговой сети шаговой доступности «Розовое».

Здесь тоже можно было купить картошку или яйца. Но основной товар «Розового» продавался в стеклянных бутылках и жестяных банках. В отличие от кулинария они могли оплачивать подорожавшую в кризис московскую аренду.

Я стоял у плотно набитого винными бутылками шкафа и размышлял. Молодой продавец по имени Бекзод, давно уже здоровающийся со мной за руку, наблюдал за мной краем глаза. Он знал, что я не люблю советы, но искренне хотел облегчить мой выбор.

Впрочем, его свойственный узбекам торговый талант не остался без применения.

– Скажите, а какое бы вино посоветовали? – поинтересовался прилично, но небогато одетый мужчина средних лет. В руках у него был старенький портфель, делающий его похожим на преподавателя. – Мне в подарок, я сам не очень разбираюсь, я больше крепкое…

– Красное, белое, розовое? Сухое, сладкое? – обрадовался Бекзот.

– Да я даже не знаю, но человек в вине разбирается, надо хорошую бутылочку подарить…

– Ценовой диапазон?

– Ну… до тысячи…

– Портвейн есть хороший, «Массандра». Сладкий, вкусный!

Я вздохнул и повернулся к покупателю. Сказал:

– Добрый день. Могу я дать вам совет?

Мужчина окинул меня оценивающим взглядом, приободрился и кивнул.

– Вот, смотрите, – я снял с полки бутылку. – Восемьсот рублей. Это цена по акции, обычно дороже. За эти деньги вы купите замечательный новозеландский Совиньон Блан. Новозеландский Совиньон уникален, он обладает характерным, незабываемым цветочным вкусом, лёгким, ароматным, с нотками черносмородинового листа, крыжовника, цитрусовых.

– Это всё туда добавляют? – неловко спросил мужчина.

Я улыбнулся.

– Ну что вы. Только виноград. Но Совиньон – терруарное вино, его характер зависит от местности. Особенность новозеландских, да ещё и из региона Мальборо – именно такой, свежий и хрустящий вкус. Ничего лучшего за эти деньги вы в Москве не купите. Если человек разбирается, то он будет рад.

– Спасибо, – расплывшись в улыбке мужчина взял из моих рук бутылку и протянул продавцу.

– Мою скидку ему пробей, – попросил я. – Дать карточку?

Бекзот махнул рукой и пробил вино со скидкой.

– Спасибо огромное! – воскликнул мужчина, бережно пряча бутылку в портфель. – Выручили! Повезло мне попасть на знатока!

– Да не за что, – ответил я любезно. – Бекзот, дорогой, мне как обычно – бутылочку водки подешевле. Но только чтобы не палёная была! И сырок плавленый, «Дружба».

Засунув бутылку водку и сырок в карман куртки, я вышел из магазина, оставив покупателя в полном замешательстве посреди торгового зала.

Уже стемнело. Осень в этом году выдалась тёплая и долгая, но бабьему лету всё-таки подходил конец. Ещё день-два – и температура переползёт через ноль.

Хорошо, когда прохладно. Когда ноль – так просто замечательно.

А что делать, когда слишком жарко? Ничего. От жары не спрячешься, особенно, если жар в тебе.

Я стал спускаться с невысокого крыльца, придерживая рукой оттопыривающийся карман.

– Антон Сергеевич! – окликнули меня от дверей магазина.

Странно. Голос не Бекзота и не покупателя, а больше в магазинчике никого и не было.

Хотя точнее будет сказать, что я никого не видел.

Сойдя с последней ступеньки я обернулся.

У дверей, в розовом свете вывески, стоял молодой, немного за двадцать, парень. Лицо было мне незнакомо. В руке парень держал банку пива.

– Слушаю вас, – сказал я.

– Антон Сергеевич, вы меня не узнаёте?

Я покачал головой.

– Мы давно виделись. Пятнадцать лет назад.

Я присмотрелся к парню повнимательнее. Тот тем временем спустился, остановился рядом, неловко переминаясь с ноги на ногу. Обычный молодой парень. Джинсы, куртка, высокие ботинки – молодёжь такие любит, на голове берет – это необычно, но не более того. Лицо самое заурядное, с лёгкой щетиной. Не бреется, а стрижётся триммером, хотя и очень коротко.

– Если ты выглядишь на свой возраст… – сказал я. – Да. Я знаю кто ты.

– Вы меня узнали? – искренне порадовался парень.

– Нет, конечно. Дети в десять лет обычно не похожи на себя взрослых.

Я повернулся и пошёл по переулку. Парень двинулся рядом, молча, и это мне понравилось.

– Любопытно? – спросил я через минуту.

– Ага, – очень непосредственно ответил парень.

– В магазине я тебя не видел, но ты вышел вслед за мной. Значит, либо отводил глаза, что умеют вампиры и оборотни, либо прятался под заклинанием, что умеют маги, либо был в Сумраке, что свойственно всем Иным. В любом случае ты – Иной.

– Здорово! – обрадовался парень. – А дальше?

– От тебя ничем не пахнет. Совершенно. Никаких одеколонов. И ты не бреешься, а стрижёшься, вероятно, чтобы не пользоваться даже кремом после бритья. Это очень характерное поведение для оборотня.

– Вампиры тоже не любят бриться, – осторожно сказал парень. – Не знаю правда, почему.

– В зеркалах не отражаются, – пошутил я. – А если серьёзно – им неприятно прикосновение острого металла. Это скорее психологическое явление, но оно существует. Однако вампиром ты не являешься, ты украл в магазине пиво, а вампиры не переносят алкоголь. Пиво их не убьёт, конечно, но пить его вампиру смысла нет.

– Я не украл, – кажется, парень покраснел.

– Ага, позаимствовал. Потом деньги занесёшь… Не бойся, мораль читать не стану, в Дозор сообщать тоже… Итак, у нас есть молодой оборотень, которого я знал пятнадцать лет назад. Это сильно сужает выбор. Подмосковье, детский лагерь, вожатый Игорь, инициировавший когда-то трёх детей, больных лейкемией… Игорь жив?

– Жив! – обрадовался парень.

– Он был из Сергиева Посада, – продолжал я. – Один из мальчишек тоже оттуда, не помню, как его звали…

– Петя.

– Оборотни не любят менять место жительства. Так что Петя, наверное, там и живёт. А второго мальчика звали Антон, как меня. Наверное, это ты и есть.

– Правильно, – парень рассмеялся. – Я ваш тёзка. Здорово вы всё разложили!

На лесть даже Иные слабы, что уж говорить о людях. Мне было очень приятно.

– Ладно, рассказывай, зачем меня караулил, – сказал я. Мы остановились перед перекрёстком, как раз загорелся красный свет, а он здесь долгий. – Мне к себе идти пять минут, а домой я тебя не приглашу, уж извини.

– Да я и подойти не смогу, – обиженно сказал Антон. – У вас знаете сколько амулетов и заклинаний на доме навешано?

– Знаю, – ответил я.

– А на вас я ничего не чую, – признался оборотень. – То есть я понимаю, что на вас дофига всего есть, но у меня силы не хватает почувствовать.

– Давай, давай, спрашивай, – сказал я. – Ты хочешь спросить, как погибла Галя?

Парень помрачнел. Неохотно сказал:

– Нет. Я знаю, как она погибла. Спасала вас. Она в вас влюблена была немножко.

– Не без того, – признал я. – Ну так зачем меня искал? Насколько я знаю, ко мне не рекомендовано приближаться, тем более в Сумраке.

– Это рекомендация, а не приказ, – пояснил Антон. Загорелся зелёный свет, мы перешли улицу. – И вы не думайте, я… в общем, я знаю, что вы нас всех спасли пять лет назад. И Светлых, и Тёмных. Нас спасли, а сами лишились магической силы. Мы все вам обязаны.

– Верно, – подтвердил я. – Начисто. Благодарности принимаются, комплименты приветствуются. Я герой.

– Я вам хочу помочь, – тихо сказал парень.

Я остановился и с любопытством посмотрел на него.

– Несправедливо, что вы стали обычным человеком, – упрямо сказал мой тёзка. – Вы были хорошим Иным, хоть и Светлым. И к нам, низшим, хорошо относились. Без предвзятости. И это неправильно, что вы теперь…

– Бухаю водку? – спросил я.

– Старитесь, – тихо сказал парень. – Живёте короткую и пустую человеческую жизнь.

Я развёл руками. Осторожно, чтобы бутылка из кармана не выпала.

– Ты вроде сам сказал, что мне все обязаны. Все – это Ночной и Дневной Дозоры, причём не только московские. А также пресветлый Гесер. И претёмный Завулон.

То, что глава Дневного Дозора – мой дедушка, я говорить не стал. Ещё хлопнется в обморок или убежит, перекинувшись в волка посреди Москвы.

– Ещё моя жена – Высшая Иная, – сказал я. – А моя дочь – Абсолютная Волшебница. Как ты думаешь, если бы существовала возможность вернуть мне способности Иного, остался бы я человеком?

Антон явно колебался. Потом сказал:

– Это мне не по рангу, но так случилось, я знаю… про «Фуаран».

– Да, – кивнул я. – Книга, написанная безумной волшебницей Фуаран. Содержащая единственный способ превращения человека в Иного. Я как-то попал под это заклинание, поднял уровень. Беда в том, что потом книга сгорела.

– Я знаю, что её восстановили, – тихо сказал Антон. – Одна девочка-маг, у неё особые способности…

А вот это ему точно было не по рангу знать.

Но у оборотней – свои тайны и свои отношения. В закрытом интернате, где случилась та история, были разные Иные. В том числе и оборотни. На каждый роток не накинешь платок, особенно если этот роток – огромная зубастая волчья пасть.

– Не работает, – коротко сказал я.

Антон смотрел на меня и упрямо ждал уточнений. Я вздохнул. Кивнул на пустую трамвайную остановку. Парень понял, мы прошли к остановке, уселись рядом на скамейке. Вполне мирная картина, то ли двое запоздалых прохожих, то ли отец с сыном. Молодой оборотень с хлопком открыл банку, глотнул пива и выжидающе посмотрел на меня.

Молодец парень. Умеет слушать. Не каждому такое дано.

– Ты знаешь, как устроен мир? – спросил я доверительным тоном. Достал из кармана перочинный нож, сырок, развернул его, нарезал на ломтики и положил на скамейку между нами. – Угощайся, кстати.

– Спасибо, – взяв ломтик плавленого сыра вежливо ответил Антон. – Да, знаю, я учусь в МГУ на физмате.

– Ух ты! – искренне порадовался я. – Хочешь докопаться до сути всего? Одобряю.

Открыв бутылку водки я плеснул чуть-чуть на ладони, растёр, понюхал. Сивухой не пахло, водка была приличная. Антон болезненно поморщился, глядя на меня.

– Но я о другом. О нашем мире, мире Иных.

– В общих чертах, – осторожно сказал Антон.

Какие нынче оборотни пошли культурные! Просто удивительно, как похорошела Москва при Собянине!

– Если в общих чертах, – сказал я, – то всё живое, а в особенности разумное, то есть люди, имеет некую «магическую температуру». Мы, люди…

У парня опять дрогнуло лицо.

– Мы, люди, имеем некую среднюю температуру, назовём её условно «тридцать шесть и шесть». Это магическое тепло изливается в пространство. Если у одного человека «тридцать шесть и шесть», а у другого «тридцать шесть и пять», то возникает небольшой градиент энергий, магическая сила начинает в человека вливаться и он, при определённых условиях, может ей манипулировать. Конечно, на одной десятой градуса особенных чудес не сотворить. Но какие-то догадки, какие-то предвиденья, какие-то мелкие чудеса и тут возможны. А вот если магическая температура у человека значительно ниже нормы, допустим – тридцать пять, ты мы называем такого человека… Как называем?

Я сделал маленький глоток. Водка обожгла горло. Я проглотил горячий комок, заел сырком.

– Называем «Иным», – тихо сказал Антон.

– Верно. Иным седьмого уровня. Если эта температура ещё ниже, допустим тридцать… никто всерьёз градацией не занимался, приборов у нас таких нет, видишь ли, может ты придумаешь… То будет у нас Иной шестого уровня. Или пятого. Будет он непроизвольно сосать энергию у всех встречных-поперечных, как вампир кровушку. И научится творить чудеса, проходить на иные уровни реальности. Как-то так. Высшие Иные – у них температура градуса два-три. А у моей дочки – ноль целых ноль десятых. Ясно?

– Ясно.

– Книжка «Фуаран» не приводит температуру к какой-то определённой величине. Она её понижает градусов на десять-пятнадцать. Понимаешь? Человек становится Иным. Средненьким Иным. А Иной высокого уровня может даже стать Высшим. Понятно?

Парень снова кивнул.

– Процесс нельзя повторять бесконечно, – добавил я. – Эффект слабеет, будто организм адаптируется к воздействию. Так вот, мой дорогой юный друг. Моя магическая температура слишком высока. Этим волшебным аспирином её не сбить.

– Сколько? – хмуро спросил Антон.

– Нечем измерить. Может сто. Может тысяча. Может миллион. Ты это сам-то чувствуешь?

Оборотень кивнул:

– Я какой-то взбудораженный рядом с вами. Кажется, могу горы свернуть.

– Это ещё ничего, – подбодрил я его. – Ты оборотень, у вас всё несколько сложнее устроено. Маги просто дуреют при длительном общении. И чем сильнее маг, тем ему тяжелее.

– Поэтому вы живёте один? – прямо спросил Антон.

Я кивнул.

– Да. Поэтому.

Мы помолчали. Я сделал ещё один маленький глоток, закрыл бутылку и поставил на скамейку. Сказал:

– До утра подберут. Я думаю, все местные бездомные знают, что здесь порой оставляют дешёвую, но хорошую водку.

– Так вы не собирались всю бутылку выпивать? – обрадовался парень.

– Да ты что! Я же человек, мне пить вредно. Ну, спасибо тебе за беседу, всегда приятно поговорить с хорошим законопослушным Тёмным…

– Антон Сергеевич, позвольте мне вас укусить! – выпалил парень.

Я расхохотался. На самом деле я с самого начала догадывался, с чем он пришёл.

– Ты думаешь, что сможешь меня обратить?

– Вам даже не обязательно Тёмным становиться, – умоляюще сказал Антон. – Будете Светлым оборотнем. Перевёртышем, как они себя называют. Несправедливо, что вы… так…

Я задумчиво почесал себя пальцем по шее – там, где едва-едва угадывались два рубчика от вампирских клыков.

– И это не поможет, Антошка. Меня не обратит ни укус вампира, ни укус оборотня. Я слишком горячий.

– Вы пробовали, – пробормотал мой тёзка. – Так вы уже пробовали!

– Пробуют суп из кастрюли, – сказал я. Встал. – Спасибо, на самом деле – огромное тебе спасибо! Ты хороший парень. Постарайся не жрать людей, ладно?