Отзывы на книги автора «Сергей Кубрин»

Следователь-писатель - для меня это что-то из ряда вон выходящее, какое-то убойное сочетание... и невозможное. Но у него получилось. Получилось заставить нас поверить ему, поверить его персонажам и рассмотреть изнутри обычные будни обычного полицейского. Мой максимум - "Улицы разбитых фонарей".

Если честно, думала будет скукотища смертная, но у Сергея Кубрина неплохое чувство юмора, а мне нравится, когда люди могут и умеют посмеяться над собой. "Виноватых бьют" - это местами ироничная, временами грустная и в меру смешная книга, она состоит из двух циклов рассказов и нескольких очерков (я не знаю как это называеца), которые больше смахивают на анекдоты. "Мирный житель" рассказывает о следователе Жаркове, чей образ получился очень живым и в нём легко можно разглядеть своего соседа или знакомого. Рассказ вызвал у меня много вопросов. Как получается так, что мир криминала, с которым они борются, им ближе и понятней, чем мир обычных людей? Почему им проще общаться с алко-, нарко- зависимыми, "массажистками", ворами и т.д. и т.п., но только не с простыми людьми? Если "Мирный житель" рассказывает правду и порой показывает её в неприглядном свете, то "Домой ужасно хочется" пропитан приятной ностальгией. Это сборник армейских историй, которые, наверное, случались с каждым, кто служил. Я такие истории постоянно слышу от мужа, и сейчас, вспоминая всё это, ему смешно, но тогда было точно не до веселья.

Один приятный сюрприз - в книге есть мат. Не подумайте, я вообще не люблю нецензурную лексику, особенно в литературе, но здесь она прям в тему. Не думала, что такое возможно. Это не выглядит как-то грубо или вульгарно, это больше добавляет колоритности тексту, поэтому читается довольно гармонично.

Написал о книге «Виноватых бьют» Сергея Кубрина, точнее о первом цикле рассказов — «Мирный житель». Будет ещё две рецензии — о цикле «Домой ужасно хочется» и повести «Вещественные доказательства» — но на других ресурсах.

Вчера уже пару уроков провёл по рассказам «Лежачего не бьют» и «Гранатовая девушка». И только при разборе с лицеистами заметил, что чуть-чуть накосячил в рецензии: приписал авторскую характеристику одного персонажа — другому, но, ей Богу, концептуально это не сильно что-то поменяло.

Не знаю, насколько этот персонаж автобиографичен, а насколько в нем собраны окружающие Кубрина коллеги, но получается очень натуралистичный и самостоятельный герой. Узнаваемый. И легко принимаемый за какого-нибудь друга, тестя, давнего знакомого, случайного знакомого – тоже работающего в органах. Легко можно представить себе Жаркова шагнувшим из книги в нашу реальность. А это, в свою очередь, — редкая удача. Такого тоже давно не было в русской литературе, чтобы выдуманный персонаж был настолько живым.

Был, допустим, Санька Тишин из романа «Санькя» (2006) Захара Прилепина, лисица А Хули из «Священной книги оборотня» (2005) Виктора Пелевина и Виктор Служкин из романа «Географ глобус пропил» (1995) Алексея Иванова, но все они не совсем подходят на роль героя, узнаваемого массами и, так или иначе, любимого им.

А Кубрину, повторюсь, удалось найти Жаркова!

Что это за герой — читайте в рецензии (и, естественно, в книге!)

В книге два романа и рассказ (о полицейской собаке, немного грубоватый, немного сентиментальный) . Первый из романов - "Между синим и зелёным", думаю, может понравиться любителям раннего Прилепина. Всё просто и очень мрачно: Костя служил в армии с Лёшей, прозванным Лётчиком, и даже, собственно говоря, не слишком любил его. Просто существовали рядом.

Вместе они ловили дедовских лещей, умирали на частых марш-бросках, тырили пряники в столовой, попадали в наряды. Спали на соседних койках, стояли рядом в строю. Вместе мечтали поскорее вернуться домой. День за днем, бок о бок, впритирку, будто пленники, скованные тяжелой свинцовой цепью, невидимой, но ощутимой, шли навстречу забытому гражданскому горизонту.

Но после дембеля, вернувшись в свой маленький городок, неприкаянный Костя, который никак не может найти работу и уже почти готов проситься к Старшому - местному авторитету, вместо кого как раз сидит в тюрьме Костин старший брат, узнаёт, что Лётчика, вернувшегося в подобный же маленький городок, убили, а мать его просит приехать на похороны. И Костя едет, сам не очень понимая зачем, но почти с твёрдым намерением найти убийцу и не доводить дело до суда...

Второй роман - "День матери" гораздо глубже, хотя, я бы сказала, ещё мрачнее. Главный герой - майор полиции, по совместительству - отец-одиночка. Его жена - любимая, чистейшая, прекраснейшая Катя год назад вдруг поняла, что больше она так не может... Как - так? Да вроде нормальный мужик, ну выпьет иногда, но не до поросячьего визга, ну на работу его часто вызывают - так ведь полицейский... А главное - у них есть сын, и мальчику на момент ухода мамы пять лет. Обычно мамы рассказывают безотцовщинам, что папа был полярником/лётчиком-испытателем или ещё кем-то там, а тут папе пришлось придумывать объяснение, и стала мама космонавткой, улетела на далёкую звезду...Так что, по сути, все взрослые в книге - фон для маленького Гриши, старательно тренирующегося, как космонавт, старательно не ноющего, как мужчина, старательно терпящего, когда придёт папа. Такой очень серьёзный маленький мужичок, в своём возрасте способный не заплакать, когда, к примеру, выяснилось, что он не успел загадать желание под падающую звезду - а ведь просто ему никто не рассказал, что так надо делать.

Я думаю, он бы заплакал, если бы жил в нормальной семье и вообще плакал бы гораздо чаще, если кто-то мог видеть его слезы. Но даже сейчас, когда я был рядом, Гриша, скорее всего, понимал, что плакать бесполезно. В любой момент я могу неожиданно исчезнуть, как та звезда. Сколько ни загадывай желаний, ничего не изменится.

А как раз в это время в городе пропадает несколько детей... Занимается ими отдел, в котором работает отец и его друг(?) с говорящей фамилией Гнусов, лентяй и болтун, чей стиль работы примерно такой:

Он рывком хватает папку, накидывает кобуру и мчится спасать мир.

Совершенно прозрачный следующий ход - дети полицейских всегда становятся лакомым кусочком для всех книжных извращенцев, и Гриша пропадает из садика. Но поворот сюжета плавно обтекает маньяков...

Всё получится, Гриша. Когда-нибудь ты простишься с детской мечтой, помашешь рукой далекой звезде, а потом убежишь, потому что нет никакого космоса. Но дорога, ведущая в космос, есть.

Очередная книга в группе "Прочти первым."
Состоит она из трёх частей, и вроде началась за здравие, но дальше шла по наклонной.
Понравились рассказы про оперативника Угро Гошу Жаркова. Для меня он - российский Харри Холе, с проблемами с семьей и алкоголем, радеющий за дело, где-то жёсткий вплоть до чрезмерного применения силы, где-то чуткий и сострадающий, не обделённый юмором. Хороший мужик, чего уж там.

Вторая часть - армейские зарисовки. Поскольку я не сразу это поняла, то ещё надеялась на появление Жаркова :) В итоге, конечно, разочаровалась.

В финале - заметки в режиме автора.

Небезынтересно, но неоднородно. Не жалею, что прочитала, но и советовать не буду.

Нам всё равно, что будет завтра. Завтра мы будем лучше.

Очень подходит к этой книге название серии, в которой она вышла - "Чистосердечные истории". Сочетание "полицейский - писатель", конечно, уже бывало, взять хоть Маринину, но согласитесь - от полицейского поневоле ждёшь детективных историй (или это как раз шаблон имени той же Марининой?). А здесь мы получаем искренний, хоть и вполне литературный, а не на сто процентов автобиографический рассказ о буднях.

Жить плохо – тоже искусство. Это ещё постараться надо.

Не вот тебе погони, хитроумные расследования, прозорливые решения - а наркоши, закрытие "массажек" по плану на месяц, вызовы ночью в бессонной бабульке, которая, может, ещё и не придумала, зачем ей сегодня полицейские. А фоном: неудачная семейная жизнь, непреклонная любовь-нелюбовь, будущее, которое не просматривается вообще. И при всей серости, беспросветности, беспредельщине у этих парней есть некие непреходящие ценности.

К тридцати годам сержант патрульной службы научился держаться меж добром и злом, и сам не знал, кто он такой, и был готов вот так вот: и нашим, и вашим, – лишь бы дом стоял и жизнь крепла. А смерть он мог различить, что называется, с трёх нот. Помнил, видел – не забудешь, не вернёшь.

Может, не всегда получается держаться за них, ну а тогда что же: виноватых бьют. Каждый проходит этот путь осознания себя в профессии и в том теневом мире, с которым профессия заставляет постоянно соприкасаться.

Обсуждали наверняка важные дела. Стажёр не очень понимал, о чём говорят его старшие товарищи. «Граммеры сдали магазин. Скоростухи – больше, чем на гидре. Там – всё: шихи, клады, таблы». К такой лексике полицейская академия не готовила. Лёха растерянно забродил по страницам Уголовного кодекса.

И поскольку это сборник, вторая его часть не про полицейских, а про армейскую учебку. Очень живо написано, даже рваный стиль повествования выровнялся, но искренности не стало меньше:

Один сержант – терпимо, два сержанта – боже мой.

Но мне больше всего понравилась условно третья часть книги - маленькие зарисовки, которые, возможно, со временем станут отдельными произведениями. Тут и смешанный полицейско-писательский юмор блеснул.

Перечитывал свой текст (чтобы двинуться дальше). Уснул на середине. Интересно получается.

После того как дед посадил репку, он решил написать книжку, потому что репка сидела ни за что, а литература якобы спасает.

Возможно, книга и не заслуживает совсем уж крепкой четвёрки, но полбаллика накинуть надо, ведь писатель - мой земляк))).

Тебе жить хорошо никто не разрешал. Ты как родился, уже кто-то решил, что жить тебе всю жизнь – плохо. Нас ведь никто не спрашивает, как мы хотим. Жить плохо – тоже искусство.

Попытка власти создать у граждан положительный образ работника правоохранительных органов с треском провалилась. Ни переименование милиции в полицию, ни тысяча и один ментовской сериал с обаяшками следователями и оперативниками не поспособствовали. Кино отдельно, жизнь отдельно.

А в жизни украли, например, у тебя с карты месячную зарплату, банк говорит - обращайтесь в полицию. И знаешь, что без толку, но для регламента убиваешь там полдня, дознаватель нехотя опрашивает тебя. Пытаешься давать банковские распечатки. адресов, с которых проходили покупки в интернет-магазинах по твоей карте - смотрят как на идиотку. Взгляд подразумевает: "Ты что, действительно думаешь, что кто-то что-то будет делать?"

Через полгода получаешь по почте уведомление о закрытии дела за отсутствием состава преступления. В лучшем случае. Скорее всего о тебе благополучно забывают. Напрасно пытаешься одарить их уже на IP, а реальным адресом, на который пришли оплаченные твоими деньгами вещи. Это в ответ на их главный аргумент: "А как что - бежите в полицию!" Не бежим.

Егор (он же Георгий, он же Жора, он же Гоша) Жарков майор полиции. Раскрываемость у него лучшая в отделе. Красавец. Семьянин. Добро с кулаками. В ходе допроса, убежденный, что вор, которого он колет, виновен в страшном преступлении, провоцирует того на нападение с попыткой бегства, и убивает. Без суда и следствия, без весомых доказательств. Исходя из "я уверен". Как тебе такое. Илон Маск?

Бесконечно лжет. не пьян так с похмелья, не брезгует наркотой, которую получает от осведомителя. Трахает все, что движется, состоит в связи с проституткой (ну вот, сладко ему с ней). Измена жене. в отличие от измены родине, законом не карается, но с точки зрения моральной, ментальной, да просто физической гигиены - ну зашквар же полный. Отправив стажера на задание в наркопритон, должен обеспечивать прикрытие, но бросает парня на растерзание - ему позвонили из больницы, где уже полгода в состоянии овоща отец. What of fuck?

Я понимаю, что Жаркова, Грязного Гарри a la russ с его загадочной русской душой, Сергей Кубрин писал не с себя. Но, понимаю и почему блёрб от Захара Прилепина, у которого дыхание перехватило от точности попадания - его персонажи в большинстве такие же ублюдки. Последнее заставляет задуматься о сравнительном соотношении и отпечатке личности автора на его герое. Но в эти дебри лучше не углубляться.

Я ждала "Виноватых бьют", признаюсь, с интересом. И нет, Андрей Рубанов (второй блёрб), новый Чехов не народился. Стилистически это тоже не к Антону Палычу, скорее к маскулинной хемовой и прилепинской прозе.