Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436–ФЗ от 29.12.2010 г.)

Редактор: Лев Данилкин

Издатель: Павел Подкосов

Главный редактор: Татьяна Соловьёва

Руководитель проекта: Ирина Серёгина

Арт-директор: Юрий Буга

Корректоры: Татьяна Мёдингер, Светлана Чупахина

Верстка: Андрей Ларионов

Дизайн обложки: Дмитрий Черногаев

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© С. Костин, 2011

© ООО «Альпина нон-фикшн», 2026

* * *

Часть первая

1

Он, собственно говоря, не был карликом – в нем было верных метр пятьдесят пять. Уже не мальчишка: лет хорошо за тридцать, может быть, под сорок. Обвислые усы под хиппи времен Вьетнамской войны, круглые детские глаза, длинные, слегка засаленные курчавые волосы, скользящие по затянутым в кожу плечам. Он был весь затянут в черную кожу: косуха с бахромой по рукавам и блестящими бляхами по спине, свободные брюки, из-под которых высовывались черные же сапоги с никелированными нашлепками и на высоком, по-настоящему высоком, каблуке. Хорошо, хорошо, я ошибся! Метр пятьдесят от макушки до пятки.

После второй кружки пива я вышел в туалет – как следствие выпитого и чтобы перевести дух от грохота, создаваемого на небольшом подиуме тремя музыкантами (хотя не уверен, подходит ли к ним это слово). Там-то коротышка и подошел. Он обратился ко мне на эстонском или финском, хотя при моем невежестве в языках финно-угорской группы я теоретически мог перепутать его и с мордовским. Но, скорее всего, говорил он по-эстонски, поскольку сцена происходила в подвале заведения под названием «Гитар Сафари» где-то в переулочках Старого Таллина. Так вот, коротышка подошел ко мне и что-то сказал на своем наречии. Быстро уяснив, что я не понял, он сопроводил свое предложение жестом. Однако я снова не понял: то ли он выразил готовность оказать мне быструю услугу сам, то ли предлагал для аналогичных целей особу женского пола.

Помощь мне была нужна, но совсем иного рода, и о коротышке в этой связи я тогда не подумал.

2

А ведь мы заехали на денек-другой в Таллин просто отдохнуть! По крайней мере, так считали моя жена Джессика и наш восемнадцатилетний сын Бобби. Шли последние дни бабьего лета 2006 года: вроде бы недавно, но уже, считай, в совсем другом мире. Мы, пресыщенные Италией, Грецией, Испанией и прочими центрами европейской культуры, решили свозить отрока в ту неприметную часть Старого Света, где люди просто живут: вдали от войн, социальных потрясений, терактов и других деланий истории. Так считали не только Джессика и Бобби, но и я сам – и поэтому мы оказались по соседству, в Швеции. Разумеется, немного по делам, но главным образом для семейного отдыха.

Я, когда еду в другую страну, всегда думаю о тех, с кем бы хотел там повстречаться. Из близких мне великих в Швеции жили Ингмар Бергман, Август Стриндберг, ну и, пожалуй, Сведенборг. Однако, сколько мы ни бродили по Стокгольму, никто из них нам не повстречался. Вот тут меня и настиг – а теперь проще всего устанавливать связь через интернет, только по особым процедурам, – сигнал бедствия, посланный в Контору из Эстонии. Местные достопримечательности мы уже исчерпали, от Стокгольма до Таллина ночь пути, железная явка была назначена на вторник, так что я загрузил свое семейство на паром и мы вместе пожили в Эстонии целых два дня. Это был один из редчайших случаев, когда удается сочетать приятное с полезным.

Для моего семейства у полезного была и официальная версия. По ней, после того как мы исчерпали на собственном опыте все, что Эстония может предложить обеспеченным американцам с более или менее оформленными культурными запросами, я решил задержаться в Таллине на несколько дней, чтобы обсудить детали возможного сотрудничества с крупнейшими туроператорами. Для тех, кто меня еще не знает: мое прикрытие – нью-йоркское турагентство Departures Unlimited для моих состоятельных и очень состоятельных сограждан. Так вот, если честно, делать им в Эстонии нечего! Я не хочу обижать неторопливых, обстоятельных и дружелюбных людей, которые живут в этой стране. Так, опять же, все представлялось тогда, теплой солнечной осенью 2006 года.

Однако мое агентство имеет две специализации. Первая – культурологическая: погружение в мир искусства в сопровождении лучших специалистов в области живописи, архитектуры, литературы, музыки и прочих никчемных занятий, тяга к которым в определенном возрасте обнаруживается у самых прагматичных и алчных королей недвижимости, ценных бумаг, страхования судоперевозок, производства попкорна и других полезных и прибыльных видов человеческой деятельности. Я давно подозревал – а потом эти предположения переросли в уверенность, – что интерес позднего возраста к культуре все же является неизвестной широким массам формой инвестиций. А ведь так и есть! Вам достаточно рассказать в гостиной у, скажем, Соломона Либермана, как вы с женой провели две недели среди фантастически хорошо сохранившихся буддистских храмов, освобожденных археологами от всепоглощающих джунглей Камбоджи, чтобы новые приглашенные посмотрели на вас другими глазами. Из акулы безжалостного мира бизнеса вы превращаетесь в человека с душой, широко распахнутой навстречу бесполезному. А с таким человеком, как все понимают, нельзя торговаться за десятые доли процента. Он парит над суетными мелочами, и заинтересовать гражданина мира, охватывающего внутренним взором всю историю цивилизации, может лишь что-то грандиозное и даже – где-то на самом краешке, чуть-чуть – бескорыстное.

Такова одна часть наших клиентов: приятные, никогда не торгующиеся, не обязательно празднующие Песах и Хануку, иногда и Пасху с Рождеством. Люди, с которыми мы с Джессикой стали добрыми приятелями и которые не только многие годы отдыхают исключительно по программам Departures Unlimited, но и приводят к нам новых поклонников изящного.

Вторая часть клиентуры моложе и демократичнее. Это экстремалы – те, кому претят обычные виды отдыха и способы передвижения. Мы организуем для них полеты на дельтапланах в горах Греции, походы на яках в предгорьях Гималаев или гонки на оленьих и собачьих упряжках в тундре Лапонии (о них я и договаривался, пока мы были в Швеции).

Поэтому, как я уже сказал, ни для одних, ни для других клиентов моего агентства Эстония интереса не представляет. Ее основная притягательность в мире туризма состоит в ничтожной стоимости алкоголя по сравнению с Финляндией. Из Хельсинки до Таллина обычный паром идет три часа, но есть и такие, которые пересекают залив за полтора. Вы приобретаете за двадцать долларов место для машины – а вас в ней может быть пятеро, – и таким образом уже с первого заказа выпивки на всю компанию вы, считай, поездку окупили.

Так что если в тихом, живущем размеренной буржуазной жизнью Таллине вы слышите – а вы это слышите постоянно – взрыв нечеловеческой радости или громогласную пьяную песню, не сомневайтесь: вот и соседи с той стороны залива. Проблема с главным турнаправлением у финнов одна: кто-то должен выехать с парома по возвращении в Хельсинки. Так что многие любители оттянуться покупают обычные палубные билеты: обходится немного дороже, зато никакой головной боли. Кроме похмельной, разумеется. Часть обстоятельств относительно перспективности Эстонии для Departures Unlimited Джессика усекла, а некоторые, к счастью для меня, нет.

Опять же для тех, с кем мы встречаемся впервые. Джессика в моей жизни – щедрая компенсация за все, что в ней было и есть плохого. Я, разумеется, не предполагаю, что в этом мире существует божественная справедливость или хотя бы система поощрений и наказаний. Ее, несмотря на все законы и суды, нет на земле и, я надеюсь, нет и на небесах. Я говорю «надеюсь», потому что иначе мне за Джессику придется расплачиваться морем слез, мгновенно сохнущих в раскаленном воздухе места, которое мне уготовано на том свете.

Вот один пример. Дня три назад… Нет, не три. Давайте посчитаем. Джессика с Бобби улетели в Нью-Йорк через Хельсинки в понедельник… Ух ты, значит, прошло уже пять дней. Так вот, в тот последний вечер мы ужинали вместе в обставленном под Средневековье ресторане «Олде Ханза», сразу за ратушей. Ну вы тоже бывали в таких – в Бельгии, Германии, Австрии или Дании. Терраса освещена металлическими плошками, в них горит открытое пламя, еда и напитки подаются в глиняной посуде, меню написано шрифтом, стилизованным под готику, а обслуживают вас официантки в платьях из небеленого льна и в сабо на босу ногу. Мы приземлились в этом ресторане, поскольку он шел под номером один в списке заведений, не посетить которые, раз уж вы приехали в Таллин, никак нельзя (вторым номером, кстати, шел русский ресторан «Тройка»). Второе соображение: клиентам Departures Unlimited такие декорации нравятся, так что мы решили убедиться – на случай, если вдруг мы сюда кого-то все же пошлем, – что и кухня их не разочарует (меня не разочаровала, разве что в сваренное там же пиво с перцем я бы не стал добавлять корицу).

Короче, мы втроем уселись на крытой террасе из струганых досок, любуясь отблесками пламени на лицах друг друга. Бобби, совсем недавно выросший из благословенной поры увлечения рыцарями, замками и турнирами, задумчиво подергивал пробившийся пушок на верхней губе, поглядывая на миленьких японочек в шортах, проходящих мимо с разноцветными рюкзаками за плечами. Я дегустировал свое пиво с перцем, Джессика – какое-то белое рейнское (мы же все-таки были в стороне от Средиземноморья), а Бобби, продукт своего времени, звучно тянул через соломинку пепси со льдом. Мы никого не трогали и, заметьте, не собирались трогать, а в тот поздний для обеда и ранний для ужина час на дощатой террасе, кроме нас, сидели лишь две четы бодрых седовласых немецких пенсионеров с ослепительно белыми вставными челюстями и еще одна компания.

Вы, наверное, уже догадались, кто были нарушителями предзакатной идиллии. В Южном Бронксе это были бы пуэрториканцы, в Гарлеме – в паре десятков кварталов от нашего буржуазного дома почти на углу Пятой авеню и 86-й улицы – темнокожие, а в Таллине… Ну вот, все уже усвоили! Только это были не финны, а финки. Три женщины лет сорока – сорока с небольшим, одна из которых была нормальной комплекции, вторая – маленькой худышкой, а третья – как две маленькие и в обхвате, и чуть ли не по росту. Энергия активно расщепляемого алкоголя зажгла ярким румянцем их щеки, затянула особой полупрозрачной пленкой глаза и отяжелила члены. Но главное – хотя это и было напрямую связано с пробужденными активным метаболизмом телесными желаниями – и души трех граций на любой вкус теперь требовали романтики.

Первым проявлением естественного порыва была песня. Затянуть мелодию с родных брусничных болот дамы не захотели – они стремились сделать вдохновенный энтузиазм встрепенувшихся нордических душ максимально понятным для интернациональной публики. Вылился он через незабвенное: «Stand by Me». Поскольку всю глубину эмоций, всколыхнутых гимном времен их ранней юности, передать голосом дамам казалось невозможным, они щедро сопровождали вокал жестами – то прижимая руки к сердцу, то с широким размахом призывая к сопереживанию окружающих, менее рафинированных и восприимчивых к прекрасному.

Песня достигла пароксизма на повторе припева. Поскольку ни напряжения голосовых связок, ни выразительных, но повторяющихся движений руками уже не хватало, одна из дам – это была худышка, сидевшая ближе к нам, – схватила за спинку стул, на котором сидел Бобби, и наклонила его к себе. Стулья в заведении под старину были простые и массивные, на вид крепкие, но на двух ножках любой стул легко может потерять равновесие. Наш сын, утративший контроль над собственным телом, в растерянности закрутил головой.