© Сергей Коноплицкий, 2021

ISBN 978-5-4496-9206-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Все хорошо, только невыносимо хочется спать. Слабость сковывает суставы и сухожилия, отключает мышцы и сознание. Остается прижать к груди книгу, скрестить руки и втянуться в кресло. Я личинка, зародыш, которого сейчас вынесут на орбиту планеты, чтобы он не отравлял ее алкогольными испарениями. И без тебя, вонючка, Землю загадили, лети куда подальше!

Пассажиры с шумом заполняют салон самолета. Полная женщина громко тараторит по телефону на итальянском, с ужасным акцентом, периодически толкает своего мужчину «Проходи скорее!». Ее фразы режут, я закрываю глаза и вижу светящиеся зигзаги слов, они чиркают, как лезвие ножа по внутренностям черепной коробки, поднимая снопы искр. «Может, ты заткнешься уже?» – шепчу. Кто-то садится рядом, и я чувствую легкий аромат ландыша и бергамота. Наконец нотка мягкости и нежности. Кажется, так пахнет детство? Не помню. Голоса умолкают, зигзаги тухнут, я погружаюсь в дрему…

Снится мне Италия – прекрасная страна для путешествий, где важно не напиваться. Особенно, если вы не говорите на итальянском. Английский тут тоже плохо знают. Раньше я тоже не знал, сколько раз брался учить, и все без толку. У моей бывшей девушки был географический кретинизм – она могла заблудиться в чужом районе родного города, а у меня кретинизм языковой. Мы часто подкалывали друг друга в автобусном туре по Европе. Отобьемся от группы, она говорит: «Тренируй язык, общайся, ищи дорогу». А я дорогу и так помню. «Будешь так шутить, – отвечаю, – спрячусь от тебя, и посмотрим, кто быстрее автобус найдет».

Хороший был тур, ребята веселые попались и автобус неплохой. Только после этой поездки мы расстались. «Ты много пьешь, Петя. Противно с тобой путешествовать, особенно по жизни». Так и сказала, отвечаю! Слово в слово. Вообще умная девушка. Сейчас иногда созваниваемся, если нужно посоветоваться по жизненным вопросам. А расстались мы не из-за алкоголя – это очевидно. Я сначала хотел понять настоящую причину, но так и не смог. Видимо, устала она. Зато как расстались, так столько времени образовалось свободного. Тогда я записался на курсы и выучил английский.

А в этот раз я поехал за границу сам и без багажа. Конференция по новым медиа в Риме. Никто не хотел ехать на работе, представляете? Конференция – всего один день. Прилетел, посидел на мероприятии, переночевал, а на следующий день опять на самолет и домой. Никто не захотел. Только я.

Директор говорит: «Давай, Петя, тебя отправим, в счет премии? Ты и английский вроде знаешь». Не стал я ему, дураку, объяснять, что конференция на итальянском, и про премию промолчал, уж очень хотелось в Риме побывать.

Собрал, значит, рюкзачок и полетел налегке. Какое это удовольствие налегке лететь – вы не представляете! Как приземлились, в аэропорту меня встретили, отвезли в апартаменты, показали на карте, куда двигаться дальше. Мероприятие в пяти минутах от квартиры.

2

Апартаменты скромные, бара нет, холодильник пустой, зато кофе-машина есть. Я немного передохнул, повалялся на кровати, умылся и пошел регистрироваться. Людей много, хожу, киваю всем, улыбаюсь.

За границей нужно улыбаться – так у них принято. У нас тоже можно, но не всем. Я, как первый раз оттуда приехал, тоже решил всем улыбаться. Помню, вышел покурить из кофейни, а внутри за стеклом девчонка совсем молодая сидит и в блокнот что-то пишет. Я затянулся пару раз, смотрю на нее, вижу, поднимает глаза, я улыбаюсь во всю ширину нижней челюсти и замечаю в ее глазах испуг и недоверие. Еще шире растянул лицевые мышцы. А она делает строгое и даже немного злое лицо, берет все свое барахло и в середину зала пересаживается.

В детстве была такая песенка: «От улыбки хмурый день светлей…». Потом все выросли, а количество пасмурных дней не уменьшилось. И улыбаться перестали, если улыбаешься, значит, ты странный. Зима долгая, осень грязная, весна холодная – разулыбался он тут! Надеюсь, глобальное потепление что-то изменит в наших краях, и можно будет девушкам улыбаться без последствий.

Тем временем объявили начало конференции, устроился я в первом ряду, чтобы на фотографии попасть – директор увидит, похвалит. Сижу, слушаю, а там все на итальянском. Ничего не понятно. Стал я от скуки развлекаться. Зал смеется – я смеюсь, зал гудит – я тоже. А потом зааплодировал внезапно – и все тоже дружно захлопали в ладоши. Еще несколько раз так делал, пока докладчик не посмотрел на меня строго, как та девушка в кафе.

В перерыве взял кофе, брускетты с помидорами. Столики там стоячие, толпится народ, беседует на своем, жестикулирует.

И вдруг вижу – одинокая красотка стоит с чашечкой эспрессо. Темнокожая, стройная, загадочная. Подхожу к ее столику и говорю: «Бонжорно!». Она глаза подняла, а в них такая доброта светится, прям весь мировой женский эгрегор собрался и изливает на меня неистраченную нежность. Я даже немного несчастным себя почувствовал, захотелось на руки к ней, прильнуть к груди и впитать покой и заботу. Я улыбнулся и спрашиваю:

– Do you speak English?

И тут она начинает говорить быстро и много. Говорит не умолкая на английском, а я разбираю половину от силы. Как напрягусь немного, вроде ясно, о чем речь, начинаю вникать – теряю смысл. Губы такие сочные, мясистые… Вообще я не любитель таких губ, мне нравятся средние, нормальные губы, слегка пухлые, но у темнокожих женщин такие редко встречаются, им красиво с большими и выразительными губами.

В общем, рассматриваю я ее губы, начинают понимать речь и улавливаю, что она очень счастлива встретить человека, с которым можно поговорить, потому что итальянский она плохо знает. Еще что-то о себе рассказывает, о работе. Я киваю, yes, окей, а она говорит и говорит. Симпатичная очень женщина.

Не без труда мне удалось вклиниться в поток речи и предложить погулять по Риму. Она сразу согласилась. Все равно непонятно ничего на конференции, чего зря командировочное время просиживать?

– Ты хорошо знаешь Рим? – спрашиваю.

– Да, куда ты хочешь пойти?

– Давай в паб. Желательно ирландский. Я бы выпил стаканчик виски.

– Мы же в Риме! Здесь нужно пить вино!

– Давай вино, но сначала виски выпьем. Так полезнее для организма, я тебе как эксперт говорю.

– Кстати, откуда ты?

– Я из Украины. А ты откуда?

– Из Голландии.

– Я – Петя.

– Петья?

– Да, Петья. Как тебя зовут?

– Моника.

3

Мы отправились в район Трастевере, где много уютных ресторанчиков с претензией на подлинную атмосферу вечного города. Несмотря на будний день, по брусчатым улицам сновали компании туристов и путешественников, перед ресторанами стояли зазывалы, сразу на нескольких языках приглашающие отведать пасту и пиццу, конечно, самую лучшую в Италии. Яркое солнце грело теплее, чем вчерашнее киевское, я скинул легкую куртку и подмигнул своей новой знакомой. В воздухе чувствовался запах весны, с легким, сладковатым привкусом сырости старых дворов и ароматных приправ из бесчисленных заведений.

По улице расхаживали толстые и важные голуби, слетевшиеся на обед в Трастевере с колоннады Ватикана. На выходных они слушают проповедь Папы, а потом разлетаются по всему Риму в поисках хлеба насущного, не заботясь, что им есть, потому что в этом городе они всегда найдут пару крошек на ужин.

Мы шли медленно по брусчатке и грелись под весенним солнцем, как вдруг услышали крики. Эмоциональная итальянская мать что-то объясняла непослушным детям, периодически вздымая руки к небу и обрушивая их вниз. Они стояли перед ней опустив головы, но перемигивались друг с другом, еле сдерживая смех. И эта картина стала финальным мазком – так уютно стало на душе, как в родной двор вернулся с палисадником и бабушками на скамейке. Вот наш дом, а вот Сашкин, Ленчика, Вовчика, я выбегаю во двор в коричневых сандалиях, светлых шортах и майке и знаю, что Сашка сейчас вынесет мяч, потом мы созовем всю нашу банду и весь день будем веселиться, ссориться, мириться, бродить по району, играть и забудем обо всем, в первую очередь – об обеде. Тщетно нас будут звать мамы, мы придем вечером голодные и грязные, отругают нас для проформы, а потом поставят большую тарелку супа, и мы его съедим весь, обглодав каждую косточку в курином крылышке, «спасибо, мам!»…

– Моника, – говорю, – мне нравится Рим.

– Мы уже почти пришли, – кивнула она.

Одна из улиц делала крутой поворот и шла в гору. Там несколько маленьких семейных кафешек расположились вдоль улицы, друг за другом. В одной мы нашли виски и выпили по стаканчику. Потом я повторил, а Монике взял вина.

Командировочных мне дали нормально, в счет премии, я еще и своих денег взял. Экономить в Италии не собирался. Самые глупые путешествия – это когда на всем экономишь. В итоге все воспоминания у тебя о том, как не хватало денег и ты выкручивался. Так многие ездят, но я не люблю.

Монику немного развезло, она начала смеяться и громко говорить. Мы ушли оттуда гулять дальше. Забрались в парк, сели на скамейку и стали целоваться.

Потом она положила мне голову на колени и задремала. И я задремал. Перелет, алкоголь, прогулка. Разморило слегка, ну вы понимаете.

4

Не знаю, сколько мы спали, может, час, может, больше. Я проснулся первым и по ощущениям абсолютно трезвым. Пощекотал ей за ушком: «Вставай, – говорю, – наша станция». Она глаза открыла и улыбается. Красивая, как черная кошка.

Куда идти? В этом городе совершенно неуместный вопрос. В Риме, куда ни ткни – везде музей, куда ни дунь – история. Скульптуры, дома, улицы мощеные. Крайне романтическое место. Ходим мы с Моникой, улыбаемся, она что-то стрекочет, я киваю, взял ее за руку. Выпили кофе, чтоб окончательно проснуться, посмотрели на Колизей, Римский Форум. Вижу, нравится ей гулять, но устала уже. Дергает за рукав, как ребенок.

– Идем в кафе! Я проголодалась.

– Есть лучше идея, – отвечаю. – Идем в супермаркет, еды купим, и я тебе приготовлю украинский ужин.

– О! Чудесно!

По дороге к апартаментам нашли мы магазин. Две продавщицы, полячки. Как узнали, откуда я, заулыбались и на свой язык перешли, с украинскими вставками.

– А вы тут как оказались, сестрички? – спрашиваю.

– Работаем уже год!

– Это ваш магазин?

– Ну, почти.

– А мы паломники из Киева. Приехали на Папу посмотреть и исцеление получить от алкоголизма.

Купили бутылку «Джеймсона», итальянского вина, два куриных окорочка, салат и кусок пармезана. Поднялись ко мне в квартиру. Я выгрузил продукты на стол и говорю:

– Я на кухню, а ты тут располагайся!

– Нужно освежиться, – отвечает.

И сразу в душ пошла. Мне это понравилось, но мысли сейчас только о еде. «Ладно, – думаю, – она пока моется, я быстро приготовлю». Налил себе виски для старта, бросил окорочка на сковороду, пока они жарились, налил второй стаканчик.

Она вышла из душа, заходит на кухню, замотанная в белоснежное полотенце. Вся темно-коричневая, а полотенце белое. Ноги очень красивые, немного тонкие в икрах, как у многих африканок, но бедра роскошные.

Встала в проходе, изогнулась так изящно и смотрит дерзким взглядом непокорной пантеры. Я окорочка перевернул, посолил и подмигнул ей. Она подошла и, словно на танец меня приглашает, крутит бедрами, то ли ламбада, то ли сальса, я не разбираюсь. «Я не умею, – говорю. – Только если выпью». И наливаю ей тоже. Дернули по одной, по второй. Поцеловались. Она меня в комнату тянет. «Эй, так не пойдет! У нас окорочка сгорят, знаем, проходили».

Наконец дожарил курицу, положил салат на тарелку, курицу сбоку, натер сверху пармезан. Она увидела и в ладошки хлопает.

– Ты настоящий кулинар!

– Не без того, – скромно отвечаю. – У нас в Украине каждый ребенок может окорочок пожарить. Это тебе не фастфуд ваш. У нас со школы пришел, и поесть нужно основательно, потому что жизнь суровая.

Сели мы есть и под мясо почти прикончили бутылку. Смотрю, она говорить меньше стала, да и я больше на родной язык перешел, надоело на английском. И что интересно, вроде понимает все.

– Ты иди на кровать, а я пока в душ.

Когда я из душа вышел, она уже спала. Прямо так в полотенце завалилась на кровать и сопит, как уставшая лань. Я лег аккуратно рядом и тоже задремал.

Сколько мы спали, опять не скажу, только разбудила она меня, когда уже стемнело.

– Спасибо, Петя, что не приставал ко мне, потому как, если я выпью, то могу контроль потерять.

Тут я погрустнел. Она заметила и рассмеялась:

– Но у нас вся ночь впереди!

5

Пошли мы опять гулять, теперь по ночному Риму. Взяли с собой оставшееся вино и кусок пармезана. Вышли на мост возле Замка Ангела, откупорили бутылку. Стоим, пьем, пармезаном закусываем, вокруг красота, река Тибр внизу бежит, туристы стайками ходят. Прелесть и тепло!

Моника повернулась ко мне и рукой на замок показывает.

– А ты знаешь, почему он в честь Ангела назван?

– Расскажи.

– Во время эпидемии чумы римский папа, не помню, как его звали, увидел на вершине крепости Архангела Михаила, который вложил меч в ножны, что означало конец бедствия, отсюда и произошло название – замок Святого Ангела.

Я представил, какого роста был Ангел в видении папы. Если такой, как человек, то это запросто мог быть пьяный легионер, забравшийся на крышу, чтобы пописать. Вот он сделал свое дело и заправляется, а папа стоит внизу, голову задрал и кажется ему в лунном свете, что это не человек вовсе. Но если это была очень большая фигура, тогда точно архангел. Ну и нельзя отбросить, что Папа мог почувствовать, что это Архангел Михаил. Он даже мог крикнуть снизу: «Эй, кто ты?». В ответ тишина. Когда ничего доказывать не нужно, тогда обычно тишина в ответ. Просто меч в ножны, и конец чуме…

– Эй! Ты чего задумался? Обещал же потанцевать!

– Прямо здесь? – вздрогнул я.

– Нет, пойдем в клуб.

– В клуб?

– Да, пойдем?