Пожалуй, Сергей Герасимов – один из самых недооцененных писателей-фантастов.

Сочетание оригинальных идей и научно-фантастических допущений, глубокое знание человеческой психологии, умение выстроить небанальный сюжет… Возможно, в силу своей нестандартности книги Герасимова и прошли мимо большинства современных читателей фантастики. Хотелось бы, чтобы выход в свет «Сострадания к врагу» исправил эту ситуацию.

Генри Лайон Олди

Эпизод первый: Планета цветов

Он ощущал неприятный холодок в груди. За тридцать лет службы он не раз видел, как гибли люди. Обычно люди пропадали именно так: гас экран гиперсвязи, и последние слова человека, иногда спокойные, иногда даже веселые, казалось, зависали в памяти, как программа, выдавшая неожиданный глюк. И лишь спустя несколько дней ты начинал понимать, что слышал действительно последние слова. В словах не было тревоги, никто не сообщал об опасности. Смерть подкрадывалась невидимкой. Об этом предпочитали не говорить. В принципе, аварии гравилетов случались гораздо реже, чем крушения самолетов. Эти челноки оставались относительно безопасным средством транспорта.

Рейсовый гравилет «Гордый» шел к облаку Оорта. На борту было два члена экипажа и семь пассажиров, которые находились в капсулах синхронизированного сна, что помогало им пережить скуку двух месяцев полета. Тратить два месяца на то, чтобы переместиться всего на несколько миллиардов километров, было дешево, но совсем не престижно. Рейсовые гравилеты напоминали трамваи прошлого века, которые ползли медленно и никуда не сворачивали со своих стальных рельсов, только вместо рельсов теперь использовались гравитационные струны. Гравиструнами исчерчено всё внутреннее пространство Системы; сеть могла доставить вас куда угодно и без проблем, если не считать, разумеется, проблемой напрасную трату времени.

«Гордый» был в двенадцати часах пути от Нептуна, когда это случилось. Энергия струны неожиданно упала, лайнер дважды тряхнуло, и он стал терять скорость. Казалось, что лайнер наклонился вперед, но холодная россыпь звезд на переднем экране осталась неподвижной. Книга, часы и пара кассет упали со стола и, шурша, заскользили по полу. Заскрипели кресла, автоматически выравниваясь по новому вектору вертикали. Несколько светящихся стрелок на приборной панели резко отклонились влево, лишь немного не достав до красной черты. Гравитационный тормоз не успел мгновенно погасить инерцию отрицательного ускорения.

– Тормозим! – вскрикнул Денисов. – Авария? Не может быть!

Это был его первый рейс на «Гордом». Раньше Денисов служил на военных кораблях. К своей теперешней работе он относился так, как относился бы к работе танкист, которого посадили за руль троллейбуса.

– Энергия струны снизилась на сорок процентов, – спокойно ответил Капитан. – Пока что держимся.

Это спокойствие было только внешним; Капитан прекрасно понимал, что энергия не могла уйти в никуда. Такой скачок означал, что в пространстве неподалеку от них есть еще кто-то. Пустота перестала быть мертвым безразличным вакуумом, в ней притаилась опасность, нечто внимательное и страшное, уже уничтожившее, по самым скромным оценкам, тысячи людей.

* * *

Он сделал еще несколько штрихов вечным карандашом и свернул планшет. У Капитана был свой способ бороться со скукой полета: он рисовал в электронном планшете. В свернутом состоянии планшет был не больше маленького бумажного блокнота, однако хранил бесчисленное количество рисунков, имел интеллектуальный редактор цветов и отличную систему анимации.

– Кто-то подключился к струне, – сказал Капитан. Помолчал и добавил: – Оказывается, мы здесь не одни.

Но за последние два месяца ни один корабль не проходил по этой трассе. Трасса РП-18 предназначалась в основном для туристических рейсов, и гравилеты проходили по ней каждые шестьдесят два дня, но не чаще, потому что на большее энергии струны не хватало.

– Это нереально, – сказал Денисов. – В этом же секторе никого нет. Здесь не может никого быть.

– Смотри сам.

Он посмотрел. Чужой корабль возник из пустоты и теперь висел впереди по курсу, неспособный двигаться сам, но и никого не пропускал вперед. Струна, рассчитанная на один челнок, не могла потянуть два корабля одновременно. Пока еще «Гордый» имел выбор: остановиться, повернуть обратно или продолжить двигаться вперед, в сторону чужого корабля. Но, если подойти достаточно близко, уйти будет уже невозможно. Оба корабля просто зависнут рядом друг с другом и останутся неподвижны до тех пор, пока кто-то из них не отключится от струны. Классическая ситуация двух баранов на мосту. Впрочем, если один из баранов окажется вооружен, он может расстрелять другого.

– Кто это может быть? – спросил Денисов таким голосом, словно перед ним появилось привидение и, гремя цепями, начало танцевать менуэт. Лайнер окружали миллионы километров пустоты, наполненной каменными обломками, пылинками, молекулами газа, космическими лучами. Мертвая и бессмысленная пустота, до бесконечности повторяющая сама себя; пустота, в которой ничего не скрывалось, совсем ничего. Так было до сих пор. И вдруг…

– Никто, – ответил Капитан. – В этом секторе нет ни одного корабля, ты же сам сказал. Даже если бы они и были, никто бы не стал подключаться к струне, не предупредив нас.

– Даже в случае серьезной аварии?

– Да кто его знает, – неопределенно произнес Капитан. – Струна в лучшем случае даст энергию для систем жизнеобеспечения, но надолго ее не хватит.

– Хорошо, пусть это неопознанный корабль. Что теперь?

– По инструкции нужно связаться с Землей, но мы этого не сделаем. К сожалению. – Капитан помрачнел.

Он щелкнул пальцем по клавише, потом щелкнул еще раз, и на панели замигала тревожная желтая лампочка.

– Почему?

– Правильный вопрос. Потому что наша связь заблокирована. Мы уже две минуты как отрезаны. Связь отключилась сразу же, как только нас начали тормозить. Они нас отрезали от Земли. Похоже, что наши новые знакомые, кем бы они ни были, предпочитают разговаривать с нами наедине.

* * *

– Дело не только в связи, – сказал Капитан. – Кто-то выкачивает наш резервный запас. Прямо сейчас. Кто-то присосался к нам, как паук к мухе. Хотел бы я знать, кто это делает. И как он это делает. Кроме того, эти ребята подключились к нашей инфосистеме. В данный момент они качают наши файлы, пока что только из открытого доступа.

– Так отключите их!

– Уже, – спокойно сказал Капитан и повернул тумблер. – Уже отключил. Я думаю, что они потерпели аварию, подключились к струне и решили подождать ближайший корабль, чтобы пополнить свои запасы за чужой счет. За наш счет. Это говорит о многом.

– О чем?

– Это не может быть корабль с Земли. И уж тем более это не лодочка с Реи… Это чужие.

Чужие. Это слово старались не произносить во время полетов. Разговоры о чужих до сих пор оставались лишь разговорами. Люди уже освоили два десятка ближних планетных систем, а иногда забирались очень далеко, вплоть до края третьего спирального рукава Галактики, но ни разу не встретили существ, достаточно развитых, чтобы построить высокотехнологические межзвездные корабли. Но, как ни странно, дальние полеты оставались по-прежнему опасны. Один корабль из двадцати не возвращался из дальних полетов. Страшный процент. Именно поэтому громадный дальний космос всё еще был освоен плохо. Неожиданно отключалась линия гиперпространственной связи, – и всё, корабля больше не было. За последний год так произошло шесть или семь раз. Корабль исчезал, словно проглоченный пространством. Вполне возможно, что в этом были замешаны чужие. Большинство пилотов были просто в этом уверены. Слово «чужие» давно воспринималось как ругательство. Произнести его во время полета – плохая примета.

– Вы верите, что они существуют?

– Абсолютно. Из трехсот человек моего выпуска погибли шестнадцать.

Ты можешь сказать, что это немного за столько лет. Но все они погибли одинаково. Их тела не были найдены.

– Бред, – не согласился Денисов. – Нет здесь никаких чужих, не может быть. Но бред или не бред, а надо уходить, пока есть возможность. Почему вы ждете? Если мы не повернем сейчас, то потом будет поздно, я… Я просто не представляю, что случится.

«Ты еще много чего себе не представляешь, – подумал Капитан. – Только не надо нервничать, всё обойдется. В конце концов, я ведь ждал этого дня столько лет. Именно этого дня».

* * *

«Гордый» полз медленно, как улитка. Скорость такой улитки всё же не опустилась ниже тридцати километров в секунду, но это ничего не значило по сравнению с океанами межпланетной пустоты. Светящаяся точка, отмечавшая положение корабля на электронной карте, стояла на месте.

– Удирать надо, ты прав, – согласился Капитан. – Только не всё так просто.

– Проще не бывает! Маневр займет не больше двух часов, – возразил Денисов. – Вы знаете об этом не хуже меня. Мы останавливаемся, поворачиваем и уходим. Конечно, если идти с такой скоростью, то мы потратим десять суток, пока доберемся до ближайшей свободной струны. Или больше? Ну, две недели максимум.

– Я не об этом. Если это в самом деле чужие…

– Их никто никогда не видел.

– Или тот, кто их видел, никогда не возвращался, чтобы поделиться воспоминаниями. Люди могли встречаться с ними сотни раз. Тысячи раз. Они всегда ведут себя одинаково. Вначале отрезают связь, а потом спокойно подходят к нам и без шума делают с нами всё, что хотят.

– Что, например?

– Например, приглашают в гости на яблочный пирог.

– Это вряд ли.

– Или едят нас вместо яблочного пирога. Или скармливают своим домашним животным.

– Тогда чего мы ждем? Чтобы они включили нас в свою пищевую цепочку?

Капитан смотрел на передний экран обзора, где пока не было ничего, кроме светящегося бархата неподвижных звезд и Нептуна, который уже начал смещаться вправо. Где-то там, прямо по курсу, ждет нечто более чуждое, чем всё, о чем знал человек до сих пор. Когда-нибудь эта встреча должна была произойти. Сто миллиардов звезд только в этой галактике, и практически у всех есть планеты, примерно на двух процентах планет есть углеродная жизнь и еще на двух процентах – неуглеродная. На Рее эта жизнь эволюционировала до уровня примитивного разума. Аборигены Реи отличались от земных людей разве что ростом. Не может быть, чтобы мыслящий человек оказался один. Это с одной стороны. А с другой – слова о пищевой цепочке могут оказаться правдой. Если бы доброжелательные пришельцы существовали, Земля знала бы об этом давным-давно.

– Сейчас совсем не тот случай, – сказал Капитан. – Смотри сам. Они подключились к струне, но потянули всего сорок процентов мощности. Больше взять не смогли.

– И что это значит?

– Это значит, что у них серьезная авария. Они не могут лететь. Сорок процентов не сдвинут их с места. Они погибнут, если мы не поможем. Они просто будут висеть в одной и той же точке пустоты и медленно умирать. То есть мы должны им помочь. Уйти сейчас было бы проще всего. Но они погибнут, если мы уйдем. Мы убьем их вместо того, чтобы помочь.

– А если это ловушка? – предположил Денисов. – Допустим, они подманивают нас поближе, чтобы захватить корабль.

– Может быть. Это тоже вариант.

* * *

Денисов задумался.

– А что, если они уже мертвы?

– Вряд ли. Они остановили нас, отрезали нашу связь, потом начали скачивать информацию. Конечно, это могли сделать автоматы, настроенные заранее, но вряд ли. Думаю, что там кто-то еще остался.

– Как вы собираетесь им помогать?

– Зависит от того, что случилось. Может быть, им нужна медицинская помощь, питание, вода или кислород.

– Питание, вода и кислород? Откуда вы знаете, что им нужен кислород, а не какой-нибудь криптон? Они могут пить соляную кислоту вместо воды. Они могут иметь щупальца, лазерные глаза или дышать через задний проход. Они могут быть такими странными, что мы их вообще не увидим.

– Нет, – ответил Капитан, – нет. Они похожи на нас.

– Этого не знает ни один человек на Земле, – возразил Денисов.

– Я знаю.

– Откуда?

– Двадцать пять лет назад мой брат погиб при таких же обстоятельствах.

Денисов помолчал.

– Сожалею. Но что это нам дает?

– Он погиб в этом же секторе, почти там же, где сейчас висим мы, лишь на десяток миллионов километров дальше от Солнца. Трасса РП-18 самая опасная из шестисот внутренних трасс. Ты об этом не знал? Челноки исчезали здесь уже три раза, в среднем один раз за десять лет. Прервалась связь, и он исчез. Ему было тридцать, дома его ждала молодая жена, и вообще он собирался уходить в отставку. Он играл на скрипке и даже закончил консерваторию. Мечтал стать профессиональным музыкантом. Он брал скрипку в очередной рейс, чтобы практиковаться, а в перерывах между рейсами делал записи на нескольких известных студиях. За это платили, но слишком мало для того, чтобы содержать семью. Спокойный, надежный и рассудительный. Отличный парень. Когда прервалась связь, я подумал, что это просто неполадки в системе. А спустя три или четыре года обнаружили пару кусков его корабля.

– И что же?

– Списали на попадание метеорита. Но это был не метеорит. Я видел эти куски металла. Метеориты не дают осколочных взрывов. Это было убийство. Самое настоящее убийство. Но никто не хотел этим заниматься. В его доме на Земле до сих пор стоит стол с его вещами. Никто не прикасался к ним. Его по-прежнему ждет жена, не верит в его смерть. На столе всё так же лежит скрипка. Но это не та скрипка, на которой он обычно играл.

– Почему?

– Потому что свою скрипку он брал в рейс. Та скрипка исчезла вместе с ним.

– Простите.

– Да ничего, – ответил Капитан. – Это было очень давно. Так давно, что я уже начал забывать его лицо.

– Но я не вижу связи. Даже если это убийцы, почему они обязательно должны быть похожи на нас? Они могут быть кем угодно.

– Нет, не могут. Когда это случилось, все твердили о метеорите, но я не верил. Я начал собирать информацию. И кое-что я обнаружил. Не доказательства, но все-таки кое-что. Ты что-нибудь слышал о галлюцинации сумасшедшего с Реи?

– Что-то слышал, – ответил Денисов. – Мы проходили это на втором курсе академии. Или на третьем. Но я совершенно не помню. Кажется, что-то очень древнее и ненужное. Какой смысл может быть в галлюцинации сумасшедшего?

* * *

– Суть вот в чем, – начал Капитан. – Наш мозг запоминает всё, что мы видели в течение жизни. Но некоторые из впечатлений оказываются такими яркими, что мозг их просто фотографирует и сохраняет в мельчайших деталях. Эти впечатления настолько хорошо отпечатываются, что, подключив электроды к мозгу, мы можем записать и просмотреть эти картинки из памяти. Только три или четыре ярких события за всю жизнь, не больше. То, что врезалось в память сильнее всего. Обычно что-нибудь из детства или глубокий эмоциональный шок.

– Я знаю, – сказал Денисов, – иногда так находят убийц. Но это очень неточный способ. Так что же сумасшедший с Реи?

– Это был больной старик из туземцев, который умирал в местном госпитале. Кто-то из врачей подключился к его мозгу и увидел странные картины. Это было поразительно и необъяснимо. Случай вошел в учебники. Я просматривал записи десятки раз.

Короче говоря, это воспоминания ребенка четырех лет. Ребенок вместе с семьей отдыхает в каком-то месте, что-то вроде уединенного горного курорта. Он просыпается рано утром, когда солнце еще не взошло, но небо уже светлеет, просыпается оттого, что услышал отдаленный шум. Он расстраивается, принимая этот звук за шум дождя. В тот день предполагалась прогулка к горному озеру, которую ребенок ждал с нетерпением.

Ребенок вылезает из кровати и идет к окну, чтобы посмотреть на небо и проверить, идет ли дождь. Но верхняя часть окон закрыта занавесками, к тому же на улице довольно темно. Он проходит через несколько комнат, открывает наружную дверь и выходит на крыльцо. Поднимает голову и смотрит в небо. На небе еще видны последние звезды и несколько облаков, уже светлых. Но на небе есть что-то еще непонятное.

Огромная черная туча, которая быстро и с жутким шумом движется с востока. Именно этот особенный звук ребенок принял за шум дождя.

Вначале мальчик решает, что это все-таки дождевая туча. Он смотрит на озеро, лежащее в горной ложбине чуть ниже домика, и начинает тихо хныкать. Потом снова смотрит на небо. Туча уже ближе, и мальчик видит, что она не сплошная, а состоит из множества одинаковых предметов. Каждый предмет похож на большой черный лист дерева, с несколькими лопастями, вроде листа грецкого ореха.

– Представляю, – сказал Денисов, – несколько отдельных листков вверху и два внизу.

– Да, именно так. Ребенок решает, что наступила осень и ветер несет листья. Он еще очень маленький. В тот миг, когда край тучи проходит над ним, несколько листьев отделяются от тучи и устремляются вниз. Они быстро увеличиваются в размерах. Ребенок кричит от страха и бросается в дом. Через несколько секунд дом сотрясается от ударов. Все стекла вылетают. То, что снизу казалось отдельными пластинками листа, на самом деле оказывается чем-то вроде щупалец. Отец ребенка пытается удержать дверь закрытой. Он гибнет первым. Щупальца проникают внутрь, хватают мать, затем брата. Людей разрывают на части. Внезапно проваливается потолок. На этом воспоминание обрывается. Всё это страшно смотреть и слушать. Когда я увидел это в первый раз, я не мог спать. Это совсем не как в фильме, а всё на самом деле.

– Ну и что? – спросил Денисов. – Почему бы это не считать действительно галлюцинацией сумасшедшего? Привидеться может всё, что угодно. И этот ужас в том числе.

– Звездное небо, – сказал Капитан. – Вот в чем дело. Расположение звезд на небе так же индивидуально, как и линии на наших пальцах. Ребенок ведь видел звезды на утреннем небе, правильно? И мы имеем точную картинку. Компьютерный анализ показывает, что это не фантазия, а настоящее звездное небо. Причем планета находилась примерно в четыре раза ближе к центру Галактики, чем наша Земля. Это не может быть подделкой или фантазией, абсолютно исключено. Мы можем даже рассчитать, в какой точке пространства это произошло. Плюс-минус тысяча световых лет. Я пытался вычислить точнее, но не получилось, слишком мало данных, утреннее небо было слишком светлым.

* * *

«Гордый» двигался вперед. Это трудно было назвать нормальным полетом, потому что скорость упала более чем в десять раз, а набрать ее не было никакой возможности. Нептун стал ближе, сейчас он сдвинулся и оставался справа вместе со всеми своими спутниками. Из-за низкой скорости его большой серо-голубоватый диск почти не смещался на мониторах. Гравитационная струна, вдоль которой шли рейсовые гравилеты, обходила громадную планету стороной, во избежание потери мощности. На Нептуне не было ни одной стационарной станции, с которой можно было бы связаться в обычном радиодиапазоне. «Гордый» – старый корабль, поэтому на его борту был обыкновенный радиопередатчик, который использовался для связи на малых расстояниях.

– Допустим, что мальчик и в самом деле жил на дальней планете, очень-очень дальней, – сказал Денисов. – Но что нам это дает?