Поезд прибывал в Муассак в восемь часов утра. Встав в семь, Леру не спеша привёл себя в порядок и последние полчаса перед прибытием просидел в купе у тёмного окна, по которому косо сползали редкие капли.

Густой ноябрьский туман стелился по полям, седыми лохмотьями висел на виноградниках, сизой пеленой окутывал фермы с красно-бурыми черепичными крышами. Рядом с железнодорожным полотном, на шоссе, сквозь едва различимые тени ив и тополей, в клубящейся мгле мутно светились бледно-жёлтые пятна автомобильных огней. Вскоре вдалеке ярко вспыхнули семафоры, показался город…

Леру взял свой чемодан и направился к выходу.

Ему было тридцать пять лет. Недавно окончил ординатуру при университетской клинике в Бордо, и ему предложили место хирурга в Муассаке, в местной муниципальной больнице. Леру согласился.

Узнав, что до ближайшей гостиницы недалеко, он отказался от услуг такси и решил пройтись пешком – хотелось осмотреть город, где ему предстояло прожить несколько лет.

Тёмное небо нависло над самыми крышами домов, во многих окнах ещё горело электричество. Дождь едва накрапывал, но было холодно, от блестящих тротуаров и мокрых стен поднимался пар. Леру шёл по пустынным улицам, то и дело перекидывая чемодан из одной руки в другую и торопливо пряча освободившуюся кисть в карман плаща. Туман глушил звуки шагов и усиливал впечатление непреодолимого сна, в который, казалось, было погружено всё вокруг. Даже немногочисленные прохожие походили, скорее, на привидения, чем на живых людей, – бесшумными серыми призраками скользили они вдоль домов и исчезали в дверях лавок, магазинов и офисов. Отдалённый собачий лай показался Леру неуместным и неестественным, как застольные крики в спальне ребёнка.

Ему уже всё было ясно: Муассак, как он и предполагал, был обыкновенной провинциальной