© Сергей Александров, 2018

ISBN 978-5-4493-2025-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

МАНДАРИНЫ МОЕЙ ПЛАНЕТЫ

Посвящается сыну Руслану.

1

– Джей! Пошли смотреть, как вылупляются мандарины!

– Ур, меня вторая мама не пускает. Говорит, что снова вся изгваздаюсь в мандариновом соке…

Да, это был убийственный аргумент, и не возразишь даже.

Дело в том, что мандарины начинают вылупляться после двенадцатой Желтой Луны. И собирают их до середины сезона Красной. К тому же собиральщикам надо иметь очень чувствительные, не загрубелые, как у взрослых, подошвы, чтобы вовремя почувствовать их вибрацию и не дёрнуться в сторону. Иначе фонтанирующие брызги сладкого фиолетового сока от стремительно выдирающегося из-под почвы наружу и взорвавшегося у тебя под ногами мандарина окатят посильнее старого корабельного брандспойта – и ты недели две будешь ходить с фиолетовой, мерцающей в бордовых сумерках Красной Луны серебристыми искорками, кожей. И все будут знать, что ты неуклюж и бестолков. И обзывать Фиолетовым Жиком. А всю одежду, придуманную, кстати, из верхнего обработанного слоя мандариновой кожуры, придётся выкидывать, так как после невольной окрасочной процедуры она в течении десяти-пятнадцати минут съёживается до размеров кукольной. Те, кто ходил за мандаринами без запасной одежды или не сумел стырить у родителей облегчённый ремонтный скафандр, зачастую прибегали домой нагишом. В боевой фиолетовой раскраске Жиков.

Меня голым видели всего один раз – когда мне было всего шесть лет…

Вторая мама у Джей совсем ещё девчонка. Подумаешь – всего на семь Осенних Ветров старше меня. И на восемь с половиной – Джей. Но уже важничает вовсю! Ещё бы – её Первая мама, бабушка Марго – наследственная Начальница репродукционного корабельного блока, куда входит и Проклятый Генетический Банк.

Сейчас бабушка Марго – Первая Жена дяди Влада, наследственного корабельного Штурмана. Кто такой Штурман, я пока не знаю, хотя и догадываюсь. Навигацию проходят в последнем, пятом классе, а я учусь в третьем.

В моём третьем-бис кроме меня учится ещё 9 мальчишек. Остальные 32 ученика – это девчонки. В третьем-прима ещё хуже – там всего семеро ребят на тридцать пять девчонок. В прошлые Осенние Ветра их было 11. И в их исчезновении в конце сезона Зелёной Луны Старшие женщины из Совета до сих пор винят Ингвара, моего отца…

Репродукцию и Генную биологию мы уже прошли. Ещё в Первый, самый длинный, сезон Трёхлуния. Именно тогда я и узнал, почему в посёлке населением триста шесть человек всего двадцать восемь мальчишек в возрасте от нуля до шестнадцати лет и пятеро взрослых мужчин… Курс нам рассказывала бабушка Марго. И всем приходилось его внимательно слушать. Всё равно – делать в это время больше и нечего. Ведь, кроме всего прочего, в этот первый календарный сезон, когда над головой висит пирамида из трёх Лун, особенно и не погуляешь. То возникает внезапная сверхионизация воздуха, такая, что потом долго не можешь ни к чему металлическому прикоснуться – искра пробивает, будь здоров! То локальное изменение гравитационного поля – и можно, случайно топнув ногою, взлететь метров на пятьдесят, а там – куда тебя ветер отнесёт; а может так прижать к поверхности, что, захоти позвать кого на помощь – не получится, только челюстные мышцы порвёшь в попытке открыть рот. То световая аберрация, неожиданно возникающая при необъяснимом образовании миниатюрных воздушных линз – тогда можно запросто потерять ориентацию, отойдя от порога дома метра на 3—4. А то просто – очень сильный ветер. Такой, что виднеющуюся в двух милях за посёлком Колонии махину Корабля визуально покачивает из стороны в сторону – и это не смотря на то, что он всегда в это время расчален канатами толщиной с ногу моего отца, наследственного Безопасника.

И именно с этого сезона начинается отсчёт нового пятисотсуточного периода под названием «Осенние Ветра». И в грядущие Осенние Ветра мне исполнится уже двенадцать. Вот так вот!

Отец мне недавно сказал, что в пересчёте на древний возрастной цикл мне уже полных шестнадцать лет. Я тогда спросил его – откуда такое непонятное слово «лет». Может, от сокращённого слова «летать»? Отец только пожал плечами и пробурчал, что никто уже и не знает этого. Просто остался такой термин в качестве удобной меры исчисления – вот и всё. Почему это удобной? По-моему, термин «Осенние Ветра» намного более благозвучен, понятен и просто – красив. А «лета»?.. Какая-то в них неправильность и непонятность – и больше ничего…

2

Джей всё же сбежала от своих матерей со мной и ещё тремя девочками-малявками из первого-бис. Набив рюкзаки старой одеждой и пакетами с сетками, мы рванули на дальнюю старую делянку, что в восьми милях от посёлка. Делянка была признана Советом женщин неперспективна, а потому – заброшена ещё три Осенних Ветра назад. Но я чувствовал, что именно на ней в этот раз будут вылупляться мандарины. Иначе зачем это молодым Жикам вот уже пятую Желтую Луну роится над ней. Издалека это роение выглядит небольшой грозовой тучкой грязно-синего цвета. Но грозовые тучи приходят намного позже – в самом конце сезона Красной Луны. И до них еще целых сто с небольшим суток. Я уже давно подозреваю, что взрослые особо не заморачиваются с расчётами – когда будут вылупляться мандарины. И это понятно – у них своих дел хватает. «Основных и важных», – как говорит мой отец перед очередным обходом посёлка и Корабля. А собирание мандаринов – это полностью прерогатива детей… Женщины же обустраивают свои дома, делая из пластиката какие-нибудь новые предметы мебели. А старьё перерабатывают в корабельном конвекторе – на нашей планете пластикат, даже специально облучённый – как на стены, пол и потолок поселковых домиков, живёт совсем недолго – каких-то два-три сезона Осенних Ветров. А про более мелкие вещи и говорить нечего.

Пришли на место поздновато – Жёлтая Луна уже прошла зенит. Но до Жёлтых сумерек, когда диск Луны, только лишь наполовину утопившись в горизонт, неспешно начинает ползти на восток, к точке своего восхода, оставалось ещё около десяти часов.

Жики при нашем приближении опустились пониже – они кажутся нам очень любопытными созданиями. К тому же они давно уже поняли – если на делянке появляются дети, то, рано или поздно, кто-то из них обязательно наступит не туда – и тогда сладкая пахучая мандариновая струя, окрасив незадачливого собирателя, даст и Жикам шанс искупаться в ней, не затрачивая на это собственных дополнительных усилий.

Один из Жиков сел мне на правое плечо, и, легонько щекоча моё ухо своими верхними тоненькими лапками с ладошками-присосками, начал извиваться своей нижней частью тельца – будто исполнял какой-то танец, издавая при этом звук, напоминающий гудение работающей портативной лазерной пилы: «Жии-жик-уу, жии-жик-уу…» Буквально через минуту после этого на мне уже сидело штук десять этих синих малюток, и их ритмичное «Жии-жик-уу» невольно заставило и меня начать покачивать бёдрами. Походка сразу же сделалась вихляющее-танцующей. Я на ходу скинул с ног сандалии и оглянулся. Джей была от меня в пяти шагах слева и тоже уже босая. Первоклашки, также облепленные Жиками, не спешили расставаться с обувью и неуклюже загребали сандалиями верхний, переливающийся оттенками серого, слой почвы.

Я уже хотел крикнуть, чтобы они побыстрее разувались, как вдруг под ногами одной из них вспучился оранжевый пузырь с торчащим вверх гибким сиреневым щупом. Этот пузырь от соприкосновения с воздухом, на глазах становясь тёмно-синим, почти фиолетовым, начал концом своего щупика елозить по поверхности. Глупая девчонка замерла. Но было уже поздно. Почувствовав своим извивающимся щупом грубую подошву сандалии, вылупляющийся мандарин мгновенно начал раздуваться. И в какой-то момент лопнул. Фонтан фиолетовой, с золотистыми прожилками, жидкости накрыл незадачливую первоклассницу с головой. Жики восторженно зажикали, пронизывая фиолетовые струи, кувыркаясь в них, делая воздушные кульбиты, взмывая вверх и вновь ныряя в пахучую жидкость.

Секунд через десять фонтан иссяк, и под ногами ставшей полностью фиолетовой девочки остались лишь тонкие лоскуты мандариновой кожицы – будто большие развёрнутые лепестки гиганской орхидей, почти такой же, как в оранжерее Корабля, где до сих пор живут растения, прилетевшие с первыми колонистами.

Жики, сидевшие на мне, не принимали участие в этом фиолетовом веселье. Они только перестали раскачиваться и покрепче прилипли своими ладошками к моей оголённой шее. И только лишь после того, как на поверхности остались обрывки лопнувшего мандарина, слетели с меня. Так же поступили и Жики, сидевшие на Джей и на двух других девочках.

Наученные опытом своей окрасившейся подруги, они быстро скинули с ног сандалии. Потом, подойдя к фиолетовой фигуре, сняли с неё рюкзак. Я отвернулся – на голых фиолетовых девчонок я за свою жизнь уже насмотрелся. Пусть переодевают её в чистую одежду без моего участия.

– Ур, а почему никто так и не знает, как Жики летают? – Джей незаметно подошла ко мне. – У них же ни крыльев нет, ни каких-либо двигателей типа реактивных. А они – летают. Вот бы и нам так, а?

Я удивлённо посмотрел на неё. Почему ни первая, ни вторая мамы ей ничего не говорили? Странно. Мне отец уже давно рассказал об этом неприятном деле. Да и в школе на уроке Истории показывали Хронику посёлка всем первоклашкам.

– Понимаешь, ещё первые колонисты попытались узнать ответ на этот вопрос. Они поймали нескольких Жиков, и в медлаборатории Корабля, предварительно обездвижив бедняжек в силовом поле реанимационного автомата, стали препарировать. Через несколько минут после того, как Жики в силовом поле ни с того, ни с чего разом побелели и рассыпались в хлопья, похожие на лепестки цветов, Корабль вдруг начал раскачиваться из стороны в сторону, будто он сухой стебелёк, а не махина в сто тысяч тонн. Потом его несколько раз тряхнуло. Вокруг Корабля вспучивалась и дыбилась почва, сильнейшие ветра налетали раз за разом на его корпус. При этом в только что возведённом посёлке в двух милях от Корабля было всё тихо и спокойно… Вам что, в классе разве не показывали видео тех событий?

– Я тогда почти пять дней болела корью – и была на карантине. Перед этим моя вторая мама водила меня на экскурсию на Корабль, к бабушке Марго – и в одном из помещений Генетического Банка я случайно разбила какой-то флакончик, стоящий на столе возле кваркового микроскопа. Хотела просто посмотреть на него, а бабушка Марго вдруг прикрикнула на меня, чтоб я поставила его на место. Вот он и выскользнул из пальцев…

– А-а, то-то я тогда думал – почему это всех детей до шестнадцати лет стали внепланово проверять медсканером. Да и Жики тогда тоже целую неделю не подлетали к посёлку… Э-хе-хе, угораздило ж тебя…

– Меня потому и не пускают никуда одну, без взрослых. И вторая мама Света на меня после того случая до сих пор сердится. Ведь ей крепко влетело от бабушки Марго. Из-за меня влетело…

Пока мы разговаривали, подружки незадачливой первоклашки уже переодели её в новую чистую одежду и, не смотря на случившееся, захотели продолжить собирать мандарины…

В дальнейшем наш поход прошёл без приключений.

Жики минут через пятнадцать снова прилетели к нам, и мы под их жиканье начали, пританцовывая, вновь продвигаться вперёд по делянке.

Почувствовав ступнями вибрацию почвы, я, не прекращая вихлять бёдрами, осторожно присел на корточки и приложил ладони к поверхности. В правую ладонь почти сразу же что-то кольнуло. Ага, это разведывательный щупик мандарина. Погрузив ладонь вибрирующими движениями в почву, я резко сжал упругий щупик у верхушки готового вылупиться мандарина, и сломал его. Будто почувствовав это, Жики на моих плечах прекратили свой танец.

Уже двумя ладонями, отбросив в сторону почерневший обломанный щупик, я разрыл перед собой небольшую ямку и увидел оранжевое пульсирующее тело мандарина. Мандарин был совсем небольшой, примерно с мою голову. Но начало было положено.

Выкопанный мандарин не поменял своей окраски и продолжал мерно пульсировать – будто дышал, и, значит, был совершенно безопасен. Я вытащил из рюкзака носильную сетку и положил в неё свою первую добычу.

Часа за три с половиной я вытащил ещё семь мандаринов.

Джей нашла четыре штуки, два из которых были очень большими и тяжелыми – как стереоглобус в отсеке Памяти Корабля. Я положил один из них себе в сетку, а Джей дал поменьше.

Первоклашкам, которые, наверное, впервые в своей жизни пошли за мандаринами, тоже повезло – на троих они нашли десять штук средних мандаринов. И один очень огромный и перезревший, наполовину отливающий голубизной. Его мы еле выкопали и вытащили на поверхность. Слегка сплюснутый с полюсов шар был почти мне по пояс, и на нём уже явственно проступали полосы, по которым он в ближайшее время развалится на части. Его бы мы всё равно не донесли до посёлка, потому и оставили этого гиганта Жикам в благодарность за помощь.

Как только Жики слетели с наших плеч, дав этим понять, что мандариновая делянка пройдена, мы, отойдя для безопасности ещё шагов на сто от неё, присели отдохнуть и перекусить.

Вдалеке Жики облепили оставленный им подарок. Пусть наслаждаются…

Я вытащил из своей сетки средних размеров мандарин. Девчонки, затаив дыхание, следили за моими действиями.

Положив ладони на оранжевые пульсирующие бока мандарина, я прикрыл глаза. Перед моим внутренним взором стали проносится различные блюда, которые иногда выдаёт для школы и детсада старый Кулинарный Автомат Корабля. Я сосредоточился на образе двух банок с жареным цыплёнком, миски с картофельным пюре и литровой бутылки с простой водой. Открыл глаза. Мандарин перестал пульсировать. Меридианы на его поверхности резко углубились, и через несколько секунд перед нами уже лежали четыре неравные дольки распавшегося мандарина. Кожица долек стала почти прозрачной, и сквозь неё просвечивалось то, что было внутри.