© Усов Серг

© ИДДК

Глава 1

Шум со двора отвлекал. Звуки ударов и крики боли с помоста раздавались уже третий день. Наказывали работников кухни, всех подряд. Начинали с главного повара, а продолжат до тех пор, пока своё не получит последняя посудомойка или истопник, так и не усвоил ещё, кто из них в кухонной иерархии стоит выше, а кто ниже. Да мне этого и не надо.

Может, в душе я не одобряю столь радикальных действий, но по-другому никак. Шутка ли, пытались отравить ведь не крысу какую-нибудь амбарную, а самого настоятеля Готлинской обители, преподобного аббата Степа, бастарда славного герцогского рода Неллеров. С чего вдруг я так витиевато про себя-то? Да потому что мысли сейчас заняты другим. Вот и несу на втором плане сознания всякую околесицу. На первом у меня сейчас магия.

А вообще хорошо, что я изучаю плетение в условиях шумовых помех, можно сказать, в обстановке, приближенной к боевой. В сражении мне тоже никто спокойно магичить не даст. Шум боя вокруг, кровь рекой, рука бойцов колоть устала, а тут я, такой весь, создаю могущественный удар, способный похоронить целую фалангу, а то и две.

Только вот сильные магические энергии видны издалека, так что враги сразу же попытаются или разрушить плетение, или убить мага, его создающего.

– Моя ты прелесть, – пробормотал под нос, разглядывая рисунок заклинания метеоритного дождя.

Сижу в кресле, смотрю в раскрытую книгу и вижу – нет, не фигу – извивающуюся разноцветную спираль, напоминающую молекулу ДНК, завязанную неровным бантом, придумал же кто-то. Такое ни запомнить, ни выучить за всю жизнь. Только по шпаргалке можно отработать.

Зачем тогда пялюсь в эту какофонию линий уже в десятый или более раз за последние два дня? Так ведь большая разница, потрачу ли я в бою на это восхитительное, но очень сложное плетение целый день или уложусь в пять, а может, и менее часов. От этого может зависеть исход сражения.

Война буквально стучит в двери моего дома, а если быть точнее, в ворота Готлинского аббатства. Вчера голубиной почтой пришло сообщение, что виргийская армия, обложив заслонами крепость Леотан, где сидит наш сильный гарнизон, развернулась основными силами на Готлин, стремясь не допустить соединения в один кулак кранцевских войск, которые реками и ручейками начали сюда стекаться.

Стихший было утробный мужской вой за окнами сменился женскими визгами. Поменяли хулигана на Луиса Корвалана, то есть какого-то мужика у столба для порки отвязали, а бабу, наоборот, привязали.

Понятно, что никто из этих бедолаг к попытке меня отравить, едва не закончившейся безумием Юльки, моей служанки, прямого отношения не имеет. Лейтенант сыска Николас это точно установил. Но они допустили, что в их хозяйстве беспрепятственно шлялся отравитель и свободно влил в пирожные, предназначенные аббату, какую-то гадость. Ещё надо выяснить, какую. Пока никто ничего толком сказать не может.

Брат Симон там у себя в лечебнице чего-то колдует который уже день, однако чувствую, ни черта он не разберётся. Тут, в средневековом мире, про химические реактивы, позволяющие определять состав сложных веществ, понятия не имеют. А без этого никак.

Отравитель? Я сказал, шлялся отравитель? Ну, в принципе можно выразиться и так, раз нашу школьную директрису Лидию Ренатовну называли директором. А вообще, сыщик мой уже установил, что зелье безумия мне влила Люсильда, та белокурая красотка с лицом ангела, а взглядом и повадками шлюхи-клофелинщицы. И почему я не удивился? Жаль, пропала сволочь куда-то. Как в воду канула. Весь монастырь от подземелий до церковной колокольни с часами перерыли, так её и не нашли.

– Ваше преподобие. – В дверь моего кабинета постучал и заглянул Николас, не тот лейтенант сыска, которого мне прислала мачеха, добрая моя герцогиня Мария, а друг детства бастарда Степа, чьё тело мне досталось в наследство. – Юлька очнулась опять. Пить просит.

– Так дай, – пожал плечом. – Пусть ест, пьёт. По идее, не сегодня, так завтра должна уже полностью оклематься. В умной книжке так написано.

Исцеление юной девушки оказалось не столь простым, как мне поначалу представлялось. С выведением яда из организма я справился быстро, там плёвое дело, простенькое плетение из жгутиков четырёх оттенков, соединённых в неправильной пентаграмме, а вот с помутившимся сознанием пришлось повозиться. Оказывается, хорошо, что вовремя успел. Ещё бы пара-тройка часов задержки в исцелении, и всё, Юлька – дурочка.

Из-за этого меня целый день от злости трясло. И, чего уж от себя-то скрывать, немного от страха. Отведай я тех чёртовых пирожных, и спасти бы меня было некому. Кроме меня здесь и близко нет одарённых, имевших в источнике необходимое количество оттенков энергетических нитей.

Заметил, что Ник не ушёл, всё так же смотрел на меня.

– Что-то ещё? – уточнил.

– Да. Она встать хочет.

– Пусть встаёт. Только вызови сначала Ангелину. Она ей поможет, ну, помыться, одеться и прочее. Сам, что ли, не понимаешь?

Новик гвардии кивнул и исчез за дверью.

В связи с попыткой покушения в моём окружении произошли некоторые, я бы сказал, кардинальные изменения.

Во-первых, расширили мои апартаменты за счёт двух келий, находившихся от них за стеной. В ней проломили проход – я и проломил с помощью магии, пригодилось то плетение разрушения преград – и поставили двери. Во-вторых, теперь в моих покоях живут милорд Карл и новик Николас, не считая выздоравливающую Юльку и временно её заменяющую по работе Ангелину. Девушки в одной комнате спят, у остальных по собственной спальне.

Хотели ещё раба приставить, чтобы еду мою пробовал, да я отказался. Во-первых, яд может быть замедленного или вовсе отсроченного действия, во-вторых, на кой чёрт дармоеда содержать, если живу теперь в магическом мире, а способности в магии у меня огромные?

Встречал в фолиантах четыре разновидности плетений по определению любой отравы что в еде, что в питье, что на предметах, и пару заклинаний, разрушающих яды. Убил целый день, но сделал себе амулеты по одному каждого типа. За основу взял сапфиры, так что месяца три, а то и больше, они мне послужат. А потом суп с котом. В смысле, по новой эти же плетения в кристаллы вложу. Хорошо-то как быть почти волшебником.

Кстати, о волшебстве, ну, магии. Надо будет открыть свои настоящие возможности. На войне, если я хочу помочь победе над врагом, а я хочу, аж зубы сводит от ненависти к агрессору – кто его звал? – то хранить в тайне абсолютно от всех наличие у моего источника сорока двух оттенков энергетических нитей никак не получится.

Какой из этого вывод? Простой. Своим родным надо открыться. Объясню, что не доверял почтовым посланиям, а вот в личной беседе всё рассказал. Так и объясню Агнии, моей красавице-сестре, маркизе Неллерской, полковнику королевской армии. Пусть порадуется за меня и наш славный род и придумает, как сообщить другим Неллерам о появлении великого мага в их рядах. Ну или не сообщать, или не всем. Живущих в столице королевства лично я бы не спешил оповещать. К чему им лишняя информация? Скорее бы сестра появилась в окрестностях моего монастыря, мне с ней о многом хотелось бы переговорить.

Ладно, от размышлений не по существу вернёмся к нашим баранам, да. Как и остальные могущественные заклинания, метеоритный дождь можно наслать с большого расстояния, более мили, ну, так тут написано, ещё раз пробежал глазами витиеватые строки. Лишний геморрой с выписыванием таких букв с завитушками. Зачем это? Как по мне, зря только чернила переводят и время лишнее тратят. Впрочем, если мне не изменяет память – а с чего бы ей подводить, сознание-то моё перенеслось в молодой, развивающийся мозг, – на Земле средневековые монахи такой же ерундой страдали.

Так, отвлёкся. О чём я хотел подумать? Да, точно. Не только могущественные заклинания с большим количеством цветовых оттенков могут быть дальнобойными. Есть и простенькие, маломощные, но бьющие на большие расстояния. И чем это грозит? Да тем, что пока я создаю своё могучее колдунство, его не просто увидят, а атакуют магией, оно разрушится, и мне придётся создавать всё заново. И? Значит, требуются энергетические щиты передо мной, которые защитят моё плетение, пока я его не сформирую и не использую.

И такие щиты, ну, в смысле их рисунки и описания, в монастырских книгах по магии имеются, разнообразные по силе, размерам, продолжительности действия и, главное, с использованием различных цветов.

Удачно на моём жизненном пути повстречался милорд Карл Монский. Чего уж, я вообще везунчик. Кому ещё удалось получить возможность прожить заново жизнь, да к тому же в статусе аристократа?

Насчёт моего бывшего пациента и нынешнего вассала, думаю, нам эффективно будет работать в тандеме. Он ставит щит, а я под его защитой плету нечто ужасное для врагов. Тут нашёл, помимо метеоритного дождя волну смерти, тоже жуткое заклинание. Как и огненный смерч.

Если поискать, то и другие апокалиптические плетения можно найти. И всё это мне доступно к созданию. Сорок два цветовых оттенка – это сорок, чёрт возьми, два цветовых оттенка. Есть ли вообще в мире Паргеи хотя бы один маг такой силы? Что-то сомневаюсь.

– Чего тебе опять? – вздохнул при виде вновь просунувшейся между дверью и косяком головы Ника.

– Юлька встала. Я ей мёд с орехами принёс, – ответил тот. – Ест сейчас.

– Да? А я, честно говоря, надеялся, что она в сторону сладостей больше смотреть не станет. Ник, скажи, ты вот зачем меня сейчас отвлёк от важных монастырских дел? Обрадовать или огорчить?

– Простите, ваше преподобие, – смутился приятель, вспомнив о нынешней разнице социального статуса с другом детства. – Просто Юлька всё про вас спрашивает, ну я и подумал вам об этом сказать.

– Ну спасибо, сказал. – Я потянулся и встал. – Ладно, пошли, проведаю нашу больную.

Конечно, несолидно аббату Готлинской обители навещать свою же служанку, пусть и подружку в прошлом, но она ещё и моя пациентка, вторая уже, если не считать омоложения гвардии старшего сержанта Ригера, заменившего сорванцу Степу отца и мать.

Вошел в комнатку служанки. У Юльки своя личная каморка, пусть небольшая, зато уютная, с кроватью, шкафом для одежды, сундуком с вещами, выполняющим заодно функцию стула, и даже небольшой столик, на котором рядом с вылизанной от мёда тарелкой стояли приготовленные братом Симоном, нашим лекарем, снадобья.

Местной медицине я не доверяю категорически, но хирургия и приготовленные с применением магии алхимические средства кое-как спасают репутацию здешнего здравоохранения. Начальник монастырской лечебницы ведь маг-целитель, как и моя замечательная кузина Юлиана Неллерская. Но та осталась в столице герцогства, а брат Симон, что называется, тут, под рукой. Так почему бы не воспользоваться услугами целителя? У меня магических возможностей намного больше, но до высот его опыта мне ещё как до Китая раком.

– Смотрю, порозовела, – констатировал очевидный факт. – Лучше стало? А с головой как? Дружишь? – Почувствовал, сейчас начнёт каяться, повернул голову к моей временной служанке. – Ангелина, выйди. Ты тоже, Ник, не нужно здесь уши греть.

Беспрекословного повиновения от своих людей специально не добивался, как-то само собой так получилось, что слушаются меня, как отца родного.

Наверное, в этом не только заслуга моих статусов – настоятеля и аристократа, а, видимо, интуитивно ими чувствуется умственное превосходство много пожившего – сорок семь лет не шутка – человека, немало повидавшего, тем более уроженца мира, гораздо более развитого, чем здешний, и обладающего огромным массивом информации.

Обоих – служанку и новика гвардии – словно ветром сдуло. И дверь плотно прикрыть за собой не забыли.

– Господин, милорд, простите за то, что я вам наговорила, – всхлипнула Юлька, расположившаяся на постели полулежа, опираясь спиной на большую подушку. – Пожалуйста. Мне стыдно и страшно. Я вам хотела сказать, что…

– Ты о том воспоминании, когда меня тётка Эльза крапивой отходила за то, что я у неё под забором со спущенными штанами устроился? – прервал её. – Так это ерунда. – Я сел на постель в ногах у девушки и улыбнулся. – Конечно, не стоило об этом орать на всю обитель, да ещё обращаясь ко мне на «ты», но с больной какой спрос? Главное, другого никто не слышал. Как ты его, – показал пальцем в потолок, – ругала и обзывала. Помнишь?

– Помню, – прошептала девчонка, побледнев.

Она прекрасно понимала, чем ей богохульство могло грозить, не раз на казнях присутствовала.

– Плохо, что помнишь. Забудь немедленно, – сказал с нажимом. – Это мой приказ. Поняла? И всем говори: провал в памяти. Договорились?

Мой бывший сослуживец Алексей Беженцев, когда чего-нибудь чудил по пьянке, всегда пользовался таким методом отрицания. Действовало там, сработает и здесь. Благо опасные слова кроме меня и Ника никто не слышал.

А вообще, я ей благодарен. Если бы не её тяга к сладостям, пускать бы мне сейчас пузыри. В лучшем случае. В худшем же мог такого наговорить, что, как и прежнего настоятеля обители, передали бы Наказующим. Хотя нет, это перебор. Я всё-таки представляю род Неллеров.

Перед Создателем все равны, но некоторые равнее. Местной инквизиции бастард Степ не по зубам, а вот запереть меня до самой смерти где-нибудь в отдалённом замке вполне могли.

– Договорились, – робко улыбнулась Юлька. – Я уже могу вернуться к службе.

– Не торопись, – великодушно отмахнулся и встал. – Смотрю, ты долго на ногах не устояла, опять легла. Так что отдохни ещё пару деньков и не переживай, Ангелина твоё место не займёт.

Под окнами раздалась громкая ругань. Здешняя нецензурная брань ничуть не слабее русской. Подошёл к оконцу и увидел во дворе, как двое рабов-золотарей, одетые в грязные лохмотья пожилые, но довольно крепкие мужики с трудом удерживали от опрокидывания накренившуюся на сломавшейся телеге здоровенную бочку с дерьмом.

Вот придурки, не дай Создатель под моими покоями сейчас содержимое выльется. Понятно, золотари не виноваты, что передняя ось, смотрю, сломалась, за содержание в исправности повозок у меня в обители другие люди отвечают, но могли же, идиоты, другими маршрутами перемещаться.

– Держите-держите! – К золотарям устремились возничий другой телеги, отъезжавшей от стекольной мастерской, подмастерье стеклодува и дворовый. – Сейчас подсобим!

Хорошо, коли так. Если всё же вонючку у меня под носом прольют, не пожалею обормотов. Тут и так в средневековье весьма специфические запахи повсюду, где люди, мне ещё только клоаки под носом не хватает.

Бросил взгляд на повозку с продукцией стеклодувной мастерской и увидел на ней открытые ящики, поверху присыпанные стружкой из столярки.

Это я подсказал, чем можно перекладывать стеклянные бутылки, стаканы, графины и тарелки, чтобы не бились. Вроде не бином Ньютона, а без меня долго бы не догадались так сделать.

Чёртова война, как не вовремя. Сейчас бы снимать пену сверхприбылей от нового вида товаров, да спокойно жить не дают. Увы, долго быть монопольным производителем чего-либо в Паргее невозможно. Отсутствует патентное право. Не месяц, так год, не год, так пара-тройка лет, и любую мою новинку станут выпускать все кому не лень. Козлы.

Хотя с некоторыми новшествами торопиться не собираюсь. Та же лежащая на поверхности идея с книгопечатаньем отложена мною далеко-далеко, глубоко-глубоко в сознании. Зачем я буду лишать основной статьи дохода наш орден Молящихся в целом и мою обитель в частности? Жили до меня сотни лет, переписывая книги перьями и чернилами, проживут и ещё десяток-другой, а там посмотрим.

Другие же идеи текущего, так сказать, момента буду внедрять аккуратно и почти незаметно для соседних земель. В конце концов, и на Земле в эпоху средневековья монастыри являлись двигателями прогресса, не будет ничего плохого, если в королевстве Кранц Готлинская обитель ордена Молящихся внесёт свой вклад в развитие технологий.

– Господин? – почему-то с тревогой спросила с кровати мою спину Юлька.

Почему-почему, да потому. Пока не привыкли мои помощники к необъяснимым зависаниям их настоятеля в своих размышлениях.

– Да, Юль. – Я отвернулся от окна, убедившись, что коммунальной катастрофы удалось избежать, там на выручку ассенизаторам ещё конюхи прибежали и мальчонку за мастерами послали. – Я пойду. Успокоилась? Всё, забудь. Что было, то травой поросло.