Пролог

Я лежал в луже собственной крови, и уже не замечал ударов. Испытывал ли я боль? Да, но лишь душевную. Ведь родителей зверски убили. Сейчас и я должен проститься с жизнью. Мне тринадцать. Эта самая несчастливая цифра моего возраста. Я понимаю, что смерть неизбежна. Убийцы моих родителей продолжают наносить удары. Можно подумать, это способно как-то заставить меня реагировать хоть на что-то. Шоковое состояние, это такое состояние, когда организм отключает нервную систему настолько, что тебе все равно. Ужасные слова я слышал про то, что от тел нужно избавиться. Видимо, посчитав и меня мертвым, маму, отца и меня выкинули в реку с обрыва.

Я знал, что родители точно мертвы. Каждый из них был добит выстрелом в голову. Так закончилась моя жизнь. Захлебываясь собственной кровью и ледяной водой, я погибал, и умер бы наверно, если бы не егерь Трофим, который собирал грибы неподалеку. Он и спас меня. Тогда я меньше всего хотел жить. Меньше всего.

Меня сломали. Кошмары по ночам. Приступы удушья на нервной почве. После того, как дед Трофим вытащил меня, мне казалось, что с этого момента начался мой личный ад. Как же плохо остаться одному в тринадцать. Особенно, если так не хочется жить, а заставляют.

Реанимация и долгое лечение. Переломаны ребра, нога. Раны, ожоги и прочие повреждения, которые мое физическое тело начало осознавать, когда я очнулся. Я напоминал мумию. Не только внешне, но и мой мозг, он словно находился в вакууме. Страшные картинки гибели моих родителей не отпускали меня. Как же страшно. Господи, зачем ты оставил меня в живых? Зачем?

В очередной раз я подскочил среди ночи. Мое резкое пробуждение болью отозвалось во всем теле. Я все еще лежал в больнице. Теперь в общей палате. Медперсонал и санитарки глядели сочувствующе. Сопереживали мне сильно. Но как выяснилось, это люди способны делать только со стороны и на словах.

Долгий путь к относительному выздоровлению. Меня мотивировали разными способами, но безуспешно. Я должен жить, чтобы стать настоящим мужчиной. Мой отец был настоящим мужчиной, работал в полиции. Убойный отдел. И что, это уберегло его от жестокой расправы? Нет. Не хочу жить. Не хочу. Но в больнице покончить с собой не получится, и я решил ждать, когда представится такая возможность.

Через полгода меня, наконец, посчитали здоровым, по словам хирургов, и за мной приехали. Меня определили в детский дом номер 22. Детский дом, с которого началась моя самостоятельная жизнь среди детей, судьба которых это личная трагедия каждого.

Детей собрали в большом зале на первом этаже, а меня провели в центр…

Взгляды детей скрестились на мне, и я не чувствовал смущения, лишь пустоту. Да, внешне я выглядел спокойным. В больнице меня заставляли принимать какие-то таблетки, которые сильно затуманивали сознание, и после этого мне становилось легче.

Глава 1. Знакомство.

Сергей 

– Дети, в нашей дружной семье теперь будет жить новый юноша. Пожалуйста, проявите свое доброжелательное отношение к новенькому. Так, Пикассо, Дакота и Терминатор, хватит болтать. Мальвина, убери жвачку изо рта. И еще, Мальвинка, зайди ко мне в кабинет. Опять жалоба из школы.

– Анна Алексеевна, а это… – девочка с розовыми волосами и в странной одежде хотела что-то сказать, но воспитатель так посмотрела на нее, что та замолчала.

– Юношу зовут Холодов Сергей Вадимович. Пожалуйста, отнеситесь к парню по-человечески. Ему и так сложно. Надеюсь, все меня услышали. Да, Пикассо?

Мне стало немного неловко. Смотрины прошли хорошо. На самом деле, мне не страшно стать изгоем. Я пережил свой личный ад, после которого сложно меня чем-то удивить. Ну а боль, я ее больше не боюсь. Боль это всего лишь чувство, а тело это всего лишь материальная оболочка для моей измученной души.

Меня оставили в кругу детей и подростков. Ко мне уверенной походкой подошел парень. Высокий. Видно, что много времени уделяет физической подготовке. После выписки из стационара мне пришлось надеть очки. Из-за полученных травм зрение упало, но как медсестры сказали, я в рубашке родился. Четно говоря, нет, не в рубашке, а то, что случилось, это не кажется везением.

– В моей комнате будешь жить. Стаса усыновили. А так свои доставать не будут, пока я из тебя человека делать буду. Мое имя Тимур Стрельников, но как ты понял, за мной закрепилось имя Терминатор.

– Человека из меня делать? Это как?

– Так, чтобы ты больше никогда в жизни не пережил того, что случилось с тобой.

– Не стоит, я не собираюсь. В общем, для меня неважно все это, – попытался я дать понять, что не хочу меняться.

– Посмотрим. Ты пока осмотрись, – Тимур пожал мне руку и больше решил не уделять мне внимания, бросив через плечо.

– Мальвина, помоги новенькому устроиться. Ты на отработке, не забывай.

– Я что, пожизненно на отработке? Терминатор, сам с ним нянчись. Мне еще в театральный кружок надо.

– Я приказываю, ты подчиняешься, раз вести себя не умеешь.

Девчонка с голубыми волосами и бездонными васильковыми глазами показала мне язык, надула губки и упрямо топнула ногой.

Все стали расходиться по своим делам, а худенькая девчонка с голубыми волосами медленно шагнула в сторону лестницы.

– Идем, профессор, покажу твою комнату, – с этого момента, она так меня и называла, а все остальные называли меня Серый. Вот такими не очень обидными прозвищами я сегодня обзавелся. Профессором я стал только для Мальвины.

– Подожди, я не умею так шустро бегать как ты, – отозвался я. Я еще прихрамывал. И трость для подстраховки все еще использовал.

Девчонка посмотрела на меня удивленно, потом перевела взгляд на мою ногу.

– Нянчись с тобой теперь. А еще и ходит как черепаха. Я… я опаздываю, понимаешь?

– Ну не могу я быстрее. Ты можешь оставить меня. Сам разберусь.

– Ага, чтоб меня Терминатор потом воспитывал? Нет. Я чисто работаю. Просто пошевеливайся.

Да, отношения с Мальвиной у меня как-то сразу не сложились.

– Мальвина, а как тебя по-настоящему зовут?

– Зачем тебе? Моя работа – сопроводить тебя в твою комнату. Не собираюсь я с тобой тут разговоры разговаривать, а то, что родителей у тебя убили, так ты не один тут сиротка. Не собираюсь я тебя жалеть. Тут у каждого трагедия такая, что твоя история лишь для статистики интересна.

– Понимаю, тебе меня не жаль. Да я и не стремлюсь. Просто существую. Пока даже не знаю, зачем.

– Унылый скучный профессор, – заключила девчонка. Кстати, в точку попала. Даже про профессора почти угадала. Люблю учиться, и дается мне учеба легко. Точные науки, гуманитарные дисциплины. Тяготею к программированию. Я шел за этой странной девушкой и больше не проронил ни слова. Вскоре мне открыли дверь, и я прошел в свою новую комнату.

В небольшом помещении было чисто. Конечно, к такому тоже нужно привыкнуть. Боль немного притупилась. В больнице было хуже. А сейчас, оказавшись среди этих пацанов и девчонок, что-то изменилось. Нет, я не поверил в себя и не стал очень сильным мгновенно, но на секунду ощутил глоток свежего воздуха, какого-то умиротворения в моей душе, а в разорванном на клочки сердце, которое оплакивало родителей и не желало этой жизни, слегка кольнуло.

Неожиданно в коридоре появилась женщина невысокого роста в массивных очках.

– Амалия Василевская, ты почему еще здесь? Срочно на репетицию. Тебя одну ждут. Когда ты уже возьмешься за ум, непонятно.

Женщина стояла с журналом в руках и уже с нетерпением ждала, пока девчонка последует за ней. Амалия бросила на меня растерянный взгляд, словно искала поддержки. Так мне показалось, и на долю секунды мне захотелось защитить ее. Обнять и не отпускать. Я смотрел вслед уходящим женщине и девчонке, с копной густых волос небесного цвета, и задумался.

Мне стало интересно, что с этой девчонкой не так. Я заметил, что она была замкнутой, и точно не откроется. Хотя, какое мне дело до всего этого. Я собирался проститься с этим миром, и ничего меня не волновало больше.

Я прошел в комнату. Здесь стояли четыре кровати, два стола и один шкаф. На окнах висели однотонные шторы ядовитого зеленого цвета. На одной кровати не было постельного белья, и я сразу определил, что это мое временное пристанище. Неожиданно в комнату прошла женщина.

– Ты сходи за постельным бельем. Никто не принесет. Только малышам до семи лет приносят, а такие взрослые сами ходят.

– Простите. А куда мне? – спросил я, но собственный голос казался чужим. Когда произношу слова, в груди больно. Дыхание сбивается. Причиной этому мои душевные проблемы. Я потерял спокойный сон после пережитого. Словно вампир, готов сутками не спать, только бы не возвращаться в тот день. Лучше бы я память потерял, чем так. Каждый шрам это ядовитая фраза одного из мучителей. На шее глубокий рубец. Хотели лишить меня головы. Избавь меня, господи, от тех воспоминаний. Не хочу. Тяжело, невыносимо трудно.

– На первый этаж, налево и в конец коридора, а там подскажут.

– Спасибо, – я отправился в указанном направлении походкой неуверенной и тяжелой. Утомлялся все еще очень быстро, но нужно было делать то, что скажут. Таков закон для любого детского дома.

Кто-то посчитает меня слабаком, мне неважно. Я лишь гость среди вас и скоро уйду, чтоб забыть. Чтоб и меня вы в конечном итоге забыли, потому что продолжать жить мне невыносимо.