Ярило

Ярило расправило плечи, воспрянуло духом, тряхнув сединой напоследок.

Дышать стало легче живому, окно распахнув, я вдохну с удовольствием свежесть.

Дни стали дольше идти, больше света, тепла. Возвращаются певчие птицы.

Льды стали тоньше витрин и прозрачней стекла. От накала страстей уж не скрыться.

Дым от горящего Солнца не щиплет глаза, только греет озябшие души.

Мир из пластмассы расплавится, как пармезан, настоящее вынув наружу.

Мы называем явление это – "весна", каждый год прогоняет что стужу.

Крылья опять наготове под курткой держа, люди верят, что им кто-то нужен.

Кровь подогрета, оно уже точно вино, протрезветь, значит, нету надежды.

Вновь начинаются съёмки цветного кино по избитому жизнью сюжету.

Бровь поднимают мужчины при виде двух ног, обнажённых повыше коленей.

Новые встречи, но, всё-таки, старый итог.

Это двигатель вечный в разрезе.

Дробь

Дроби из бумажных чисел значимо клыло подбили,

Курс на юг ветра сменили, приземлив меня на льдину.

Догмы эпатажных мимо, соли надо давать выход,

Пусть и часто нас учили, что мужчине плакать стыдно.

Глыба из замёрзшей смеси газов остановит спазмы

Раненой души заразой – полуфабрикатом счастья.

Кончился азарт скитальца, нет энергии в запасе,

Лишь одна тоска по мясу и полëтам в южных трассах.

Может, это и упрямство ишака, что должен сдаться,

Но, я не могу без танцев на костях погибших шансов.

Мой анамнез – призрак счастья с миллионом ренессансов,

И сейчас пора расстаться вновь с усталой скорбью старца.

Лëд подтаял, пепел в ранах,

мой взлётный лайнер ждёт пуска рьяно.

Грусть испарилась, как дым кальянный,

Взор упрямый, и ветер славный.

Грудь налилась огнём, пора бы!

Небо манит, силы хватит!

Крылья залатаны, уже взлетаю!

Переплёт

В переплёте недель и забот,

Недалёких идей и работ,

Нелёгких движений вперёд,

Я смотрю колким взором на лёд,

Что оставил узором мороз на стекле облаков.

Мир суров, не признал простаков без оков,

Мы как в пекле елозим сквозь стон.

В одном месте, не вместе, не врозь.

Воды пресные, соли все вывел невроз.

Неизвестные мессы, известный прогноз.

Кому мишку из роз, а кому вместо розг изобильный поднос.

Но порой, я стою перед сном.

На пороге босым босяком,

На дороге, проложенной лунным серпом,

И мечтаю остаться таким дураком.

В голове яркий образ огнём,

Им мой мозг словно испепелён. исполинских  размеров погром,

Всюду гром – это старый приём.

Тёплый свет просочился в проём,

Он так мягок и сладок, как ром.

В том сюжете мы только вдвоём,

Пьём арабику и чьи-то песни поём.

То ли Металлику, то ли шансон.

Романтики звон чайных ложек об стол,

Мы так счастливы – хоть небогато живём.

Табурет вместо кресла царапает пол,

Табу для нас нет, мы свободны от догм.

Сигареты с ментолом смягчают симптом, в горле ком.

И плевать, что снаружи морей диких шторм,

Здесь зашторенный уединённый паром наших норм.

Изъяны

Во всех есть изъяны, узнал в наблюдаемых себя много раз.

У подножия каждый горазд скалолаз,

На вершине лишь малая часть.

Путь пройдя немалый, я сумел  немного осознать, найти себя среди рисунков предков на породе скал.

Убрал оскал, и стал спокойней спать,

И хоть вопросов масса, легче стало без гримас и масок.

Блуждаю смело без опаски в лабиринтах сказок, недосказанных подсказок, переписанных архивов на заказ зараз из раза в раз.

И вот, опущен занавес. Я стар , но ещё голоден.

Закинул  невод в море, что был выткан старым городом,

В надежде невольно на стыке

Утопических плит найти реликт небывалой истории.

Мечтая, будто в трясине пожитков

довелось мне в волнах бутылку с запечатанной тайной поймать, точно рыбку в отчаянном ритме.

И там кем-то прописан в тетрадь тот план, по которому чётко рисована грань всех реалий и тонкостей.

Но, проснувшись, я лишь улыбнулся и  притронулся к щеке той,

Что рядом лежит – моей музе и юности.

Заговор

Заговорщески подмигивает лампа Ильича,

Я, жутко нервно хохоча, вношу пометки на клочках

Бумажных писем от придуманного друга – хохмача.

Потом иду проветрить кухню, еле ноги волоча.

За мною слежка, я уверен. Лихорадочно пью чай.

Проверил новости, читаю их, чтоб мозг не заскучал.

За дверью частые шаги – шпионов кто-то подослал.

Я не намерен ждать рассвета в ожидании посла.

Оделся быстро по тревоге, хоть её и не включали,

Во дворе был явно выстрел, все авто вмиг зазвучали.

Я бегу через всю улицу наперевес с ключами,

Им не взять меня живьём, столько приёмов изучал я!

Рассекретил грандиозный бизнес-план, что богачами

Сверх элиты был составлен так давно, где изначально

Не оставили нам место, простым смертным со свечами,

Я отныне современный Прометей в мире печальных.

Строим

Люди строят планы, дома, где им комфортно спать.

Строят глазки тем, кто опьяняет разум без вина.

Строят диаграммы, ждут так рьяно выходного дня.

Строят себя сами, иль кого-то строят из себя.

Банкноты теперь реже узнают карман поближе,

Всё на карте. Ведь с ней гораздо проще тратить лишнее.

Мы строим бизнес-планы, ставим цели высшие,

Но живём по плану тех, кто цепи приготовил ближнему.

Мы строим в голове картину мира, собирая пазлы.

Строем ходим под чужую лиру, обходя соблазны.

Проклинаем фразами политиков и их фантазии,

Но только тихо. Ещё рано нам для эвтаназии.

Народы строят языки, слагают мифы, песни.

И, вроде как, вся власть у нас находится без лести.

Но замки наши из песка, замки же из железа.

Всё, что не смоет время, отмоют слуги ферзя.

Никогда не говори о

Никогда не говори о курении с зожником,

О чувстве долга с картёжником,

О любви с сутенёрами и мате с сапожником.

Также не советую болтать о религии с нигилистами,

О вкладе Теслы с владельцами Нефтебизнеса,

О спорте высших достижений с людьми с инвалидностью,

О детских нарядах с теми, кто рад бы лишить их невинности.

И никогда не обсуждайте политику с теми, кто не в ладах с аналитикой,

С теми, кто болен сепаратизмом и либеральными мыслями

До мозга костей,

И не пытайтесь намекать на дружбу с собаками в кругу корейских гостей.

Никогда не говорите о пользе мяса с убеждёнными веганами,

О русском рэпе со староверами,

О форме планеты с Лозой и его последователями,

О транссексуалах при гетеро,

О гардеробе мужчин с шотландцами,

И даже на пальцах не пытайтесь объяснить глухим, как важно сделать в стене шумоизоляцию.

Но, самое главное, никогда, ни при каких обстоятельствах

Не говорите в соцсетях о том, что вам в президенте не нравится,

О псевдо эпидемиях, на которых верха наживаются,

О бесполезности масок и самоизоляции,

Запомните: свобода слова – оксюморон, и он нас не касается.

Пылинки

Мы здесь всего лишь пылинки с вселенского полотна, зависимые от ветров судьбы.

Бесконечные попытки Бога создать подобие себя, чтобы спастись от одиночества и тьмы.

Тешимся иллюзорными смыслами тщетного бытия,

Повторяем молитвы, хоть и не знаем слова.

Мы всего лишь открытки, на которых распишется время, любя,

Вызывая улыбку смешными кругами на полях.

Вот только их никто не увидит, как жаль,

Наши тела – Нансеновские визы, которые безжалостно рвут на пропусках.

Мы всего лишь размытые фотоснимки огромного полароида,

разложенные в хаотичном порядке, создающие иллюзию движения кадров.

Мы все актёры авторского кино старого параноика,

Что никак не определится с концовкой бесконечного ролика.

Мы всего лишь чьи-то воспоминания в подкорке,

Мелькающие огоньки протоплазмы общества.

И хоть мы ничтожны в колоссальном сооружении мира, запомни:

Важен абсолютно каждый винтик и шестерёнка.

Не бывает ничего и никого лишнего, и для всех найдётся место в истории.

Не в этой жизни, так в следующей точно.

Атеисты с крестиком

Кто верен Богу, тот не ходит в церковь,

Грехи чтоб без усилий замолить,

Не носит на груди тяжёлой цепи,

В надежде этим что-то изменить.

Златые купола к добру взывают,

Но золото не знает их судьбы,

Оно лишь силу солнца отражает,

И не усилит жалкие мольбы.

У атеистов тоже есть религия,

Хоть этого они не признают,

И вместо слов "духовная идиллия",

У них – "разумно-плановый уют".

У них иконы тоже есть, и храмы,

И идолы, что светят из экрана,

Разумно ли зависеть от валюты,

И от законов с обликом товара?

Лучший институт

Жизнь – это единственный нормальный институт,

В него принимают даже даунов без экзаменов,

Её пары не пропустишь, коль ещё не труп.

И взяток не принимают преподаватели.

Улыбка в нём – лучший приятель и жгут,

всегда ведь подскажет, далёк ли инсульт,

Перевяжет душевные раны на время,

Как бесплатный больничный лекарь.

Так зыбка под ногами почва, не верь ей.

Сегодня там выглянет початок хмеля,

А завтра ты станешь её добычей.

Не зарекайся никогда, лишь беду накличешь.

Нет гарантий, что куда-то устроишься после выпуска,

Гарантий в принципе нет, цепляться бессмысленно.

Не жди гранта от правительства, греби неистово.

До берега ещё далеко, не достать и выстрелом.

Не пролей бензин из канистры, не жги зря порох,

Во тьме пригодится.

Не спасут тебя твои принципы, псевдо патриций.

В этом заведении правят амбиции, жестокие лица.

Когда прижмут к стене, прожги в их маске глазницы.

Главный здесь голод, за ним стоит страх отчисления,

Никто ведь не хочет терять стипендию.

Каждый сам за себя – такова система,

Наплодила уже тысячи гениев и миллиард неврастеников.

Ладно, давай без истерики,

Всё справедливо поделено,

Просто узки хранилища двери.

Если пробиться сумеешь,

как гриб сквозь асфальт,

То всё сам проверишь.

Я буду только рад.