Часть первая. Потерянная Земля

Александр Свирин
Из глубинной тьмы

Акмет, волевой человек, проник внутрь огромного тёмного ангара с батискафами, почти вслепую крался через холодную, пахнущую морской водой, черноту, пока не увидел одинокий огонёк маленькой лампы, и резко спрятался от него за бетонный выступ, словно мог ненароком обжечься. Сердце отбивало ритм испуга, ладони дрожали от нервного напряжения. Заметили? Или же пронесло?

Он закрыл глаза и вслушался в подводную музыку ангара, где эхом разносились звуки капель, разбивающихся о каменный пол, течение вод и утробный вой стали, медленно деформирующейся под огромным давлением. И как фальшивые ноты вклинивался в эту симфонию стук металла о металл: ключ, закручивающий гайку.

Не заметили, не услышали.

Акмет медленно выдохнул. Тихо и осторожно он выглянул из укрытия, чтобы посмотреть, кто задержался на работе до самого отбоя. У одного из батискафов сидел в свете лампы Рахан и что-то подкручивал на корпусе. Ясно, не успел отработать норму за день и теперь жертвует сном, чтобы не отставать и не подводить весь народ.

Акмет призадумался, как быть дальше, затем развернулся и аккуратно шагнул обратно к выходу. Остановился. Тихонько отругал себя за малодушие –  нет, надо ждать. Не будет же Рахан сидеть тут весь отбой. Акмет двинул ногой назад, чтобы вернуться на место, но задел пяткой что-то твёрдое. Раздался оглушительный железный грохот, который слышали, наверное, и в другом куполе.

Кто-то оставил ящик с инструментами!

Акмет машинально пригнулся, вновь прячась за выступом.

– Кто здесь? –  раздался голос Рахана.

Конечно, услышал. Весь город, наверное, услышал.

Выбора нет, придётся сдаваться и надеяться, что старый друг всё поймёт. Акмет заставил себя прекратить дрожать, успокоил тревожное сердце и встал во весь рост. Он вышел из укрытия и вошёл в маленький шар лампового света.

– Это я, Рахан.

– Акмет? Ты чего здесь?

– А ты? После отбоя каждый инженер должен спать. Здоровый сон –  первооснова умственного и физического здоровья, так необходимого для качественной работы. Забыл?

– Да я вот батискафы чиню. Как дурак откладывал проверку до последнего, думал, ничего с ними не случилось, будут как всегда целенькие. Но, оказалось, у этого кислородный фильтр сбоит. Пришлось менять всю систему. Сам знаешь, это часа на три, не меньше.

– Ну ясно.

– Ну а ты-то? Сам не спишь ведь.

Акмет прислонился спиной к выступу, на котором стоял батискаф, и сложил руки на груди. Он отречённо смотрел куда-то во мрак, словно его не поймали крадущимся в тенях, как вора. Хотя почему как –  он ведь и собирался украсть.

– За тебя волновался. Пришёл помочь.

– А. Ну ты припоздал тогда. Я уже почти закончил.

– Ну и хорошо.

Рахан, будто потеряв интерес к внезапно возникшему из темноты другу, вернулся к работе и продолжил закручивать гайки на внешней обшивке батискафа. Бедный наивный работяга! Не ищет, не спрашивает. Как бы Акмет хотел быть, как он –  жить и просто заниматься своим делом, ни о чём лишнем не думая. Но не получалось. Вопросы сами возникали в голове, злые вопросы, опасные.

Что, если поделиться ими с другом? Пойдёт ли Рахан с ним? Захочет ли оставить город и ринуться навстречу неизвестности, бросив всё, что имел и любил, лишь бы узнать правду?

– Скажи, Рахан, а тебе в последнее время ничего не кажется странным? –  начал Акмет.

– Да вроде нет, всё как всегда.

– Хочу тебе кое-что рассказать. Ты слушаешь?

– Валяй.

– Началось это пару лет назад. Я тогда только стал инженером, и меня распределили в энергетический корпус, следить за работой осветительной системы…

* * *

Уже несколько лет Акмету снился один и тот же тревожный сон: он всплывает из тёмных пучин океана, постепенно вокруг становится светлее и теплее, и вот он прорывается сквозь водную гладь на поверхность, вдыхает обжигающе горячий воздух, кожа тут же краснеет, а в глаза бьёт ослепительный свет от лика Бога. Клубится пар, и нет ничего живого на многие мили вокруг. Акмет чувствует, как варится заживо, но всё же поднимает очи к небу и в последний раз смотрит на недостижимую мечту –  на солнце.

А потом боль, тьма и пробуждение.

В первый раз Акмет даже не обратил внимания –  ну кошмар и кошмар, с кем не бывает. Во второй увидел в этом какое-то зловещее предзнаменование. В третий –  призыв.

Иногда сон ускользал из памяти, и сколько бы Акмет ни пытался его удержать, он утекал, как песок сквозь пальцы, оставляя после себя лишь крупицы образов и ощущений. Но и они смывались тяжёлой трудовой сменой.

Шесть дней по двенадцать часов Акмет исполнял обязанности инженера осветительной системы: проверял проводку, менял сгоревшие лампы, следил за подачей питания. Он исправно крутился, как хорошо смазанный маслом винтик в огромном механизме города под названием Пацифик. А как иначе? Слишком велика ответственность, особенно на плечах инженеров. Любой просчёт или недосмотр, халатность, плохо выполненная работа –  и сломается одна из каких-нибудь важных систем города. Перестанут работать электростанции –  «полетит» освещение и работа фильтров. Сдохнут фильтры –  нечем будет дышать, и люди лишатся пресной воды. А плохая инспекция куполов вообще грозит гибелью всему живому; малейшая пропущенная трещина –  и трёхкилометровая толща воды раздавит город со всеми жителями.

Но Акмета на такие ответственные должности пока не ставили. Осветительная система хоть и важна, но не критична для выживания.

Сон повторялся сперва раз в месяц, потом чаще, раз в неделю, и вот в последнее время снился каждый отбой. Акмет просыпался в поту, скидывал с себя тяжёлое одеяло и открывал окно, но на улице, как и у него в комнате, было душно и безветренно. Дальше он не мог уснуть до тех пор, пока по всему Пацифику не зажигался свет и не начиналась новая трудовая смена.

В конце концов, сон доконал окончательно, но Акмет разгадал его тайну. Сны –  воплощения наших тайных желаний, отголосок подсознательных стремлений, которые порой нельзя объяснить рационально. Но, когда одно и то же капает на мозги в течение вот уже нескольких лет, волей-неволей задумаешься об источнике тревог.

В свой выходной Акмет отправился на приём к Главному Инженеру.

Заходить в высокое здание в центральном куполе было как всегда страшновато. Охрана у входа тщательно его обыскала, проверила документы и только после этого пропустила внутрь. Никаких других посетителей или посторонних не бродило по коридорам, только рабочие, ответственно исполняющие свои обязанности. Акмет подумал, что под неусыпным надзором Главного Инженера работа ещё напряжённее.

Каждый раз, как он приходил сюда, чувствовал себя лишним, ненужным. Хотелось развернуться и уйти, отправиться на работу, пусть даже сегодня и положен выходной. Уж лучше ремонтировать осветительные системы, чем встречаться лицом к лицу с самым занятым человеком в городе. Достойно ли твоё дело того, чтобы отнимать его время? Вот вопрос, который каждый должен был задавать себе прежде, чем проситься на приём к Главному Инженеру. Акмет несколько раз взвесил все за и против и решил –  достойно.

Лифт привёз его на верхний этаж и выпустил сразу в огромный кабинет. На первый взгляд казалось, что всё здесь сияло, но и самый внимательный глаз не нашёл бы ни одной лишней детали. Вот мебель: кресла, диван, рабочий стол и столики поменьше –  всё отполировано до блеска. Никаких обоев, голые стены выкрашены в белый, излишне белый, цвет, который светился бы даже во мраке. Множество ламп давали достаточно света, чтобы любой житель Пацифика жмурился от такой яркости. Ни украшений, ни картин –  ничто не говорило о богатстве лучше, чем чистота вокруг.

Главный Инженер сидел за столом и что-то писал на сенсорной панели. Четыре монитора стеной загораживали его от мира; на них выводились различные схемы и чертежи. На одном было открыто несколько окон с документами: разрешение на брак и ребёнка, некролог, свидетельство о передаче собственности и другие. Когда Акмет вошёл, Главный Инженер не отвлёкся от работы и посмотрел на гостя только тогда, когда тот вплотную приблизился к самому столу.

Он поднял взгляд, улыбнулся и встал. Ростом он был чуть ниже Акмета, поджарый и жилистый. Нестарое ещё лицо покрывала, как паутина, сеть тонких морщин. Чёрные напомаженные волосы блестели. Голубые глаза лучились добротой и радушием, а сияющая улыбка сразу располагала к себе.

– Здравствуй, Акмет, –  поприветствовал он и протянул через стол руку. –  Давно не виделись.

Акмет отметил ещё крепкое рукопожатие Главного Инженера.

– Да, давненько.

Главный Инженер жестом пригласил Акмета присесть, дождался, когда тот выберет подходящее кресло, вышел из-за стола и сел напротив.

– Итак, что привело тебя ко мне?

– Сразу к делу, да? –  Акмет ухмыльнулся. –  А не хочешь спросить, что нового? Как я живу вообще?

Главный Инженер как будто стыдливо опустил взгляд.

– Ты прав, извини. Я так заработался, что забыл, каково быть отцом. У тебя ведь сегодня выходной? Как насчёт поужинать вместе? Расскажешь о себе.

– Я здесь как раз для того, чтобы рассказать тебе кое-что.

Акмет закрыл глаза и собрался с мыслями.

– Последнее время мне постоянно снится один и тот же сон. Будто я всплываю на поверхность и вижу солнце. Но там жара, она сжигает мою кожу и выжигает глаза.

– Всё верно. –  Главный Инженер кивнул. –  На поверхности сейчас настоящий ад.

– Откуда тебе знать? Ты там не был. Никто там не был вот уже полторы тысячи лет.

– А мне и не нужно там быть, чтобы знать. Озоновый слой разрушен. Ледники растаяли. Ничто не защищает Землю от солнечной радиации. На поверхности выжженная пустыня и нет ничего живого. Ты в школе не учился? Как инженер, ты должен знать об этом.

– Да-да. –  Акмет отмахнулся. –  Знаю. Я вообще не о том. Просто подумал, ну…

– Ну?

Акмет замялся, опустил взгляд.

– Что, если мне подняться наверх ненадолго? Не ради любопытства. Я бы хотел сфотографировать солнце, понимаешь? Нарисованных картинок мало. А так люди бы увидели, ну… что-то новое, понимаешь?

Главный Инженер рассмеялся.

– Ну ты и позабавил меня.

– Так что?

– Разумеется нет.

– Но почему?

– Во-первых, солнечная радиация.

– Я надену защитный костюм.

– Ты сваришься заживо.

– Я пробуду там недолго. Всего несколько минут, чтобы сделать фото. Оценю обстановку и сразу назад.

– Ты не то что сделать фотографию, ты даже посмотреть на солнце нормально не сможешь. Оно слишком яркое, слепит глаза, выжигает сетчатку. Фотография этого не передаст.

– Я хотя бы попробую.

– Нет.

– Но почему?

– Я уже сказал –  это слишком опасно.

– Но я буду осторожен. Правда.

– Нет, Акмет. Это моё последнее слово. У тебя что-то ещё?

Мягкий радушный взгляд отца исчез, теперь на него смотрели наполненные стальным блеском глаза Главного Инженера. Акмет чувствовал себя так, будто разбежался что было сил, но не заметил железную стену и со всего маху впечатался прямо в неё. Невольно вспомнил, как отец говорил с ним в детстве: мягкий тон, но жёсткое слово. Проще голыми руками сдвинуть Пацифик, чем переубедить Главного Инженера.

– Ладно, я тебя понял, пап. Нет так нет. Больше не буду отнимать твоё время. Пока.

Акмет встал с кресла и быстро пошёл к лифту.

– Подожди!

Акмет нажал кнопку вызова и обернулся.

– Так как насчёт ужина? –  Это снова был отец, любящий и заботливый.

– Обязательно.

Лифт приехал, Акмет зашёл внутрь.

– Но только в другой раз, –  успел добавить он, прежде чем двери закрылись.

* * *

Рахан закрутил последнюю гайку, вытер пот со лба и облегчённо выдохнул. Он аккуратно положил гаечный ключ в сумку к остальным инструментам и сел на выступе, свесив ноги.

– Всегда знал, что ты с прибабахом, –  сказал он Акмету, потому что тот уже какое-то время молчал, –  но подняться на поверхность? Это ж чистое безумие. Тебе жить надоело?

– Я бы не задержался там надолго. От нескольких минут наверху мне бы ничего не было, тем более в костюме.

– Дружище, радиация –  страшная штука. Она и батискаф сломать может.

– Ладно, вот тебе ещё один любопытный факт. Ты в курсе, что город производит энергии в пять раз больше, чем потребляет?

– Это невозможно.

– Тем не менее это так. Я посчитал. И я не понимаю, почему об этом никто не сказал раньше, ведь тут даже думать особо не надо, достаточно статистики с электростанций и простой математики.

Рахан, который до этого сидел с таким видом, будто сквозь толстое стекло купола увидел во мраке глубин древнего подводного бога, услышав последние слова, призадумался.

– Но если это так просто, –  сказал он, –  то почему мы до сих пор об этом не знаем? Кто-то до тебя должен был заметить, особенно сами сотрудники станций.

– Вот и я подумал, что это странно.

Наступило затишье. Они вдвоём спрятались в маленьком пятнышке света от чудищ, что живут в темноте. Акмет раздумывал, выкладывать ли последний козырь? Стоит ли оно того?

Пару недель назад он прогуливался в садовом куполе. Под ультрафиолетовыми лампами росли последние деревья и кустарники на планете. Акмет любил представлять, что вместо купола над головой ночное небо, полное звёзд, где стелется дорожка Млечного Пути и вращаются в далёком космосе иные галактики. Но за толстым стеклом была видна лишь глубоководная темнота.

Акмет сел прямо у стенки купола и стал всматриваться в этот мрак, будто надеялся разглядеть там что-то новое. Но бесполезно. Сплошная густая чернота –  и ничего более. И так изо дня в день, за годом год, вот уже полторы тысячи лет. Бледные люди живут без солнца, во тьме глубин, и все силы кладут только на то, чтобы город, спасающий их жизнь, продолжал работать, как часы. Сколько сил и труда вложено во всё это –  и ради чего? Ради простого выживания? А что потом? Зачем выживать, если дорога впереди не обещает ничего хорошего? Неужели за полторы тысячи лет никто не задался этими вопросами? Впрочем, все вокруг так заняты, что им не до размышлений.

Акмет достал фонарь, включил и направил луч за пределы купола. Может, хоть так удастся что-то рассмотреть?

Луч выхватил илистое дно, какие-то камни. Что ж, по крайней мере, это действительно дно океана.

Акмет поводил фонариком влево-вправо, как вдруг краем глаза приметил что-то инородное. Среди грязи и глины промелькнул металлический блеск. Акмет перевёл луч фонарика обратно и увидел –  на дне что-то лежит. Или, вернее сказать, там что-то закопано, ведь оно лишь чуть-чуть проглядывало из-под слоя ила. Акмет сосредоточился, вгляделся как следует. Непонятно. Слишком мутное стекло, да и света маловато.

Но что-то оно ему напомнило. Что-то хорошо знакомое, но он никак не мог поймать нужную мысль за хвост.

И тут вдруг его осенило.

Линия электропередачи. Глубоководный рукав, внутри которого проходят силовые кабели.

Но это странно. Рукав еле-еле проглядывает из-под ила, он бы никогда его не заметил, если бы случайно не оказался именно здесь, светя фонариком наружу. Кому и зачем вообще понадобилось прокладывать кабели за пределами города?

Акмет задумался. Насколько он знал, все линии электропередачи проходят под куполом, никаких коммуникаций снаружи нет. Да, кроме Пацифика есть и другие глубоководные города, но они далеко. Индиан, Атлантик, Норт –  может, это для связи с ними?

Акмет хотел успокоить себя этой мыслью, тем более что она выглядела вполне правдоподобно, но никак не мог забыть о том, что совсем недавно обнаружил избыток энергии в городе. Куда она девается?

Жабры на шее начали подрагивать от волнения. Вполне возможно, это как-то связано с тем, что он только что обнаружил. Силовые кабели, которые уходят… куда?

Слишком много вопросов и никаких ответов.

И вот, Акмет смотрел на своего друга Рахана, вспоминал эту историю и уже хотел всё ему рассказать, но тот опередил его.

– А у меня, кстати, есть новости.

– Делись.

– Нам с Киарой выдали разрешение на ребёнка.

Акмет не смог сдержать радостной улыбки.

– Поздравляю! Это отличные новости! Столько лет ожидания и вот наконец-то.

– Да, и не говори. –  Рахан махнул рукой, словно говоря, что теперь всё это –  пустяки. –  Грустно, конечно. Я слыхал, один из электриков погиб. Что-то там не заземлил, как следует, и получил смертельный разряд. А мы стояли первые в очереди на репродукцию, и вот… Жаль, что наша радость обязательно должна быть омрачена чьим-то горем.

Акмет же хоть и искренне радовался за друга, но понял, что не станет и дальше втягивать того в пучину своих подозрений. Нет, он задумал опасное дельце, а у Рахана семья, любимая жена и скоро, может, будет ребёнок.

– В любом случае, я за тебя рад. Надеюсь, у тебя всё будет хорошо.

– Спасибо.

Рахан взял свою сумку с инструментами, фонарь и спрыгнул с выступа.

– Ну что, дело сделано, пора спать. Идём?

– Ты иди, я ещё немного посижу здесь.

– Зачем?

– Есть, о чём поразмышлять.

Рахан подозрительно прищурился. Он приподнял фонарь, чтобы получше разглядеть лицо Акмета. Тот зажмурился от яркого света и даже немного отвернулся.

– Погоди-ка, –  сказал Рахан, –  тут что-то не вяжется. Откуда ты узнал, что я сегодня задержусь допоздна?

Акмет молчал. Рахан задышал быстрее.

– Я понял. Ты сюда не ко мне шёл. Ты собирался угнать батискаф и подняться на поверхность!

Акмет глубоко вздохнул и развёл руками.

– Ну, молодец, ты меня раскусил. Что дальше?

– Это же безумие! Бе-зу-ми-е. Акмет, очнись. Мало того что это серьёзное преступление, ты не сможешь вернуться обратно. А если вернёшься, то тебя казнят. И я уверен, Главный Инженер лично подпишет приказ, не посмотрит, что ты его сын.

– Может, и не казнят. Зависит от того, как именно я вернусь, правильно?

– Ты спятил. Серьёзно, дружище, ты спятил. Забудь. Это плохая идея.

– Не могу, Рахан. Я пытался. Не получается. Я должен увидеть, что там наверху. Это моя мечта, моя судьба. Пусть я умру, но хочу хоть одним глазком посмотреть на солнце.

– Ну уж нет.

Рахан скинул сумку на пол. Раздался громкий металлический звон инструментов внутри, и Акмет невольно дёрнулся, подумав, что сейчас сюда обязательно сбегутся полицейские, посмотреть, что за шум.

– Я тебе не позволю, –  сказал Рахан.

Прежде чем Акмет успел что-либо ответить, кулак друга врезался ему в скулу. Следующий удар пришёлся в живот, затем снова по лицу. Рахан, судя по всему, всерьёз собирался избить Акмета, чтобы тот просто физически не смог сбежать. И его не беспокоило, что из-за этого у него самого могут быть проблемы с законом.