© ООО «Издательство АСТ», 2017

Античный период

Гомер

(IX век до н. э., Смирна, Эгейский регион, Турция – VIII век до н. э., остров Иос)

Легендарный древнегреческий поэт-сказитель, создатель эпических поэм «Илиада» (древнейшего памятника европейской литературы) и «Одиссея».

…от вина

Всякий, его неумеренно пьющий, безумеет.

Время на все есть: свой час для беседы, свой час для покоя.

Нет ничего худшего, чем блуждать в чужих краях.

Несправедливо ликовать над телами погибших.

Можно что хочешь добыть – и коров, и овец густорунных, можно купить золотые треноги, коней златогривых – жизнь же назад получить невозможно.

При юности и красоте мудрость проявляет себя очень редко.

Всё скоротечно; всего же, что ни цветёт, ни живёт на земле, человек скоротечней.

Мужчины устают от сна, занятий любовью, песен и танцев быстрее, чем от войны.

Глупец познает только то, что свершилось.

Сотни воителей стоит один врачеватель искусный.

Какое слово ты скажешь, такое в ответ и услышишь.

Я – тебе, ты – мне.

Бог находит виновного.

Гибок язык человека: речей в нем край непочатый.

Дым отечества сладок.

Женщину украшает молчание.

Не навязывай услуг против воли.

Нет ничего пагубнее женщины.

Об одном следует говорить, о другом молчать.

Прекрасное недолговечно.

Приятны завершенные труды.

Сделанное и дурак поймет.

 
Стыд, о ахеяне! вы забываете бранную доблесть,
Вы, ратоборцы храбрейшие в воинстве! Сам я не стал бы
Гнева на ратника тратить, который бросает сраженье,
Будучи подл, но на вас справедливо душа негодует!
 

«Илиада»

Периандр

(VII век до н. э. – 587 г. до н. э., Коринф)

Второй по счету тиран, то есть правитель, Коринфа, традиционно причисляется к семи древнегреческим мудрецам.

Наслаждение бренно – честь бессмертна.

Ничего не следует делать из-за денег.

На вопрос, почему он остаётся тираном, он ответил: «Потому что отречение и низложение опасны одинаково».

Ничего не делай за деньги: пусть нажива печётся о наживе.

Кто хочет править спокойно, пусть охраняет себя не копьями, а общей любовью.

Прекрасен покой, опасна опрометчивость, мерзостна корысть.

Власть народная крепче тирании.

В счастье будь умерен, в несчастье разумен.

К друзьям и в несчастье будь неизменен.

Сговора держись.

Тайн не выдавай.

Наказывай не только за проступок, но и за намерение.

В старании – всё.

Главное в жизни – конец.

Солон

(ок. 640 г. до н. э., Афины – 559 г. до н. э., Афины)

Афинский политик, законодатель и поэт, один из «семи мудрецов» Древней Греции. Кто для многих страшен, тот многих должен бояться.

От богатства рождается пресыщение, а от пресыщения – наглость.

Молчание скрепляет речь, а своевременность скрепляет молчание.

Ничего слишком!

Питтак

(651 г. до н. э. – 559 г. до н. э.)

Древнегреческий мудрец, один из «семи мудрецов».

Дело умных – предвидеть беду, пока она не пришла, дело храбрых – управляться с бедой, когда она пришла.

Задумав дело, не говори о нем: не удастся – засмеют.

Человека выказывает власть.

Трудно человеку быть хорошим.

Корысть ненасытна.

С неизбежностью и боги не спорят.

Фалес

(ок. 640 г. до н. э., Милет – ок. 545 г. до н. э., Милет)

Древнегреческий философ и математик, представитель ионической натурфилософии.

Познай самого себя.

Поручись – и пострадаешь.

Худших везде большинство.

Что трудно? – Познать самого себя.

Что легко? – Давать советы другим.

Биант

(625 г. до н. э., Приена – 540 г. до н. э., Приена)

Древнегреческий мудрец и общественный деятель, один из «семи мудрецов».

Лучше разбирать спор между своими врагами, чем между друзьями, – ибо заведомо после этого один из друзей станет твоим врагом, а один из врагов – другом.

Следует любить друга, помня при этом, что он может стать врагом, и ненавидеть врага, помня, что он может стать другом.

Жизнь надо размеривать так, будто тебе осталось жить и много, и мало.

Все свое ношу с собой.

Феогнид

(ок. 546 г., Мегара – год смерти неизвестен)

Древнегреческий лирический поэт, аристократ, участник политической борьбы, долго жил в изгнании. Под его именем сохранилось две книги наставительных «Элегий».

Завещаю: ни в чем не усердствуй.

 
Во всем выбирай середину.
Тот же увидишь успех, что и трудясь тяжело.
 

 
Трудно разумному долгий вести разговор с дураками.
Но и все время молчать – сверх человеческих сил.
 

Эзоп

(ок. 620 г. до н. э., Несебыр – ок. 564 г. до н. э., Дельфы, Фокида, Греция)

Полумифический древнегреческий баснописец. Его считают основоположником жанра басни; по его имени названа иносказательная манера выражения мыслей, которой пользуются до наших дней, – эзопов язык.

Исправить злого человека невозможно, он может изменить только вид, но не нрав.

Необходимо либо вовсе не приближаться к царям, либо говорить им лишь то, что им приятно.

Огонь, женщина и море – три бедствия.

Плохо придется всем людям, когда каждый потребует своего.

Истинный друг познается в несчастье.

«Дурной человек» творит и будет творить зло, несмотря ни на что.

Те, на кого надеешься, могут погубить, а те, кем пренебрегаешь, – спасти.

Если что можно доказать делом, то на это незачем тратить слова.

С женою будь хорош, чтобы не захотелось ей испытать и другого мужчину.

Убийцы – не те, кто делает кинжалы, а те, кто пользуется их изделиями; так и обо мне злословят не клеветники, а ты, если ты пользуешься их клеветой.

Мы часто будем жалеть, если все наши желания будут удовлетворены.

Жизнь все-таки всегда лучше смерти.

Когда посетит тебя горе, взгляни вокруг и утешься: есть люди, доля которых еще тяжелее твоей.

Хилон

(ок. 596 г. до н. э., Спарта – 470 г. до н. э., Пиза, Италия)

Древнегреческий политический деятель и поэт, прославившийся краткостью изречений.

Хорошо начальствовать учись на своем доме.

Языком не упреждай мысль.

На непосильное не посягай.

Сдерживай язык, особенно в застолье.

О мертвых либо хорошо, либо ничего.

Брак справляй без пышности.

Когда говоришь, руками не размахивай, это знак безумства.

Гераклит

(535 г. до н. э., Эфес, Турция) – 475 г. до н. э., Эфес, Турция)

Древнегреческий философ. Основатель первой исторической или первоначальной формы диалектики.

Нельзя дважды войти в одну и ту же реку.

Все течет, все меняется.

Да не будем на авось гадать о величайшем!

Когда все желания людей сбываются – не лучше им.

Многознание уму не научает.

Мнения людские – детские забавы.

Если бы счастье заключалось только в телесных удовольствиях, мы назвали счастливыми быков, нашедших горох для еды.

Наглость надо гасить попроворней, чем пожар.

Пифагор

(ок. 570 г. до н. э., Самос, Греция – ок. 490 г. до н. э., Метапонт, Италия)

Древнегреческий философ-идеалист, математик, основатель пифагореизма, политический, религиозный деятель.

Не гоняйся за счастьем: оно всегда находится в тебе самом.

Жизнь подобна игрищам: иные приходят на них состязаться, иные торговать, а самые счастливые – смотреть.

Делай великое, не обещая великого.

Из двух человек одинаковой силы сильнее тот, кто прав.

Начало есть половина всего.

Не рассуждай с детьми, с женщинами и с народом.

Старайся прежде быть мудрым, а ученым – когда будешь иметь свободное время.

Только одно божество может обладать всеобъемлющей мудростью, а человеку свойственно лишь стремиться к ней.

Статую красит вид, а человека – деяния его.

Шутку, как и соль, следует употреблять с умеренностью.

Эсхил

(525 г. до н. э., Элефсис, Греция – 456 г. до н. э., Джела, Италия)

Древнегреческий драматург, отец европейской трагедии. Он придумал вид выступлений в театре – трагедию.

Казаться глупым мудрому не страшно.

Тех лишь не хулят, кто зависти не стоит.

Удачливый глупец – большое бедствие.

Кровь, живущая в воспоминаниях, склеивает века.

Глас народа опасен, когда за ним истина.

Я думаю, убитым все равно, спят ли они и поднимутся ли вновь.

Свершивший да несет последствия дел своих.

Если сила соединяется со справедливостью, то что может быть сильнее этого союза?

Двойною плетью хлещут празднословного.

Всем тиранам свойственна болезнь преступной недоверчивости друг к другу.

Хоть плохо мне, но это не причина, чтобы доставлять страдания другим.

Преуспевающие негодяи невыносимы.

Софокл

(ок. 496 г. до н. э., Колон – 406 г. до н. э., Афины)

Выдающийся древнегреческий драматург, автор трагедий, один из трех (Эсхил, Еврипид, Софокл) знаменитейших литераторов античной эпохи.

Много говорить и много сказать не есть одно и то же.

Кто ищет – тот находит.

Не в мудрости заключается сладость жизни.

Непреклонный нрав скорей всего сдается.

Антигона
(трагедия Софокла)

Перевод с греческого Сергея Дмитриевича Шестакова

Действующие лица:

Антигона, Исмена – дочери фивского царя Эдипа.

Креонт, царь Фивский.

Гемон, его сын.

Тиресий, слепой старик-прорицатель.

Страж.

Вестник.

Эвридика, супруга Креонта.

Хор фивских старцев.

Рабы Креонта, служанки Эвридики.

Театр представляет площадь перед дворцом Креонта. С левой стороны вид на загородные холмы, с правой – на город.

 
I. Пролог
 
 
Антигона. – Головка милая родной Исмены!
Каких же бед эдиповых ещё
Не совершил уж Зевс при нашей жизни?
Нет скорбного и преступленья нет.
И нет позорного, бесчестья нет,
Чего бы я не видела в твоих,
Чего б в моих не видела несчастьях.
И вот опять приказ какой-то новый
Креонт, как говорят, народу дал.
Ты знаешь ли? ты слышала ль об том?
Иль скрыто от тебя, что милым нашим
Враги готовят поруганье.
 
 
Исмена. – Нет, ни с радостью, ни горем, Антигона,
Об милых весть ко мне не доходила
С тех самых пор, как две сестры двух братьев
Лишились мы, в один погибших день,
Друг другу смерть родной рукой нанёсших.
И с той поры, как в нынешнюю ночь
Исчез Аргосцев стан, я ничего
Не знаю вновь ни к радости, ни к горю.
 
 
Антигона. – Я знала то, и для того тебя
Я вызвала сюда за двери дома,
Чтобы одна ты слышала меня.
 
 
Исмена. – Но что? Тебя тревожит слово, вижу.
 
 
Антигона. – Так ты не знаешь, что Креонт почтил
Лишь одного из наших братьев гробом,
Другого же лишил последней чести?
Как говорят, он Этеокла с честью
Обычною в земле похоронил,
Да будет он и там почтен, средь мёртвых¹.
А Полиника труп, лежащий жалко,
Он запретил гражданам, говорят,
И в гробе скрыть и слёзы лить над ним.
Велел без слёз оставить^[1], без могилы,
Чтоб был находкой сладкой хищным птицам.
Вот, говорят, что добрый наш Креонт
Тебе и мне (себя считаю тут же),
Всем объявил. Он скоро будет здесь,
Чтоб тот приказ всем громко объявить,
Которые о нём ещё не знают.
И не ничтожным он считает дело,
Но в городе умрёт от камней тот,
Кто вопреки поступит повеленью.
Вот всё тебе, и скоро ты покажешь,
Родилась ли с душой ты благородной
Иль с низкою от благородной крови.
 
 
Исмена. – О гордая душа! но что ж могу
Связать иль развязать я в этом деле?
 
 
Антигона. – Подумай, мне помочь решишься ль ты?
 
 
Исмена. – Но в чём, скажи: какая мысль твоя?
 
 
Антигона. – Поднимешь ли со мною вместе труп?
 
 
Исмена. – Так хочешь ты его похоронить,
Когда то городу запрещено?
 
 
Антигона. – Я брата моего похороню
И вместе твоего; коль ты не хочешь:
В предательстве меня не обвинят.
 
 
Исмена. – Несчастная!
Назло Креонта воле?
 
 
Антигона. – Но разлучить меня с моими он
Не в праве.
 
 
Исмена. – Горе мне! Сестра, ты вспомни,
Как наш отец, презренный и бесславный,
Погиб, когда, открыв свои грехи,
Своей рукой себе разбил он очи,
А там жена и мать, двойное имя,
Шнурком плетёным жизнь свою сгубила;
Потом два брата общий жребий смерти
В один и тот же день друг другу дали.
Несчастные! погиб от брата брат.
Остались мы лишь две теперь: смотри,
Чтоб наша не была страшнее гибель,
Когда, закону вопреки, мы презрим
Креонта приговор и силу власти.
Мы женщины – о том подумать надо;
Родились мы не с тем, чтобы с мужами
Вступать в борьбу. Подумай и о том,
Что мы подвластны тем, кто нас сильней.
И горше этого нам слушать надо.
Так буду я покорна тем, кто силен,
И попрошу у мёртвых в том прощенья,
Когда к тому меня неволит сила.
А не по силам делать – смысла нет…
 
 
Антигона. – И требовать не стану я, и даже,
Когда б ещё ты действовать решилась,
Твоё участье мне не будет мило.
Как хочешь делай ты, но я его
Похороню. Умру прекрасно я,
Исполнив то. И, милая ему,
С ним вместе там лежать я буду…
Ведь больше тем, которые в земле,
Мне должно угождать, чем здесь живущим:
Там буду я лежать всегда. А ты,
Коль хочешь, презирай пожалуй то,
Что у богов самих в почтении.
 
 
Исмена. – Нет,
Не презираю я, а делать то,
Что гражданам противно, я не в силах.
 
 
Антигона. – Оправдывай себя, а я пойду
Могилу брату милому насыпать.
 
 
Исмена. – О горе! как боюсь я за тебя!
 
 
Антигона. – Нет, за меня не бойся, а подумай,
Свою судьбу как лучше бы устроить.
 
 
Исмена. – Не объявляй же ты, по крайней мере,
Об этом деле никому, но скрой,
И скрою я.
 
 
Антигона. – О нет! ты говори.
Не говоря, врагом мне больше будешь,
Когда не всем о том расскажешь ты.
 
 
Исмена. – Горяч твой дух к тому,
что в дрожь бросает.
 
 
Антигона. – Но знаю я, что тем угодна буду,
Кому всех больше нужно угодить.
 
 
Исмена. – Когда б ещё могла ты это сделать!
Но невозможного желаешь ты.
 
 
Антигона. – Когда не в силах буду, то оставлю.
 
 
Исмена. – Но невозможного и начинать
Не следует.
 
 
Антигона. – Не повторяй ещё,
А то тебя я буду ненавидеть,
И брату поделом немилой будешь,
Когда в могиле с ним соединишься.
Оставь же ты меня с моим безумьем,
Оставь терпеть ту страшную судьбу.
Но что бы надо мной ни учинилось,
Коль я умру, умру прекрасной смертью.
 
 
Исмена. – Иди, когда так хочешь ты; но знай,
Хоть ты безумная теперь идёшь,
Но всё ж друзьям своим ты милый друг.
 
 
II. Пародос
Хор (входя в орхестру).
Солнца луч, никогда ещё
В седьмивратном ты городе
Не всходил так блистательно.
Вот наконец явилась ты, дня золотого ресница^[2],
Поднялась над водами даркейскими^[3]
И Аргосца с большим щитом^[4],
Что пришёл к нам с силой большой,
Обратила вспять беглецом,
И бежит он быстрей, чем пришёл.
А его против нашей земли Полиник
Из-за распри с родным своим братом привёл.
И как белоснежным одетый пером
С острым криком слетает на землю орёл,
С сильным войском напал Полиник,
Конский волос на шлемах вился.
Став над городом пасть свою,
С кровожадными копьями
Он открыл на все семь ворот,
Но ушёл он прежде, чем нашею кровью наполнил
Пасть свою, прежде, чем жаркое пламя Гефеста
Могло обнять башней венцы,
И поднялся с тылу его
Бранный Арея шум; гибель врагу
Неизбежна дракону^[5].
Ненавидит ведь Зевс звон надменных речей
И увидевши их, как они подошли,
Словно бурный поток, гордых мыслей полны,
Звоном злата горды, как один уж из них
На зубцы взошёл стен и победу свою
Ликовал уже там,
Зевс перуном его поразил^[6].
И на дрожащую землю поверженный пал
Он огненосец^[7], который в безумном стремлении
Полный бешенства шёл и бурей враждебной дышал.
Был ему жребий тот;
Жребий другой выпал другим;
Всех наделил грозный Арей
Сильный воитель.
Было их семь вождей: у семи всех ворот
Они выстроились против наших вождей,
И победному Зевсу^[8] оставили все
Там доспехи свои; лишь два страшных врага,
Одной матери дети, отца одного,
Друг на друга победно копьё устремив,
Общей смерти имели судьбу.
Громкоимённая вот уж богиня победы
В многористальные Фивы вошла, улыбаясь.
Так забудьте теперь вы о боях: время идти
По всем храмам богов;
Целую ночь станем там петь,
Фивский наш Вакх будет нам вождь
Вакх колебатель (земли).
Вот Креонт царь страны, Менекея сын;
Он недавно здесь власть получил; новый царь,
С новым счастьем богов к нам он ныне идёт.
Но какая же мысль так волнует его,
Что совет стариков он собрать повелел,
Чрез глашатая нас пригласивши сюда.
 
 
III. Первый эпизод
Креонт, хор и потом страж
 
 
Народ! хотя из страшной бури бед
Вновь к тишине воздвигли боги город;
Но я чрез вестников лишь вас одних^[9]
Сюда собрал затем, что знал, как власть
Престола Лаева всегда вы чтили;
Потом я знал, что с той поры, как город
Эдип поднял и сам потом погиб,
Что с той поры вы преданы всегда
В заботе неизменной детям их^[10].
А как они в один и тот же день,
Удар нанёсши и приняв, погибли,
Дав смерть преступною рукой друг другу,
То я, как ближний родственник погибших,
И власть их всю и трон имею ныне.
Но трудно дух и мысль и думы мужа
Изведать прежде, чем себя окажет
В распоряженьях власти и законах.
А мне, кто, правя целым государством,
Не держится советов самых лучших,
Но свой язык из страха запирает,
Всегда, как и теперь, казался подлым.
И ничего по мне не стоит тот,
Кто друга выше ценит, чем отчизну.
А я – всевидящий то знает Зевс —
Молчать не стал бы я, погибель видя
Грядущую на граждан вместо счастья,
И никогда б врага родной земли
Себе не сделал другом: знаю я,
Что в ней спасенье наше; что тогда
Себе друзей находим верных сами,
Когда её корабль плывёт счастливо.
Я подниму таким уставом город.
Согласно с сим и ныне объявил
Я гражданам о сыновьях Эдипа:
Чтоб Этеокла в гробе скрыть, свершив,
Что подобает честным мёртвым, всё.
Во всех боях он первым был бойцом,
За город сей сражался он и пал.
Но Полиник, его по крови брат,
Беглец вернувшийся хотел огнём