Цитаты из книг автора «Саяка Мурата»

Прикрываясь своей нормальностью, очень удобно обвинять в ненормальности всех остальных.

Для меня самое страшное – думать, что слова, которые меня заставляет говорить окружающий мир, – это мои собственные слова…

Комбини – это не просто место, где люди механически покупают то, что им нужно, думаю я. Такой магазин должен доставлять удовольствие, дарить радость новых открытий… То и дело удовлетворённо кивая, продолжаю быстро перемещаться по залу.

Мне уютно от ощущения, что мир медленно умирает. Всё вокруг такое же, как и в тот день, когда я впервые сюда забрела. Кроме затянутых в костюмы клерков, изредка пробегающих мимо, никого живого здесь просто не встретишь.

Чтобы находиться в комбини постоянно, ты должен стать его работником, так? Это не сложно: надеваешь униформу и действуешь согласно инструкции. Вот и в эпоху Дзёмон всё было точно так же: хочешь остаться в деревне – нацепи шкуру нормального человека и следуй законам деревни. Тогда никто не станет держать тебя за урода и не прогонит прочь.

Странно, подумала я: до сих пор он злился на то, что весь мир предъявляет ему претензии, а теперь атакует меня упрёками, от которых сам же страдает.

Приближалось Рождество, на улицах рядами выставляли зелёные и белые ёлки. Система включала режим Большой Любви. Те, кто не испытывает любви, должен её симулировать. Что было раньше – Система или Любовь? Этого я не знала. Но постепенно уяснила, что любовь – это и есть система навыков, созданная земляноидами для разведения самих себя.

Все они верят в Фабрику. Их мозги успешно отформатированы. Они выполняют задания Фабрики, используя свои детородные органы старательно и эффективно.

То есть взрослым просто не нравится, когда дети не подчиняются их капризам? Просто цирк какой-то, подумала я. Они хотят, чтобы дети служили им секс-игрушками, но сама мысль о том, что эти игрушки могут заняться сексом без них, повергает их в дикий ступор?

В отличие от полинезийцев, у японцев были свои преимущества для того, чтобы не превращать поедание себе подобных в религиозный культ. Все-таки острова у Японии и просторней, и скученней. Однако не менее драматичный срыв всеяпонского табу случился в эпоху Токугава – когда в корне стала меняться практика захоронения покойников. А стало быть, и отношение к ним. Принято считать, что кремацию в Японии распространили буддисты примерно к XIV веку. Именно тогда в стране участились междоусобные войны, оставлявшие после себя горы трупов. Трупы гнили, и зараза расползалась по деревням и городам. И в среде буддийских бродячих священников зародилось движение «очищения огнем». Они стали собирать эти трупы в лесах и полях, да там же и сжигать. Движение это вызвало поддержку как властей, так и простого населения. Наученные горьким опытом, все понимали: если после очередного землетрясения могильники вывернет наизнанку, – новая чума накроет села и города. И эти ритуальные услуги начали все чаще доверять именно буддийским храмам, которые примерно до конца XVIII столетия продолжали хоронить умерших в земле, – но уже сожженных.