Цитаты из книги «Патина»

«Самая бессмысленная из бессмыслиц – мыслить себя творцом жизни, будучи творцом мысли».

Он не спешил. Не спешил настолько давно, что даже если куда-то опаздывал, уже не мог заставить себя поторопиться. На сигнал брелка откликнулся приткнувшийся к обочине белый внедорожник. От мысли, что придется доверить свою жизнь женщине, Роберт почувствовал в животе тянущую пустоту. Вначале он долго пристегивался, потом боролся с желанием закрыть глаза, но автомобиль уверенно спрыгнул с бордюра и тут же влился в поток себе подобных. Встречный ветер сдул с лобового стекла сухую листву, свет фонарей расчертил темноту салона яркими белыми прямоугольниками, и он немного расслабился, и даже нашел в себе силы разжать стиснутые на ручке двери пальцы.

Его болезнь называлась тектофрения: он думал, что он – дом.

Чтобы сойти с ума, – произнес он, нащупывая брюки, – достаточно выйти из дома куда-то в другие дома́, лучшие и незнакомые7.

«Слушай», – умолял он, а она: «Нет». «Только душу не трогай!» – просил он, а она: «Нет». «Я ведь знаю, ты все заберешь и сбежишь». «В темноте кто-то плачет. Я бегу, но не вижу. Я вытягиваю руки, и ноги, и шею, я зову – только эхо… Зачем же мне уши, если они обманывают меня?» – «Это я, это меня ты слышишь, и идешь на мой голос, и вытягиваешь руки, и ноги, и шею, только я уже умер, у меня лицо в вазелине, меня обмазывают гипсом, хотят узнать мою тайну. Завяжи мне глаза, чтобы найти меня после. Завяжи мне глаза, чтобы я не нашел тебя первым».

Жизнь продолжалась, пока он пил.

– В ритуальную лавку хозяйка нужна. Пойдешь? Она предстала перед ним в полосатом свитерке и вчерашних джинсах. – Пойду. Я шаурмой у метро торговала – та же ритуальная лавка, только санитарную книжку требуют…

Он мечтал сгореть и тлел, чтобы рано или поздно вспыхнуть. А она любила его всю жизнь и пережила совсем ненадолго.

Боль ломает даже сильных, а он сильным не был.

время есть время, всегда лучше иметь его в запасе, чем не имет