О том, благодаря кому и чему всё началось

Интернет в моей жизни появился поздно, примерно лет в 15. Но, когда я туда попала, то первым же делом завела себе не страницу в социальной сети, а личный блог. В основном он был наполнен моими неумелыми стихами и записями из личных дневников. Позже, лет в 18, я шутила, что внесла большой вклад в современную поэзию своим осознанием того, что мне пора перестать ей заниматься. А с прозой дела сложились чуть иначе.

Все заметки, рассказы и очерки, представленные здесь, были написаны мной в период с 2011 по 2019 год. В 2023 году я решила, что творчество всегда было важной частью моей жизни, а значит нужно, чтобы оно обрело своё место где-то ещё, помимо моего компьютера. Сейчас для меня это ценные воспоминания о самой себе, о взрослении, о становлении моих взглядов на мир.

За всё это я хочу сказать спасибо своему окружению, в первую очередь своим родителям.

Моей маме за то, что я росла творческим ребёнком с постоянным желанием рисовать, играть на музыкальных инструментах, заниматься танцами. За всю мою любовь к мифологии, кинематографу, искусству и художественной литературе.

Моему папе за мою тягу к знаниям, за любовь к науке, в частности, к математике. За попытки всегда и во всем разобраться, проанализировать. За стройную логику, критическое мышление и желание идти к поставленной цели.

Спасибо редактору этого сборника – Амалии Санамян, а также дизайнеру обложки – Алёне Лебедевой.

И, конечно, спасибо всем тем, кто был в моей жизни эти годы, чьи мысли и идеи так или иначе повлияли на то, кем я сейчас являюсь.

С любовью к каждому из вас,

Саша.

Коля

Вот вам небольшой рассказ про Колю.

Когда ему было семнадцать (к слову, почти восемнадцать), он встретил девушку Лену. От их знакомства не веяло романтикой: он не находил её пропавшего котёнка, не путал квартиры, разнося заказы, и даже не спрашивал у неё дорогу до места, в которое по нелепому совпадению они оба должны были следовать.

Всё случилось гораздо проще – их встреча произошла на курсах английского языка.

Через полторы недели, как зачастую и бывает, они уже были вместе.

«Как же неудачно мы с ней встретились», – думал Коля в свои девятнадцать. «Хорошо, если б мы познакомились года через два, а лучше три».

И ведь действительно неудачно. Студенческая жизнь была в самом разгаре: вечера в баре с сокурсниками, приглашения на отдых с компанией, ночёвки в квартирах друзей и другое веселье, которое так привлекательно молодости.

Нет, не то, чтобы он пропускал все эти увлекательные события. На них он ходил, конечно же. Но чувствовал себя неуютно.

– Передай ещё пива, – как-то раз попросил он Диму.

– А Ленка-то домой пустит пьяного? – друг ухмыльнулся.

– Лена – это твоя девушка? – спросила Марина. Огонёк в её глазах погас.

– Да, – ответил Коля. Он этого никогда не скрывал. Вот только что-то дёргалось каждый раз внутри, при упоминании её имени.

«Никакого покоя с ней», – думал он.

Но на самом деле покоя не давали ему воспитание и совесть. Только об этом он не догадывался. Он винил во всём Лену и эти отношения, которые были препятствием к его вольной жизни. Конечно, винил не слишком сильно, потому что девушку свою он любил всё-таки. Но любил не такой любовью, как любят искушённые лица дорогое сухое вино, или как киноманы любят старые фильмы. Он любил её иначе.

Любовь к ней была подобна любви к субботнему отдыху после тяжёлой рабочей недели. Она была сравнима с любовью к летним денькам, которые не были холодными и не обжигали знойными солнечными лучами. Она была так похожа на любовь ко сну на мягких матрасах в широкой кровати с раскрытой настежь форточкой. Такой вот трепетной повседневной любовью он её любил.

Почти в двадцать лет Коля вышел на работу, где познакомился с Людой. Но все коллеги звали её Милой. И ведь она правда была милой: хрупкая девушка, с тонкими ножками, в офисном, но очаровательном платье, частично распущенными волосами и яркими серыми глазами без примеси голубого.

– По кофейку? – говорила она каждый день ровно в двенадцать, потягиваясь на своём рабочем месте. – Ну, вставай же, пойдём! Перетрудишься.

И Коля повиновался.

Изредка, когда дел было много, она приносила ему кофе на рабочее место, часто сочувствовала ему из-за большой нагрузки по учёбе, слушала его и громко смеялась.

И как-то в один из таких обычных дней Коля понял, что уже не любит Лену. Работа больше не требовала столь длительного отдыха, лета захотелось жаркого, а форточку на ночь закрыть, чтобы комары не кусали.

И не сказать, что он сильно влюбился. Разве что совсем немного, как влюбляются в новый парфюм известной марки, в венские вафли на завтрак, устав есть сэндвичи, или в новый альбом популярной группы.

В итоге, потянув неделю-другую, Коля всё же решил сойтись с Милой. Они провели вполне себе счастливый месяц вместе, после чего расстались.

Ещё через месяц он уволился и активно начал вести студенческую жизнь. Ни Лены, ни Милы уже рядом не было, но покоя от этого не прибавилось.

Пиво лилось рекой, женского внимания теперь было хоть отбавляй, музыка звенела в ушах. Но что-то было не так. Что-то всё это время будто коробило его изнутри.

«Зря, может быть, я ушёл от Лены», – подумал он однажды.

Изредка он грустил, наталкиваясь на вещи, хранящие общие воспоминания. Но грустил как-то тускло, не зная, что с этой грустью делать. Не зная о том, ждёт ли его ещё Лена или никогда не ждала. Думает о нём или уже забыла.

Через пару месяцев он встретил Вику. Через полгода женился на ней. Она была не хуже и не лучше Лены. Она была другой. Но любил ли он её? Трудно сказать.

Сатурн

I.

– Алло, Дим! Как хорошо, что ты позвонил, – я, запыхавшись, вбежала в лифт. – Я нашла девушку у реки. У неё все волосы в крови!

– Что? Что случилось? Зачем ты ходила к реке?

– Господи, да какая разница? Птиц я ходила кормить, прогуляться. Это неважно! – руки у меня судорожно тряслись, голова раскалывалась, а сознание было спутанным. – Я вызвала ей скорую и полицию. Она была живая. Врачи так сказали.

– Какая скорая? Тебя плохо слышно.

– Я в лифте. Возвращайся скорей, мне очень страшно!

– Алло? – в телефонной трубке послышались помехи. – Алло?

Лифт остановился, и двери его открылись. Я сделала несколько шагов, которые давались мне с трудом. В ногах чувствовалась вибрация, как будто бы они онемели.

Зайдя в квартиру и закрыв за собой дверь, я почувствовала себя в безопасности. Шок начал постепенно проходить, а на глазах появились слёзы. Мне показалось, что в доме темно и душно, и я прошла на кухню, чтобы выпить стакан воды.

Как только я ступила на её порог, сердце вновь сжалось от страха. На столе лежала сковородка, а на ней были струйки крови. Тошнота подступила к горлу.

– Всё нормально, – сказала я вслух, стараясь дышать как можно спокойней. – Ты собиралась жарить стейк. Не удивительно, что на сковородке кровь.

Тут в дверь раздался звонок, который прервал мою цепочку мыслей.

– Кто там? – спросила я, заглянув в глазок.

– Это полиция. Нам нужно с Вами поговорить.

Я открыла дверь.

– Да, здравствуйте ещё раз, проходите в комнату.

Двое мужчин в форме прошли внутрь, не разуваясь и внимательно смотря по сторонам.

– Смерть Марата! – сказал один из них. – Очень интересно.

– Что, простите? – я замерла.

– Картина у Вас на мольберте Жака Луи Давида, – мужчина кивнул головой в сторону холста.

– Не обращайте внимания, Анастасия, – засмеялся второй. – Андрей Юрьевич у нас ценитель искусства. Поэтому и решил пойти работать в полицию. Где мы могли бы сесть?

– Садитесь на диван.

Я придвинула поближе к мужчинам журнальный столик и сама села на стул.

– Откуда такое творение?

– Я учусь на художественном. Это одно из заданий.

– Нарисовать «Смерть Марата»?

– Суть задания в том, чтобы рисунок соответствовал какому-то из пяти последних пройденных нами стилей. Мне близок неоклассицизм. Я решила выбрать именно эту картину.

– Я думал, что Вы создаёте собственные произведения, а не перерисовываете уже существующие.

– Простите, а это важно? – этот диалог начинал меня напрягать.

– Как знать, – ответил Андрей Юрьевич. – Всем известно, какими стопами могут пойти художники, которые не смогли реализоваться в творческой деятельности, – он ухмыльнулся. – А Вы, я смотрю, хорошо перерисовываете, а вот личных работ не наблюдаю.

– На что Вы намекаете?

– Ни на что. Я, как ценитель искусства, просто с Вами беседую. Скажите, а почему Вы выбрали именно эту картину?

– Мне интересны события Великой Французской революции. В частности, сам Марат, его место в истории.

– Как интересно, Алексей, не находишь? – он повернулся к своему коллеге. – Нарисовать картину с убийством того, кто в некотором роде симпатизирует.

– Женщины – загадочные создания!

Мужчины засмеялись. Мои ноги от этого пробрала небольшая дрожь.

– В моих словах не было ничего о симпатии, – я попыталась оправдаться. – Тот факт, что он важная историческая личность, неоспорим. Только и всего.

Я чувствовала себя очень уязвимой под их давлением, хотя никаких обвинений мне не предъявлялось, и между нами действительно велась обычная беседа. Но ощущение того, что меня понимают неправильно или вовсе не понимают, не покидало.

– Не нервничайте так, Анастасия, ну что Вы? Работа у нас такая. Мы настроены весьма благожелательно, – Алексей вытащил на стол диктофон и протокол, который начал медленно заполнять. – Приготовьте Ваш паспорт.

Я направилась к сумке, в которой он находился. Даже спиной я чувствовала этот пронзительный взгляд Андрея Юрьевича, который, как мне казалось, смотрел на меня с хищностью коршуна. Телефон завибрировал у меня в кармане.

– Вот, возьмите, – я протянула документ полицейскому. – Разрешите я отвечу на сообщения моего молодого человека. Он волнуется, наш с ним разговор прервался.

– Да, пожалуйста, у Вас есть пара минут.

После этого некоторое время я отвечала на формальные вопросы о своей биографии и уже немного расслабилась.

– Давайте теперь к деталям, – сказал Алексей. – Что Вы делали у реки вблизи тех кустов, где была найдена девушка?

– Я пошла кормить уток, после чего случайно заметила тело девушки. Кровь на волосах бросилась мне в глаза, и я тут же позвонила в скорую, потом Вам.

– Девушка была Вам знакома?

– Нет.

– Вы уверены?

– Я не видела, как она выглядит. Она лежала лицом вниз. Но я не могла встретить кого-то знакомого в своем районе. Мы тут снимаем квартиру с молодым человеком.

– А где он сейчас?

– В Новосибирске, завтра утром у него защита магистерской диссертации.

– Хорошо, – Алексей сделал пометку у себя на листке. – Что Вы знаете о случившемся происшествии?

– Ничего, я же сказала. Я кормила уток и случайно заметила девушку.

– Вы были одна? Никаких прохожих рядом?

– Нет, никого.

– И часто Вы ходите на пруд кормить уток? – Андрея Юрьевича мои ответы явно не устраивали. Он нахмурил брови и недовольно поджал губы.

– Нет. Это было первый раз. Там же безлюдное место, я решила пройтись. У меня дома лежали зерновые хлопья, которые я захотела скормить птицам. Это был повод прогуляться, потому что мне стало скучно сидеть дома.

– Вас привлекают безлюдные места?

– Почему обязательно они должны меня привлекать или не привлекать? – я вновь почувствовала давление на себя. – Вы задаете странные вопросы. Если бы в ту минуту на улице был дождь, то Вы спросили бы: «нравится ли мне гулять под дождем?». Моя основная цель была – прогулка. И так получилось, что я оказалась именно в том месте.

– Значит, случайное стечение обстоятельств, – мужчина покивал головой. – Не помню, чтобы кто-то из моих знакомых выходил на улицу в дождь с целью прогуляться. Так что с безлюдными местами?

Я отвела взгляд в сторону и нервно начала потирать кольцо на своём пальце. Создавалось впечатление, что каждое незначительное слово в моей речи раздувалось до невероятных размеров.

– Скажем так, – я начала перебирать подходящие формулировки в голове. – Я не люблю толпы людей.

– Интересно. Обычно именно в толпе людей девушки чувствуют себя в безопасности.

– Я не отличаюсь тревожностью. Особенно в светлое время суток.

– Значит, Анастасия, Вы у нас девушка бесстрашная. И ничто не может Вас напугать.

Я промолчала. Каждое лишнее слово порождало за собой десятки вопросов, смысла которых я не понимала. Тем временем полицейский продолжил.

– Вы видели что-нибудь подозрительное?

– Нет.

– Может прохожих в капюшоне? Или кого-то убегающего?

– Нет.

– Забытые вещи?

– Нет, не видела.

Мужчины обменялись взглядами, как бы задумавшись, что спросить у меня ещё, чтобы получить хоть какую-то информацию.

– Скажите, Анастасия, – сказал Андрей Юрьевич, – как Вы думаете, что там произошло? Вы же подходили к телу девушки, могли заметить хоть что-то. К примеру, чем её ударили? Может быть, что-то лежало поблизости?

– Я не знаю. Может её ударили камнем по голове.

– Нет, это был не камень, – полицейский заглянул в свои бумаги. – Камень острый. А орудие преступления таковым не было. Из тех данных, которые у нас сейчас имеются, говоря простым языком, удар был своего рода глухим. Чем-то тяжелым и плоским. Может быть доской или каким-то бытовым предметом, который не имеет углов. А кровь уже появилась позже, после падения на камни, тут Вы правы.

Ком встал у меня в горле. Я тут же вспомнила свою сковородку, по которой стекали струйки крови. Она по-прежнему лежала немытой на моей кухне. Плоский бытовой предмет.

Я попыталась отогнать эти мысли и успокоить себя тем, что до сих пор нахожусь под сильным впечатлением от случившегося. К тому же едва уловимое давление со стороны полицейских давало свои плоды. Во мне стало просыпаться странное чувство вины, а от страха начали потеть руки.

– Я не эксперт, – мой голос слегка дрожал. – Не могу ничего сказать.

– Вы покраснели.

– Потому что я снова подумала о той девушке! – мой голос прозвучал слишком громко. – Если для вас это обычное зрелище, то я такое встречаю впервые в жизни.

– Хорошо-хорошо, успокойтесь. Выпейте воды.

– Да, разрешите я схожу за водой. Может вам тоже принести?

– Нет, спасибо.

Я встала и быстрым шагом направилась на кухню. Сковородка всё ещё стояла нетронутой. Кровь на ней была подсушена. Я быстрым движением опустила её под воду, после чего умылась сама. Постояв над раковиной какое-то время и успокоившись, я вновь вернулась в комнату.

Андрей Юрьевич стоял у окна и внимательно разглядывал мой шкаф с украшениями.

– Какие у Вас красивые часы. Можно взглянуть?

– Возьмите, – ответила я равнодушным тоном.

Он достал из своей сумки перчатки, которые аккуратно надел на руки, и бережно взял часы за ремешок.

– Raymond Wail. Хм, долго же Вы на них копили. Вы же студентка?

– Это подарок родителей.

– Щедрые родители, – он слегка покрутил часы у себя в руке. – Кстати, Анастасия, у нас для Вас хорошие новости. Девушка, которую Вы видели в парке, очнулась. Вы очень вовремя её заметили. Прямо-таки спасли ей жизнь.

От этих слов мне стало легче. Как будто этот мучительный разговор не был напрасным.

– Алексей, зачитай нам небольшой фрагмент её показаний.

– Вы уже успели с ней поговорить? – я удивлённо вскинула брови.

– Конечно, уже более пяти часов прошло с момента происшествия.

Посмотрев на стену, я заметила, что на часах было восемь вечера. Видимо, из-за стресса я совсем потеряла счёт времени.

Алексей начал пролистывать стопку лежащих рядом с ним бумаг.

– Так-так. А, вот, вижу. «Пропали часы марки Raymond Wail, золотые с коричневым ремешком. На корпусе шесть небольших бриллиантов, на панели три циферблата. Идут вперёд на пять минут…».

– А сколько сейчас времени?

– Восемь часов семь минут, – ответил Алексей, взглянув на экран своего телефона.

– Анастасия, а почему Ваши часы показывают восемь часов двенадцать минут?

– Это невозможно… – ответила я.

Я почувствовала, как кровь прилила к лицу, а в лёгких будто бы перестало хватать воздуха.

– Как же невозможно? Вот, посмотрите сами, – мужчина протянул мне мои часы.

– Я хочу взглянуть на её показания.

– Пожалуйста, – полицейский развернул в мою сторону документ.