Цитаты из книги «Две недели на соблазнение»

«Нет, у меня есть гордость, – тут же сказала она себе. – И единственный способ пережить все это – не уронить свое достоинство».

Джорджиана сделала большие глаза.

и она с усмешкой спросила: – Вы имеете в виду, что я не должна называть его по имени? – Вот именно. – Но вы не придерживались таких правил, когда мы только познакомились… Саймон. – Она произнесла его имя шепотом. Он судорожно сглотнул и проворчал: – А следовало бы… – Но вы хотели, чтобы я считала вас тем, кем вы не являетесь. – Полагаю, мы оба виновны в том, что скрывали тогда свое истинное лицо. Ее охватила печаль пополам с гневом. – Я не скрывала. – Разве? Тогда почему же я поверил, что вы… «Ровня». Он этого слова не произнес, но она все равно его услышала. – Тогда, похоже, вы считали меня достойной вас. – Она вскинула подбородок, и губы ее оказались в каком-то дюйме от его губ. Желание исходило от него волнами. Может, он и сопротивлялся своему желанию, но ничего не мог с ним поделать – она его чувствовала. Тут он наклонился к ней, и Джулиана затаила дыхание, ожидая прикосновения этих губ, желая почувствовать их с отчаянием, в котором ни за что не призналась бы. Казалось, весь мир померк, отступил, исчез, так что не осталось ничего, кроме этого мига

наслаждаться. Просто удивительно, что он опустился до такого вульгарного времяпрепровождения, как танец. Они уже находились в нескольких шагах от Джулианы, когда Лейтон встретился с ней взглядом. Это длилось секунду-другую, но все же Джулиана, заглянув в его медово-карие глаза, вдруг почувствовала, как сердце подпрыгнуло у нее в груди. К этому ощущению ей бы уже следовало привыкнуть, но оно не переставало удивлять ее. Ведь она всегда надеялась, что ее чувства к нему мимолетны, что когда-нибудь эти краткие мгновения прошлого станут именно прошлым, ничем иным. Тихонько вздохнув, Джулиана отвернулась от танцующих и решительно направилась к широким стеклянным дверям и темноте ночи. Без колебаний она вышла на каменный балкон, хотя и понимала, что этого делать не следовало. Она знала: брат и весь остальной Лондон осудят ее за этот поступок, потому что балконы в их

– Может, кто-то был с тобой груб?

– Sciocchezze! – Глаза ее заблестели от гневных слез, когда она назвала его слова «чушью» и отвернулась от него. С минуту помолчав, тихо сказала: – Я плоть от плоти ее. Она то, чем я стану, разве не так бывает? Эти ее слова страшно его разозлили. «Как она могла сказать такое?» – подумал герцог, потянувшись к девушке. Повернув ее к себе, он заглянул ей в глаза.

Граф сделал вид, что раздумывает над ее вопросом. Потом сказал: