Глава 1. Зал ожидания

В зал ожидания вошёл мужчина. Его вид напоминал человека, который не успел на последний поезд в слишком важный момент своей жизни. Серый костюм, некогда безукоризненно выглаженный, теперь был безнадёжно измят. Воротничок рубашки потерял былую свежесть, а галстук свисал из кармана пиджака, словно сдавшийся узник. Двухдневная щетина дополняла образ усталого путника, а глаза – чуть расширенные и полные недоумения – безуспешно искали опору в этой странной реальности.

Зал, куда он попал, больше всего напоминал вокзал забытого всеми города. Высокие потолки с облупившейся штукатуркой, тусклый свет люстр, свисающих с длинных цепей, и деревянные скамьи, покрытые вмятинами и царапинами, выдавали место, которое давно утратило свой блеск. Стены украшали потрескавшиеся таблички с непонятными символами. В воздухе витал слабый запах пыли и старой бумаги.

Мужчина остановился в дверях, словно ожидая, что кто-нибудь встретит его или объяснит, куда идти. Но ничего такого не произошло. Люди сидели, кто на скамейках, кто на полу, погружённые в собственные мысли или дела. В их глазах читалась привычка к ожиданию, перешедшая в безразличие.

Он сделал несколько шагов вперёд, разглядывая тех, кто был в помещении. Рядом с колонной два мужчины среднего возраста вяло спорили, перебивая друг друга. В другой стороне помещения женщина в строгом костюме что-то усердно писала на бумаге, время от времени вздыхая и теребя уголок бланка. Один из мужчин, державший в руках огромную газету с гигантскими буквами, выглядел так, словно знал ответы на все вопросы, но не собирался ими делиться.

– Простите… – нерешительно начал новоприбывший, обращаясь в пустоту. Ему никто не ответил.

Он решил занять место рядом с колонной. Протискиваясь через ряды, он постоянно цеплялся за сидящих своим старым кейсом, то и дело бормоча извинения.

– Извините… Простите… Виноват… – говорил он едва слышно, будто стыдясь своих слов.

Но никто даже головы не поднял. Этот равнодушный зал словно намеренно игнорировал нового гостя.

Наконец он добрался до свободного места. С громким вздохом мужчина опустился на скамью, машинально погладил колено, будто утомлённый долгой дорогой, и огляделся. Рядом с ним оказался мужчина с газетой. Он выглядел так, будто его извлекли из прошлого века: строгий костюм в мелкую клетку, пиджак на две пуговицы, очки в толстой оправе, слегка облупившиеся на носу.

– Что пишут? – робко спросил герой, решив завязать разговор.

Мужчина медленно опустил газету и взглянул на него поверх очков, будто изучая редкий экспонат в музее.

– Всё как всегда, – ответил он, пожав плечами. Голос был глухим, словно исходил не из горла, а из глубин какого-то древнего механизма.

– Простите, я не понимаю… Где я? – продолжил новенький, надеясь получить хоть какую-то информацию.

Собеседник снова пожал плечами, закрыл газету и произнёс с тяжёлым вздохом:

– Мы там, где должны быть.

– Мне кажется, что я тут по ошибке, – отчаянно попытался возразить мужчина.

– Это вам так кажется, – небрежно бросил газетный философ и вновь углубился в чтение.

Мужчина не оставил попыток понять происходящее и стал изучать окружающих. Его внимание привлекли двое спорящих у колонны. Один был лысым, с аккуратной бородкой, другой – нервным, с резкими движениями и слегка оттопыренными ушами.

– Я тебе говорю, это был он! – настаивал лысый, указывая в сторону на нечто невидимое.

– Ты ему веришь? И я нет, – отвечал второй, махая рукой.

Мужчина почувствовал, как его собственное недоумение усиливается. Этот зал, наполненный странными людьми, абсурдными спорами и отсутствием ответов, начинал напоминать ему дурной сон. Только теперь уже знал наверняка: это не сон. Он сидел, изо всех сил пытаясь понять, что происходит. Зал, словно живое существо, мерно шумел: кто-то перелистывал страницы, кто-то шептался, а кто-то кашлял, как старый двигатель, отчаянно пытающийся завестись. Звук скрипа ручки по бумаге, доносящийся от строгой женщины в углу, вызывал у него странное чувство тревоги.

Он повернулся, привлечённый её бесконечным писательским процессом. Женщина была среднего возраста, в строгом сером костюме, который сидел на ней так безукоризненно, что казался частью её существа. Волосы собраны в пучок, очки с цепочкой на носу. На столе лежала гора документов, и она, не поднимая глаз, писала, писала, писала.

– Эм… Простите? – нерешительно обратился он к ней.

Она мгновенно подняла взгляд. В глазах сверкнула такая смесь усталости и раздражения, что он почувствовал себя первоклассником, пытающимся отвлечь учителя от заполнения классного журнала.

– Что? – резко спросила она, не убирая ручку от бумаги.

– Простите, вы не могли бы сказать… где я?

Она склонила голову набок, будто изучала подопытного кролика.

– В зале ожидания, разумеется. – Её тон был одновременно очевидным и насмешливым.

– Но… ожидания чего?

Женщина тяжело вздохнула, отложила ручку и с таким видом поправила очки, будто он задал самый глупый вопрос в мире.

– У каждого своё ожидание. Вы же заполнили форму?

– Какую форму?

Она кивнула на груду бумаг перед собой.

– Форму 14-Б. Без неё вы здесь – никто.

– Но мне никто не говорил про форму… – растерянно пробормотал он.

– А здесь никому ничего и не говорят. Это ваш первый урок.

Он почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– А как мне её заполнить?

Женщина многозначительно улыбнулась.

– Возьмите бланк у инспектора. Но помните: их очередь двигается ещё медленнее, чем наша жизнь.

– Где инспектор?

Она кивнула в сторону противоположного конца зала. Мужчина проследил за её взглядом и увидел крошечный стол, окружённый толпой недовольных людей. У стола сидел человек в тёмной форме и тщательно, почти с любовью, изучал каждый лист бумаги.

– Это займёт недели, – заметила женщина, возвращаясь к своему занятию.

Он посмотрел на неё с отчаянием.

– А вы давно здесь?

Она не поднимала головы.

– Достаточно, чтобы понять: здесь нельзя торопиться. Всё равно придётся ждать.

Мужчина почувствовал себя словно попавшим в какую-то игру, правила которой ему никто не объяснил. Глубоко вдохнул и решил пойти к инспектору. Пробираясь через толпу, обратил внимание на мужчин, всё ещё споривших у колонны.

– Я тебе говорю, это бессмысленно! – громко заявлял лысый.

– А я тебе говорю, это закон, – парировал его собеседник.

Он поймал себя на мысли, что этот спор прекрасно описывает всё происходящее вокруг. В его голове уже начинали выстраиваться фразы, которые не имели никакого смысла.

"Заполнить форму 14-Б…" – эхом звучало в сознании.

Дойдя до инспектора, он понял, что очередь движется с такой скоростью, что даже черепахи могли бы обзавидоваться. За столом инспектор с поразительным вниманием изучал очередную бумагу, время от времени наклоняясь к стоящему перед ним человеку и задавая вопросы. Он понял, что это будет долгий день. Или неделя. Или вечность.

Очередь к инспектору тянулась, как вязкая карамель. Каждый человек, подходивший к столу, превращался в центр внимания зала, словно там решались вопросы государственной важности. Мужчина терпеливо стоял, сначала наблюдая, а потом осознавая, что время здесь тянется по своим собственным, неспешным законам.

Сам инспектор выглядел как карикатурное воплощение бюрократии: худощавый мужчина с вытянутым лицом, уложенными гелем волосами и усиками, которые он время от времени подёргивал, будто играя на невидимой скрипке. Его костюм казался одновременно строгим и мешковатым, а глаза блестели от предвкушения каждого нового дела.

"Следующий!" – голос инспектора прозвучал так резко, что мужчина вздрогнул.

Перед ним стояла пожилая женщина в бесформенной шляпе. Она подала инспектору внушительную стопку документов.

– Вы забыли приложение 23-Г, – сухо произнёс инспектор, едва взглянув на бумаги.

– Как это? – возмутилась женщина. – Я всё принесла!

Инспектор поднял указательный палец, тонкий и длинный как макаронина.

– Вы забыли копию из приложения 23-Г, заверенную у старшего архивариуса.

Женщина сжала кулаки, её лицо побагровело от смеси негодования и возмущения.

– Но… я уже была у архивариуса трижды!

– Тогда придётся сходить в четвёртый, – безразлично отозвался инспектор и, не дожидаясь дальнейших возражений, окликнул: "Следующий!"

Мужчина почувствовал, как его охватывает паника. Он отошёл в сторону, чтобы осмыслить происходящее. Все вокруг выглядели так, словно уже давно смирились с этим абсурдом. Его внимание привлёк мужчина с газетой, который, как ни странно, тоже оказался в очереди.

– Это всегда так? – спросил он, подойдя ближе.

– Всегда, – коротко ответил газетный философ, не отрываясь от своей газеты.

– И никто не пытается что-то изменить?

Тот посмотрел на него, слегка улыбнулся, будто слышал этот вопрос уже тысячу раз.

– Вы ещё новичок. Это пройдёт.

Герой почувствовал, как в нём закипает раздражение.

– Что это вообще за место? Почему здесь так всё… странно?

– Зал ожидания, – ответил мужчина, как будто этим всё объяснялось.

Мужчина почувствовал, что задавать вопросы бесполезно. Он вернулся к очереди, пытаясь отвлечься от растущего ощущения безысходности. Наконец наступил его черёд.

– Имя? – спросил инспектор, не поднимая глаз.

– Э-э… Иванов. Андрей Иванов.

Инспектор наконец посмотрел на него, и в его взгляде читалось явное недоверие.

– Просто "Иванов"? Вы уверены?

– Ну, да… – неуверенно ответил Андрей.

Инспектор покачал головой и записал что-то в блокнот.

– Цель визита?

– Простите, но… я умер.

– Это очевидно, – буркнул инспектор. – Я спрашиваю: зачем вы здесь?

– Я… – Андрей замялся. – Я не знаю.

– Ещё один без цели, – ворчливо пробормотал инспектор и потянулся за формуляром.

Достал из ящика бланк, напечатанный на бумаге такого ужасного оттенка серого, что на него было больно смотреть.

– Заполните форму 14-Б, – сказал он, протягивая бумагу.

– Но я…

– Следующий! – громко произнёс инспектор, не слушая его возражений.

Иванов Андрей взял бланк, отошёл к ближайшей скамейке и посмотрел на него. Это был настоящий лабиринт из пунктов, сносов, полей для заполнения и микроскопического текста, который невозможно было прочитать без лупы.

– Что за… – начал он, но его перебил шепот.

– Тише, не спрашивайте, – сказала женщина, сидящая неподалёку.

Она выглядела так, будто провела в этом зале годы.

– Если начнёте думать о правилах, вас засосёт.

Андрей молча кивнул, пытаясь не поддаваться нарастающему раздражению. Вздохнул. Нашёл уголок и начал заполнять форму, чувствуя, как время вокруг будто остановилось. Скамья была жёсткой и он сидел, ссутулившись над формой 14-Б. Казалось, она специально была составлена так, чтобы обескуражить любого, кто за неё возьмётся. Прямоугольники для ответов были крошечными, вопросы сформулированы так заковыристо, что даже философы, пожалуй, отказались бы их интерпретировать.

«Укажите текущее состояние бытия в контексте ваших ожиданий. Используйте не более трёх слов.»Он уткнулся в первый пункт:

– Это что вообще значит? – пробормотал он себе под нос.

– Не застревайте на первом вопросе, – посоветовала женщина с бесконечным заявлением, не поднимая глаз от своей бумаги.

– Простите, а как вы ответили? – осмелился спросить Андрей.

Она сдвинула очки и посмотрела на него поверх стекол с выражением вселенской усталости.

– «Абсолютное недоумение». Подходит к любому случаю.

Андрей ухмыльнулся и записал те же слова, мысленно поблагодарив её.

Затем его внимание привлекла группа спорщиков у колонны. Лысый и его собеседник продолжали горячо дискутировать, жестикулируя и привлекая к себе взгляды всех, кто пытался заполнить формы.

– Я тебе говорю, это всё иллюзия! – громко заявил лысый.

– А я тебе говорю, это протокол! Без него ты вообще никто здесь! – парировал второй, сдвигая очки на нос.

– Протокол?! Скажи это тем, кто уже лет сто ждёт своей очереди!

Лысый размахивал руками, а его собеседник отмахивался, как от назойливой мухи. Этот словесный дуэт напоминал вечную драму, которую никто не мог закончить. Андрей, сам не замечая, как, уставился на них, забыв про свою форму.

– Интересно, как долго они здесь? – спросил он женщину с заявлением.