Пролог.

Семья – это самые близкие, родные люди, которых мы очень любим, которые дарят нам тепло и помогают в сложных ситуациях. Это родной дом, тёплый, уютный и безопасный. Семья – это маленький мир, в котором всё понятное, привычное и дорогое. Это основа нашего общества. Настоящая семья – это больше, чем просто быть родственниками. Это особое отношение друг к другу, любовь, взаимоуважение, помощь и понимание. Это когда каждый человек уникален и незаменим, как и то, что он несёт в себе.

До поры до времени так было и у меня…

Я родилась в обычной семье, была единственным ребёнком, поэтому родители буквально пылинки с меня сдували.

Моя мама относилась к разряду опытных домохозяек, а папа – обычный рабочий на стройке. В свободное время он посещал различные шабашки в надежде заработать лишнюю копеечку, так как тех денег, что платили на его основной работе нам не хватало. Нет, мы не бедствовали, но бывали времена, когда ужин и завтрак уходили на второй план из-за нехватки продуктов. Со временем я свыклась и начала есть в разы меньше, что, как ни крути, но повлияло на вес и общее здоровье.

Я часто вспоминала наши вечерние посиделки за большим столом. Несмотря на всю усталость, отец всегда находил силы улыбаться и всячески развлекать нас увлекательными историями по типу той, когда его коллега выровнял пол, залил цементом, но из-за собственной глупости остался на воображаемом «островке».

Нередко мужчина приходил домой выбеленный с ног до головы. Смоляные волосы, тёмные ресницы и брови покрывались белым веществом, отчего папа походил на живого снеговика. Его глаза отчётливо выделялись на светлом «полотне». Такие яркие, глубокие радужки цвета неизведанного моря. Мы все являемся носителями этого оттенка, поскольку он доминирует как у матери, так и у отца. Следовательно, я тоже могу похвастаться редкими красками на своём лице.

Мой отец был высокорослым брюнетом, имеющим бледную кожу, острые очертания лица, умеренные губы и, конечно же, глаза цвета океана. Если на вид мужчина выглядел довольно грозно, то на деле он представал перед всеми самым бурным весельчаком, озорником, юмористом и просто душой компании, а для меня – добрым, милым и заботливым папой.

Я души в нём не чаяла…

Мама готовила вкусного цыплёнка, который был для меня своеобразным деликатесом и являлся одним из наилучших блюд. Женщина имела поразительные способности к готовке. Всё, что творила мама своими руками буквально таяло во рту! Всё, помимо моей головы. Оу, эта женщина была творческой личностью и горела безумными идеями, которые воплощала в жизнь, вплетая в длинные косы искусственные цветы, пышные банты и яркие ленты.

В отличие от папы, мама не могла похвастаться высоким ростом, как у фотомодели. Женщина едва до ста пятидесяти пяти дотягивала, но эта миниатюрность придавала паре излишнего шарма. На фоне друг друга мать с отцом отлично гармонировали и дополняли друг друга. Мама – жгучая миниатюрная брюнетка, достаточно худенькая и стройная, и папа – здоровый бугай, что походит на самого устрашающего амбала.

Несмотря на разные габариты, она не боялась отвесить мужу смачный подзатыльник за идиотскую шутку или поступок. Была убеждена в том, что эта процедура мгновенно подействует. Именно такой была моя мама: грозная, смелая и стойкая.

Она была удивительной женщиной…

Я чувствовала себя самой счастливой на земле. Казалось, ничто неспособно нарушить наше семейное спокойствие, но это было ошибочное суждение.

Тем вечером мы, как обычно, ждали возвращение главы семейства. Папа задерживался, аргументируя это тем, что его нагрузили дополнительной работой, и он прибудет порядком позже обычного.

Мама замечала, что последнее время он словно сам не свой, но старалась всячески не показывать беспокойство в моём присутствии. Несмотря на юный возраст, я всё прекрасно понимала, но банально не решалась высказывать какие-либо претензии, так как знала, что мужчине приходится несладко.

Начальник – зверь. В этом я убедилась, подслушав их телефонный разговор прошлым вечером. Противный голос из трубки злобно рычал, осыпая папу несусветными словами, о существовании которых я даже не знала! Нахальный, дерзкий и бесцеремонный. Дикий диктатор и просто слишком самоуверенный в себе и своих силах человек. Он сразу мне не понравился.

Время шло, секунды сменялись минутами, а минуты – часами, но папы всё не было. Мама заметно напряглась, когда неподалёку от нашего домика остановилась пара, состоящая из тёмных машин. Я была маленькая, поэтому не почувствовала какой-либо угрозы.

Почуяв неладное, женщина отправила меня наверх, а сама осталась на кухне в ожидании «чего-то». В доме горел свет, поэтому нетрудно было догадаться, что хозяева однозначно у себя. Я сидела в комнате, тщательно закрашивая белое пространство раскраски. Мне нравилось это долгое и кропотливое занятие. Оно развивало не только выносливость, но и внимательность, своеобразную аккуратность.

Когда этажом ниже раздался оглушительный грохот, я подпрыгнула на месте. В груди что-то ёкнуло, отчего я на цыпочках вышла из своей комнаты, скрываясь за ближайшей стеной. Из «тайника» открывался прекрасный вид на всю гостиную, а вот непрошеным гостям, что находились по ту сторону баррикад, было совершенно не видно моего укрытия. На руку играл полумрак, который царил на верхнем этаже нашего жилища.

По недолгому разговору стало ясно, что неизвестные настроены решительно. Они говорили о каких-то долгах и о том, что время вышло и пора платить по счетам. Я хлопала ресницами, не понимая, о каких долгах идёт речь.

На вопрос, есть ли в доме кто-то ещё, мама ответила стойкое «нет».

Я удивилась. Она соврала! Впервые в жизни!

Доски подо мной предательски заскрипели, в следствие чего амбалы, что внаглую ворвались к нам домой, устремили взгляды в мою сторону. Я замерла, не в силах сдвинуться с места. Один из них глядел мне прямо в глаза…

Его радужки имели глубокий серый оттенок и отдавали видимой холодностью. Никогда не встречала столь пронзительных серых глаз. Они оказались первыми. Такие хмурые, словно тучи в сумрачный день, как морозные капли во время сильной грозы. Левый мог с уверенностью похвастаться едва заметным желтоватым пятнышком. Но кровь холодела в жилах далеко не от жёлтого цвета, а от глубокого шрама под тёмной тонкой бровью, что тянулся прямиком к редким ресницам. Он отпечатался в моей памяти чёрной чернильной кляксой, незабываемым мрачным поглощающим пятном.

Не выдержав, мама выхватила из ближайшего ящика огромный кухонный нож и крикнула одно-единственное: «Беги». Женщина бросилась на одного из налётчиков в надежде задержать его и дать мне время уйти.

Я не стала бежать. Стояла на месте как вкопанная, наблюдая за ужасающей картиной: здоровяк умело скрутил хрупкую женщину и, видимо, делал это не впервые – грубо, без особых церемоний. Он выкрутил сустав женщины, отчего та громко вскрикнула, ощущая жгучую, подступающую боль. Чувствовала её физический дискомфорт и психологический ужас, но ноги словно приросли к стареньким доскам, и я не могла сдвинуться даже на сантиметр.

Невзирая на все факты поражения, мама не прекращала бороться и противостоять. Невзирая на неравные силы, колотила его, слепо веря, что здоровяк ощутит на себе всю её силу, мощь и ярость, а я стояла и боялась сделать очередной вздох, боялась пошевелить хотя бы мизинцем. Словно надеялась, что если перестану шевелиться, то налётчики магическим образом утратят возможность видеть потенциальную жертву.

Мама боролась, а я смотрела и не моргала.

Мама кричала не своим голосом, а я смотрела, ощущая болезненные импульсы в груди.

Мама не сдавалась, а я с ужасом восхищалась её рвению и выдержке.

Не прошло и минуты, как женщина замертво упала на пол, захлёбываясь в собственной крови. Она хлыстала в самые отдалённые уголки комнаты, окрашивая их в яркие багровые оттенки, оставляя запах тягучего метала, привкус мерзостной солоноватой терпкости в воздухе, который ещё долгое время будет напоминать о случившемся.

В момент когда женщина обмякла и приложилась головой об окровавленный пол, я поняла, что она мертва.

Мамы больше нет. Её душа в скором времени покинет тело, а огромное доброе сердце не пропустит очередной удар.

Моё остановилось. Остановилось в унисон с её.

****

Меня нашли спустя три дня. Соседка Хлоя решила заскочить в гости, но увидев весь тот ужас, что царил в нашем доме сразу же вызвала полицию. Офицер Дейкер обнаружил меня в кладовой. Я сидела в тёмном углу, не шевелились и практически не дышала.

Что ощущала? Смутно помню…

Животный страх, обиду, безысходность, ненужность, этот запах метала, что витал в воздухе.

Я стояла и смотрела, когда мама нуждалась в моей помощи. Могла что-то сделать, но из-за банального испуга стояла на месте и просто-напросто наблюдала за её страданиями! Я могла помочь ей, но не воспользовалась случаем! Эти мысли терзали меня на протяжении долгих мучительных часов.

В тот же день меня направили в больницу, где доктора оказали медицинскую и психологическую помощь. Заключения травматолога были весьма утешительны, чего нельзя сказать о психотерапевте.

Спустя две недели такого интенсивного «лечения», психолог, с которым я не шла на контакт, заявил, что мисс Нэри абсолютно здорова! Боже, он действительно воспринимал меня, как здорового и счастливого ребёнка!

Что может быть хуже убийства матери на глазах у десятилетней девочки? Я не знала ответа на этот вопрос. В тот момент мне было плевать на всё. Мне было плевать на весь мир, потому что мой с треском рухнул в ту злосчастную ночь. Я находилась на грани пропасти. Для меня больше не существовало ничего и никого. Мне не хотелось жить. Последней надеждой был отец, но за всё то время, что я прибывала в больнице, он ни разу не пришёл навестить меня…

Я угасала. Угасала с каждым прожитым днём, пока не оказалась в детском доме. После переезда в это «замечательное» место моя жизнь превратилась в самый настоящий ад.

Я не жила.

Я выживала.

Каждый божий день мне приходилось бороться за себя и свои права. Приходилось отстаивать обед и ужин, который бесстыдно отбирали дети постарше. Они чувствовали своё превосходство, а смотрительницам было попросту плевать!

Потребовалось около двух лет, чтобы ощутить собственные возможности, научиться защищать себя и отстаивать положенный кусок чёрствого хлеба. Вот так, из маленькой доброй девчушки я превратилась в злобную, обиженную на весь мир девушку.

Ни для кого не секрет, что крошечных деток любят куда больше, чем разъярённых подростков. Никто не хочет связывать свою жизнь с неуправляемым ребёнком. Все хотят воспитать достойного человека, а не агрессивного выходца из ада.

Я осознала это спустя три года. Молодые пары даже не смотрели в нашу сторону. Их внимание было направлено на детишек помладше.

Когда воспитательница Ида приказала зайти к ней в кабинет после обеда, я хоть и нехотя, но доела отвратную овсяную кашу, от которой хотелось вырвать только что съеденное яство, и неспешно поплелась в кабинет недонянечки. Ранее она никак не реагировала на мелкие разбои внутри коллектива. Не понимаю, почему сегодняшний случай в центре которого оказалась я её так взволновал? Я всего лишь сломала руку парнишке, что внаглую решил полапать меня за задницу. Как женщина, она должна понять меня, но, видимо, всё куда серьёзнее. Я покалечила любимчика Фреди, чего Ида никогда мне не простит. Возможно, у этой несчастной дамочки с ним что-то есть? Иначе как объяснить такое особое отношение?

Стоя напротив двери, я даже стучать не стала. Нет, это не связано с общей невоспитанностью, просто не считала нужным проявлять уважение к человеку, которому всё равно на окружающих и который плюёт на чужие ценности.

Миновав порог скудного кабинета, я встретилась с ядовитым взглядом зелёных глаз. Светловолосый мужчина лет сорока пяти с интересом рассматривал меня со всех сторон, из-за чего меня настигло ощущение несвойственного дискомфорта. На вид незнакомец был одет довольно солидно: классический костюм сидел на нём словно вторая кожа, начищенные до блеска лаковые туфли и дорогое драповое пальто бежевого оттенка.

– Присаживайся, Вивьен, – отрешённо молвила женщина, не обращая на меня никакого внимания. Я уже и забыла, когда последний раз она обращалась ко мне по имени.

Амнезия длинною в шесть лет? Сомневаюсь.

– Решили сдать меня в полицию или психушку? – резко выпалила я. – Не выйдет! Ублюдок получил по заслугам. Я не собираюсь вымаливать прощение. Ясно?

Ида непонимающе захлопала глазами, выражая искреннее удивление, но я понимала, что это всего лишь игра на публику. Будь мы здесь совершенно одни, женщина безжалостно впилась бы в моё лицо, намереваясь отомстить за своего «любовника».

Она невзлюбила меня с того момента, когда я впервые перешагнула порог данного заведения.

– Собирай вещи, мерзавка, – процедила она. – Ты переезжаешь.

– Да неужели?! – истерически рассмеялась я. – Куда? В карцер? С превеликим удовольствием!

Я протянула руки незнакомому мужчине, представляя себя опасной заключённой. Наверняка он работник какой-нибудь психбольницы или детской колонии. Впрочем, какая разница? Моя жизнь настолько ужасна, что не столь важно, где нести никчёмное существование.

Он лишь довольно усмехнулся, осторожно хватая меня под локоть и сжимая в массивной руке миниатюрную ладонь. Немного странное отношение к социально опасному человеку. А где же белые пелёнки или жёсткие наручники? Неужели поеду, как белый человек голубых кровей? Вот это честь!

Собирать было нечего. Пару футболок и одни несчастные брюки, которые заставляли надевать перед приездом комиссии. Вот так, прихватив своё ничего, размахивая практически пустым чемоданом, я поплелась на улицу, где уже ожидало «такси».

Оставив позади огромный двор и колючее «тюремное» ограждение, я не обнаружила ни медицинской машины, ни полицейского «Бобика». На парковке стояла одна-единственная машина. Четыре переплетающихся между собой кольца говорили сами за себя. Передо мной серебристая «Audi»!

Я присвистнула, с интересом разглядывая её со всех сторон. Неужели эта тачка приехала по мою душу? Если это так, то я готова ехать куда угодно.

– Садись в машину, разбойница, – послышался хриплый голос за моей спиной. Обернувшись я встретилась с тем самым ядовито-кислотным взглядом. Он проникал в самые недры, въедался в сознание, оставляя на нём токсичный ожог. Мужчина пристально наблюдал за каждым телодвижением, изучая смену настроения и мимику. Чистой воды мозгоправ!

Закинув чемоданчик в багажник и покорно усевшись на заднее сиденье, я бросила мимолётный взгляд на спутника, после чего мы двинулись в неизвестность. Она не пугала меня ровно как и сидящий за рулём мужчина.

Тогда я не осознавала, что Он – мой путь в «светлое» будущее. Он – Даймонд Морис, опасный и хладнокровный убийца, взявший меня на своё попечительство. Он – мой недоотец, а Я – его недодочь.

Глава 1.

Я стояла на выгоревшем поле, целясь в миниатюрную мишень, что располагалась на расстоянии тридцати метров. Кому-то подобная затея покажется идиотизмом и бесполезной тратой времени, но не для меня.

Стрельба – это моя вторая жизнь. Впервые я прикоснулась к оружию в возрасте шестнадцати лет. До этого не то что не брала в руки пушку, я в глаза её толком не видела! Тогда винтовка была для меня чем-то опасным, недосягаемым и фантастическим. Тем, что красиво показывали по телевизору.

Ничего не смыслила в огнестрельных штучках, поэтому когда мне впервые вручили её и приказали стрелять, руки предательски задрожали. Во время первого выстрела Даймонд стоял позади, придерживая тяжёлый кусок металла.

Я боялась. Боялась банально жать на курок…

Мужчина был непреклонен. Он терпеливо ожидал, когда я свыкнусь с новым занятием. Ждал битый час, не отстраняясь ни на секунду. Признаться честно, меня поражала его выдержка.

От оглушительного выстрела заложило уши. Не слышала абсолютно ничего, лишь биение собственного сердца. Оно выпрыгивало из груди от подступившего восторга и адреналина в крови. В тот момент на моём лице не дрогнул ни один мускул. Напротив, я почувствовала себя более сильной, властной и несокрушимой. В тот день всё стало понятно: моё.

Сейчас мне восемнадцать. Я стойко стою на своих двух, крепко удерживая винтовку у себя в руках. Ноги расположены на ширине плеч, правая выдвинута вперёд, приклад плотно упирается в плечо, правый глаз пристально смотрит в оптический прицел, а левый – на мишень, что маячит в противоположной стороне горизонта.

Я задержала дыхание, считая от десяти до одного, после чего нажала на курок и гробовую тишину разрезал глухой залп вылетающего патрона. Не видела точного попадания в яблочко, но точно знала, что не промахнулась, что попала в цель. За первым выстрелом последовал второй, третий, четвёртый… Знала, что испепелила одно-единственное место. Знала, что не затронула ничего, помимо необходимой метки.

За всю свою недолгую практику я перепробовала просто нереальную разновидность оружия для стрельбы. Люблю стрелять абсолютно из всего: пистолетов, ружей, винтовок, автоматов и револьверов. Не доводилось только брать в руки арбалет. Это чудо-приспособление я пока что не познала.

Я стреляла как из короткоствольного, так и длинноствольного орудия. Но, как ни крути, главным фаворитом стала винтовка CheyTac M200 «Intervention». Именно эта крошка заняла отдельное место в моём сердце. Она одна из лучших. Она – часть меня.

– Отличный выстрел, Вивьен, – послышался знакомый голос за моей спиной. Я обернулась вполоборота, дабы убедиться в правдивости сказанного, и встретилась с довольной улыбкой. Даймонд удовлетворённо глядел в пустынную даль, словно видел мою работу вблизи.

– Решили лично посетить тренировку? – иронично усмехнулась я. – Не хочу огорчать, но я уже закончила. Вы опоздали.

– Прекрати язвить, разбойница, – он приблизился. – У меня появилось одно очень интересное дельце. Твои умения и навыки будут как нельзя кстати. Думаю, тебе и самой наскучило сидеть дома и коллекционировать патроны.

– Конкретнее, – быстро отчеканила я.

– Не торопись, всему своё время, – Даймонд махнул в сторону машины. – Садись, поедем в контору, ребята ждут только нас.

Ах, вот оно как… Значит, я буду работать не одна. Если Морис собирает целую банду, значит, дело действительно стоящее и довольно серьёзное. Ранее он не позволял мне учавствовать в настолько крупных махинациях, хотя я искренне рвалась и хотела помочь.

Даймонд запрещал, аргументируя это тем, что я недостаточно опытна, что мои навыки сильно хромают, в следствие чего противник сразу же поймёт, кто слабое звено и первая пуля полетит именно в мою голову.

Данный факт бесовски злил. Я не могла мириться с его решением и оставаться в стороне, поэтому в течении полугода изнуряла себя и своё тело убийственными тренировками.

Он наблюдал со стороны, но не более. Мориса не устраивал результат. Это только побуждало меня стремиться к более непостижимым вершинам. И, видимо, я достигла того, чего так яро добивалась всё это время.

Не задавала уйму вопросов, так как знала, что Даймонд не любит пустой трёп. Он расскажет всё сам, когда посчитает нужным.

Мы доехали быстро. На пороге нас встретил Шон. Вид у него был не очень, но заприметив меня, мужчина заметно воодушевился и даже повеселел.

– Привет карапузам, – по привычке начал пороть свои шутки он.

– Взрослых к взрослым, а меня к тебе, Шон, – подмигнула ему я.

Молодой человек ни капли не обиделся на моё высказывание. Здесь все разговаривают друг с другом используя подстрекательство, иронию, сарказм и время от времени даже издевательство. Ничего необычного.