Freedom. Стерлинг Фолс

S. Massery

STERLING FALLS BOOK 4

QUEEN

Copyright © 2022 S. Massery

Перевод с английского Ю. Корнейчук

© Корнейчук Ю., перевод на русский язык, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Боги

Аид – бог подземного царства.

Персефона – богиня весны, царица подземного царства.

Аполлон – бог солнца и света.

Арес – бог войны.

Артемида – близняшка Аполлона, богиня охоты. Никс – богиня ночи.

Гермес – посланник богов, проводник душ в царство Аида, бог воров.

Цербер – трехголовый пес, сторожащий вход в подземное царство.

Хирон – кентавр, известный своей мудростью и знаниями (особенно в медицине).

Кронос – Титан, одухотворяющий время.

Богоубийца – убийца или низвергатель богов.

Бо-го-у-би́й-ство – убийство божественного существа или символическая замена такового.

Мало того что убийца богов Кора Стерлинг выжила, так к тому же все это время она находилась прямо у меня под носом. А это совершенно неприемлемо!

Я выхожу из широких дверей Олимпа, окруженный людьми, которые обтекают меня, словно вода. Направляясь к своим машинам, они возвращаются к обычной жизни, потому что не знают, как реагировать на то, что их прогнали с Олимпа, и не понимают, как приоткрывшаяся завеса тайны ее истинной личности повлияет на этот город. Но я-то знаю. Она может забрать то, что принадлежит ей по праву рождения, а слухи о том, что она жива, быстро распространятся. Пятнадцать лет назад все только и говорили о смерти Стерлингов, а теперь их страх возродится.

В каком-то смысле это даже поэтично, ведь убийство Коры сделает мою победу намного слаще.

Я сажусь в машину и мчусь прочь от Олимпа. Сегодняшний вечер был довольно поучительным, и теперь я знаю, что у меня появился целый ряд новых проблем, а именно мужчины, которые ее окружают. К тому же мне еще предстоит разобраться с Цербером.

Но всему свое время.

В конце концов, я отдал своему замыслу почти двадцать лет, передвигая фигуры по доске, будто весь город – просто игра в шахматы. Я уже поверил, что выиграл, но оказывается, ошибался. Мне все еще могут поставить мат.

Но сначала нужно выяснить, как она смогла ускользнуть от меня.

Глава 1
Кора

Я не могу вспомнить, когда в последний раз могла побыть наедине сама с собой, но наконец-то все оставили меня в покое.

Я провожу эту ночь на Олимпе. Вокруг меня царит абсолютная тишина, нарушаемая только моим дыханием и шарканьем метлы по мраморному полу. Конечно, эту работу можно было поручить кому-нибудь еще, но мне не хотелось, чтобы кто-то другой убирал за мной устроенный здесь беспорядок. И плюс ко всему, мне кажется, я не заслуживаю помощи.

К тому времени, как солнце врывается внутрь через массивные двойные двери, которые на ночь были оставлены открытыми, я уже смела песчаный круг, оттерла кровь Джейса и Паркера с пола и собрала все крупные осколки статуи в кучу. Ею я поручу заняться кому-нибудь другому.

Вместе со взошедшим на небо солнцем во мне зарождается смелость, и я отваживаюсь подняться на второй этаж, ведь всю эту ночь я провела на первом. Я прохожу по одному из двух коридоров, обрамляющих лестницу, и мимо двери в кладовку, в которой я недавно обнаружила не только метлы и швабры с ведром, но и раковину, электрический щиток и кучу других приспособлений для уборки.

Я захожу в главную комнату, окутанную тенями. Даже солнечный свет, проникающий сквозь высокие окна, не способен уничтожить их все. В комнате стоит большой стол с лежащей на нем картой Стерлинг-Фолса, по которой разбросаны какие-то мелкие пластмассовые фигурки. Возможно, эта комната служила военным штабом Церберу?

Какое-то время я изучаю карту, но потом отхожу от стола, потому что планы Цербера теперь все равно не имеют никакого значения. Кронос умер, а Титаны исчезли. Я пытаюсь игнорировать чувство вины и стыда, разъедающие мои внутренности, напоминая себе, что именно Титаны разрушили Стерлинг-Фолс, а нам просто пришлось их уничтожить.

– Кора.

Я оборачиваюсь и вижу, что в комнату входит человек, которого я меньше всего ожидала здесь увидеть. Перед его футболки пропитан кровью, и он, прихрамывая, направляется ко мне, таща за собой черную винтовку, наконечник которой царапает пол.

– Бен, что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, уперев руки в бока и стараясь казаться как можно более безразличной. Но это сложно. Особенно после того, как я стала свидетельницей убийства его отца. Я помню, как Бен закричал, и я ударила его по затылку прикладом пистолета. Меня терзает чувство вины оттого, что я вырубила его, а после мы бросили парня рядом с мертвым телом его отца.

– Дошло, почему я здесь? – спрашивает он, и по моему позвоночнику пробегает холод.

Бен подходит к столу и указывает пальцем на метку рядом с надписью «Норд-Фолс». Цербер вполне мог обозначить ей убежище Титанов.

– Где Святой, Кора?

– Зачем он тебе?

– Я думаю, ты знаешь зачем. – Бен бросает на меня раздраженный взгляд.

– Я не знаю, где он. – Я завожу руки за спину, чтобы он не видел, как они дрожат, ведь я здесь совершенно одна и безоружна.

Несмотря на то что Бен не видел своего отца несколько лет, он выглядит очень расстроенным его смертью.

– Хочешь поговорить об этом?

Бен вздыхает, а затем одним быстрым движением руки сбрасывает со стола карту и все лежащие на ней фигурки. Слегка морщась, он проходит прямо по ней и, подняв винтовку, направляет ее дуло в мою сторону. Я напрягаюсь, замечая в его глазах жестокость, которую он так старался скрыть с самого начала.

– Ты думаешь, я хочу говорить об этом? – Бен смеется, но его смех полон ненависти. – Конечно, давай поговорим о том, как на протяжении многих лет я таил обиду на человека, который меня вырастил. Ты знаешь, что он убил мою мать? Он застал ее в постели с другим мужчиной и убил их прямо у меня на глазах, так как хотел, чтобы я знал, что происходит с людьми, которые идут против него.

Вот черт.

Бен все еще направляет на меня винтовку, дуло которой слегка покачивается из-за дрожи в его руках. Одно неверное движение его пальца – и мне настанет конец.

– Я никогда не забуду ее криков, – говорит он. – Но это было только началом. После этого я стал свидетелем бесчисленных непростительных поступков с его стороны, которые настолько травмировали мою психику, что, когда мне исполнилось восемнадцать лет, я сбежал.

– На остров? – спрашиваю я, делая шаг навстречу Бену.

– Нет, – он закатывает глаза. – Этот остров стал для меня решением давней проблемы. Тот факт, что он мог найти меня где угодно, означал, что я нигде не могу чувствовать себя в безопасности. Но чем больше времени я проводил вдали от него, тем больше понимал его выбор. Постепенно я узнал, как устроен мир и как этот мир формирует его… и мою личность.

– Бен…

– Не пытайся перехитрить меня, Кора, – вздыхает он, опуская винтовку. – Я не хочу стрелять в тебя. Я просто хочу, чтобы ты поняла.

– Я пытаюсь, – говорю я, сжимая зубы. – Но ты слишком быстро переходишь от попыток что-то рассказать мне к… – Я указываю на него рукой, давая понять ему, что сейчас он слишком эмоционален.

А с кровью на футболке почти похож на психа.

– К ужину.

– К ужину? – Я удивленно поднимаю брови.

– Мы ужинали. – Бен оставляет винтовку и подходит ближе. – За столом он сказал мне, что весь этот гребаный город может стать моим, если я этого захочу. Это было мое наследство, которое я мог от него получить.

– Ты знал, что у тебя есть брат?

– Сводный брат, – поправляет он, широко раскрыв глаза. – Какая ирония, тебе не кажется? Он трахал замужнюю женщину после того, как убил собственную жену за то, что она изменила ему.

– Бен…

– Заткнись, заткнись! – кричит он и внезапно оказывается на расстоянии вытянутой руки от меня.

Я не знаю, что лучше: отступить или позволить ему приблизиться, поэтому в итоге просто стою совершенно неподвижно. Я игнорирую приглушенный страх, пронизывающий меня до костей, и тревогу в голове, которая пытается призвать меня убраться от него подальше. Какая-то часть меня все еще верит, что он не причинит мне боли.

– Подумать только, – шепчет он, разведя руками. – Все это время ты была прямо у меня под носом.

– Но я же никто, – говорю я.

Бен протягивает руку и сжимает пальцами ворот моей блузки, а затем притягивает меня ближе. Я знаю, что могу вырваться и увеличить расстояние между нами, но в каком-то извращенном смысле мне любопытно посмотреть насколько пал мой друг.

– Ты был моим единственным другом на Райском острове, – говорю я почти шепотом. – И что ты делаешь сейчас?

– Думаю, собираюсь сделать то, что не смог сделать мой отец, – отвечает Бен, смотря мне прямо в глаза.

Свободной рукой он берет меня за запястье, и его пальцы касаются клейма в виде песочных часов, поверхность которого теперь похожа на блестящее серебро.

– Ты скрывала это, – говорит он, и я поднимаю голову, встречаясь с ним взглядом.

Я больше не чувствую стыда, который испытывала раньше. Я смирилась с тем, что Кронос сделал со мной, и добилась того, что теперь никому не принадлежу. В том, что Бен не заметил этого клейма, нет моей вины. Я от него ничего не скрывала.

Он проводит по клейму большим пальцем, и я пытаюсь отступить, увидев, что на его лице появляется совершенно новое для него выражение. Одержимость. Смерть отца превратила Бена в безумца или выпустила его на свободу.

Бен сжимает мое запястье, а затем, потянув за воротничок моей блузки, наклоняется и целует песочные часы. Несмотря на охватившую меня дрожь, я стараюсь не отстраняться, делая то, что делали многие женщины до меня. Стараюсь угодить ему, несмотря на отвращение. Возможно, он отпустит меня, если я не буду оказывать сопротивление.

Видимо, я плохо усвоила урок, который преподал мне Паркер. Никакие уговоры и мольбы не могли спасти меня от монстра, в которого он превращался, а Бен сейчас – очень похож на него.

Он чудовище? Безумец?

Пожалуйста, не надо.

– Я собираюсь взять то, что принадлежит мне, а потом я покажу тебе, что может произойти с людьми, которых ты любишь. – Отвращение охватывает меня с новой силой, и я отдергиваю руку.

Хоть Бен и отпускает мое запястье, он все еще держит меня за блузку и, притянув к себе, целует в губы. Чувствуя, как по моему позвоночнику стекает ледяной пот, я отшатываюсь и толкаю его в грудь.

К черту эту кротость, я не позволю ему так издеваться надо мной!

Когда Бен отпускает меня, на его губах появляется улыбка хищника.

Спотыкаясь, я отступаю на несколько шагов назад, осматриваясь вокруг в поисках оружия. Но у меня есть лишь метла, лежащая в шкафу, и разбросанные фигурки, которыми Цербер играл в войну. Я даже не могу добраться до пистолета.

– Что, черт возьми, это было? – спрашиваю я, вытирая рот, но Бен разводит руками.

– Меня охватила страсть. Можешь ли ты винить меня в этом?

– Да, – отвечаю я. – Я могу винить тебя, ведь в течение нескольких месяцев ты был так добр…

– Добр? А где была твоя доброта, когда твой друг выстрелил моему отцу прямо в лицо? Он прикончил его как животное, а ты просто бросила меня там.

Бен бросается прямо на меня, но я быстро уклоняюсь от его атаки. Мое сердце разрывается оттого, что в этом безумце я вижу парня, которого, как мне казалось, я хорошо знаю. Он снова бросается на меня, почти так же, как обычно это делал на наших спаррингах. Только на этот раз это гораздо меньше похоже на игру и таит в себе неподдельную опасность.

– Давай Кора, ты должна выложиться на полную! – ухмыляется он. – Если бы я только знал, кто ты, на том острове… я бы мог взять от тебя все, что хотел. Но это неважно, потому что теперь мы здесь.

– И что же это? – спрашиваю я, стараясь увернуться от его рук.

Когда я вижу блеск, появившийся в его глазах, горький привкус наполняет мой рот. Как я могла так сильно ошибиться в нем? Довериться ему? Сейчас он полностью отпустил свой самоконтроль, превратившись в безумца.

Всего на секунду я ослабляю бдительность, и Бен врезается в меня. Падая на пол, я ударяюсь затылком о мрамор, и перед моими глазами начинают мелькать белые пятна, которых недостаточно, чтобы притупить мои чувства. Бен наваливается на меня сверху и прижимает к полу. Он вытягивает мои запястья и, держа их одной рукой, другой проводит по моему телу и сжимает грудь. Сопротивляясь, я пытаюсь вспомнить, каким образом я могу сбросить его с себя, но раньше мы с ним так не дрались, а на занятиях по самообороне в лагере нам больше демонстрировали эти приемы, чем заставляли практиковать защиту от них.

– Сбрось меня, – шепчет голос Джейса мне на ухо. – Найди, на что ты можешь опереться.

Вместо того чтобы попытаться сбежать, я упираюсь пятками в пол и резко приподнимаю бедра вверх. К моему удивлению, это срабатывает, и Бен заваливается на бок, но, когда я откатываюсь в сторону и поднимаюсь на четвереньки, он уже снова садится на меня верхом и прижимает мое лицо к полу. Он заламывает мои руки за спину и, стянув через голову мою блузку, связывает ей запястья. Хныканье вырывается с моих губ прежде, чем я успеваю его остановить, и в ответ Бен хватает меня за волосы. Он поворачивает мою голову и наклоняется ниже, касаясь губами уха.

– Когда я думаю о тебе и твоих парнях – меня тошнит.

Он ерзает на мне, и мое дыхание сбивается, когда я чувствую, как его член упирается прямо в мою задницу. Он трется об меня все яростнее, словно пытается убедиться, что я понимаю, что происходит или вот-вот произойдет. Я чувствую, что он чертовски возбужден этой ситуацией, и мне кажется, что меня сейчас стошнит.

– Как ты смеешь?! – выкрикиваю я, изо всех сил пытаясь снова сбросить его с себя.

Он буквально вдавливает мое лицо в пол, из-за чего я прикусываю зубами внутреннюю сторону щеки, и на моем языке появляется металлический привкус крови.

Я тут же вспоминаю, как позволяла Паркеру издеваться надо мной, использовать меня и причинять боль. Я пообещала себе, что со мной больше никогда не произойдет подобного, но потом меня заклеймил Кронос. Сначала он продал меня, как рабыню, а потом, изменив решение, оставил умирать в том подвале.

Если именно этим человеком вдохновляется Бен…

– Как я посмел? – смех Бена мрачен. – Как. Посмела. Ты.

Бен поднимается и одним грубым движением переворачивает меня на спину. Мои руки все еще связаны блузкой за спиной, и теперь он видит мой обнаженный живот и бюстгальтер. Он снова всем весом наваливается на меня сверху, и я скольжу ногами, ища опору. Но поскольку в этом положении Бен оказался выше, чем раньше, я понимаю, что не смогу его сбросить.

Паника охватывает меня, когда я не могу сделать полный вдох. Бен тянет за мой бюстгальтер, а затем наклоняется и вгрызается в него зубами. Я вздрагиваю, когда его лицо касается моей груди, но буквально через секунду ткань, а вместе с ней и часть моего достоинства трещат по швам. Бен продолжает тянуть, пока бретельки на моих плечах не лопаются и не падают ему прямо в руку. Пока он пялится на мою обнаженную грудь, я вожусь с блузкой на запястьях и мне удается освободиться. Должно быть, он замечает это, потому что вздыхает.

– Нужно было взять с собой веревку, – говорит он, и я вижу, как темнеет его взгляд. – Не то чтобы я не подготовился. Просто не знал, к чему это все приведет, пока не увидел, что ты одна…

Я плюю ему в лицо, и каким-то чудом розовая от крови слюна попадает ему прямо в глаз. Лицо парня искажается ненавистью, но, воспользовавшись представившимся мне шансом, я вскакиваю и бью его лбом прямо в нос.

Бен вскрикивает и падает назад, а я ползу, пока не оказываюсь от него на достаточном расстоянии, чтобы сесть. Я трясу руками, и когда наконец мне удается скинуть со своих рук блузку, поднимаюсь на ноги. Меня сковывает ужас, когда я чувствую холодный воздух на своей обнаженной груди, но я не позволяю этому отвлечь себя.

Я должна бежать. Должна оказаться как можно дальше от него. В конце концов, именно этому меня учили на курсах самообороны. Нанести хороший удар, а затем бежать в безопасное место. Но если я уйду сейчас, то больше никогда не окажусь в безопасности. Бен спрячется в тени, а затем вернется более сильным и лучше подготовленным.

Пошатываясь, Бен поднимается на ноги и смеется надо мной. Морщась, он зажимает свой нос, из которого ровной струйкой вытекает кровь.

– Кажется, ты сломала мой гребаный нос, – укоряет он меня.

– Кажется, ты пытался изнасиловать меня.

Бен делает шаг вперед, и я снова отступаю в сторону, чувствуя, как страх берет в заложники мои легкие. Но это не страх перед ним. Это страх, который преследовал меня всю жизнь вместе с воспоминаниями, которые теперь всплыли на поверхность, и, стиснув зубы, я пытаюсь ему сопротивляться.

Моих биологических родителей убили, а меня всю жизнь шпыняли и оскорбляли. Надо мной издевались, меня заклеймили, но страх перед всем этим ослабевает, потому что на передний план выходит другое воспоминание. Причем не одно, а целых три.

Я вспоминаю притихший зал и потухший свет. Моих приемных родителей, сидящих в зале на одном из моих последних отчетных концертов. Я играю на виолончели заученную наизусть пьесу, над которой мы так неустанно трудились с моим учителем, но на середине произведения мои пальцы внезапно находят ноты, которые я никогда не играла до этого, но каким-то образом они оказались мне знакомы. Мой преподаватель был в ярости, а мои родители в замешательстве. Ту же самую мелодию Джейс играл на пианино, пока я сидела в темном коридоре рядом с музыкальной комнатой, и ту же мелодию напевала женщина где-то в глубине моего сознания. Ее голос был просто эхом, но самым громким из всех моих воспоминаний.