Цитаты из книги «В начале было слово. Авторская методика по обучению речи детей с трудностями развития»

родителям В мае 2002 года в московском издательстве «Олимп» вышла моя книга «Говори! Ты это можешь». Речь в ней шла о детях с синдромом Дауна – тех, которые по разработанной мной методике начали заниматься в возрасте трех – трех с половиной лет. В их лексиконе к этому времени имелось не более трех-четырех слов – что-нибудь вроде «мама», «папа», «дай». Некоторые не говорили вовсе. Детей я не отбирала, никаких тестов не проводила, никого не отсеивала.

Работа с проблемным ребенком, несмотря на четкость и определенность установок хорошо разработанной методики, требует от педагога гибкости, чуткости, умения на ходу перестраиваться, способности прежде всего к импровизации. И если педагог на это не способен, ему, конечно, ничего другого не остается, кроме как «работать по схеме»,

Помимо ребенка есть еще его мать. На основании каких собственных высоких достижений педагог авторитетно объявляет матери, что ее ребенок некоммуникабелен, неадекватен и вообще необучаем? Причем делается это жестко, безоговорочно, категорично. На комиссии он не сказал ни единого слова? Ну и что из этого следует? Может быть, он растерялся? Может быть, его не смогли расположить к себе?

Максим говорит со мной по привычке: со мной привык заниматься, активно говорить на уроке, а с родителями нет. Они для него в этом смысле не авторитет. Если родители с ребенком занимаются не регулярно и ребенок выполняет их просьбы и требования как попало, то претензии нужно предъявлять не ребенку, а самим себе.

Ухо воспринимает звук, по нервам-проводникам передает его в мозг, мозг в свою очередь направляет полученный сигнал к речевому аппарату, всем тем органам, которые участвуют в воспроизведении звука – это гортань, голосовые связки, органы артикуляционные и дыхательные. Воспроизводимый ими звук опять-таки слышит ухо, оно снова сообщает мозгу полученную информацию, мозг информацию обрабатывает, анализирует ошибки и посылает речевому аппарату новую инструкцию: требование коррекции звука

Занятия должны быть именно занятиями речью, а не чем-то, что я назвала бы «вокруг да около», когда ребенок всего только возит по полу машинки, надевает на палку колечки, продевает в дырки шнурки и т. п. Для того чтобы говорить, нужно открывать рот и говорить. Ребенок должен понимать инструкцию, четко и без особых усилий ее исполнять, а педагог – знать, чего конкретно он добивается в данный момент, каким будет каждый последующий шаг и к чему эти шаги приведут в конечном итоге.

, у очень умного человека может оказаться парализована рука, и никакой ум не заставит эту руку шевелиться. Сохранность интеллекта – это одно, поражение речевого центра – это другое.

Ребенок не может справиться с тем, что вы ему предлагаете? Ну, так и не предлагайте привычный шаблон – это не для него. Педагог объявляет ребенка ни к чему не годным? Но ведь и сам педагог иной раз беспомощен, не в состоянии выйти за раз и навсегда усвоенные, привычные пределы и использует то, что давным-давно за него придумали другие. То, что эти другие придумали, может быть, прекрасно, но не для данного случая

Любой ребенок прекрасно чувствует, когда слово «нет» говорится всерьез, а когда можно ныть, хныкать, орать дурным голосом и топать ногами, чтобы в конце концов добиться своего.

Но если ребенок привык бездельничать и ничему не научен, если в домашней обстановке он чувствует себя безнаказанным, что бы ни вытворял, все приобретенные им школьные знания никак не смогут повлиять на образ его жизни и уж тем более ничего не смогут коренным образом изменить. Урок даже с наилучшим педагогом, если он ничем не подкреплен, останется всего лишь эпизодом.