Глава 1

Гавел был средним ребёнком в большой крестьянской семье. Жизнь его была нелегка: за тринадцать своих лет знал он только болезни, работу в поле, помощь отцу и старшим братьям по хозяйству, крохи Слова Божьего да редкий отдых от всего этого в деревне Каненки, что была в пяти часах ходьбы от города Гдатска. Были у него и сёстры, что вместе с братьями то и дело донимали его. Был он щуплый и болезненный, и потому нередко избегал сложной мужской работы. «Что ж ты, Гавлуша, ни туда и ни сюда!» – язвили порой сёстры постарше. Маленькие же стояли тогда рядом, улыбаясь и держась за подол платьев старших, прячась за ними от злого взора молчаливого брата. Одна из тех соплюшек, Фини, которой было пять лет от роду, любила убегать без спроса с хозяйства и пропадать на весь день где попало. Ей доставалось за это сильно. И одним утром холодного сентября она убежала, уведомив одну из сестёр, что хочет ягод, и пообещала набрать их и принести для всех. Когда полдень был позади, а Фини всё не было, Гавела, который тогда занимался мелкой работой во дворе из-за ломоты в костях, отправили за ней. Неохотно он побрёл на её поиски.

Пройдя мимо соседских домов и поспрашивав хозяев, он узнал, в каком направлении ушла Фини. Он знал тот лес, поэтому пошёл с лёгкой душой. И вскоре исхоженную тропу разбавила трава, и он вошёл в бор. Здешние ягодные места были ему знакомы, и потому он пошёл известными путями обходить их, зовя попутно Фини. Шёл он неспеша, обходя один черничник за другим, один брусничник за другим, попутно лакомясь ягодам. Но ни сестры, ни следа её он так и не нашёл. Когда солнце уже начало медленно склоняться к горизонту, парень вышел из бора и стоял на опушке, смотря на соседнюю чащу. Он никогда не бывал в ней, только ходил мимо, но при этом слышал от других, что она богата на добра́ лесные. Решив не уходить слишком глубоко и пройтись там быстро, Гавел начал пересекать поле, направляясь туда.

«Фини!» – кричал он, плутая в густых зарослях, стараясь не отдаляться от опушки. «Фини!» – отвечало ему эхо откуда-то из тёмного нутра леса. Но в очередной раз, когда Гавел кликал сестру, он услышал что-то необычное. Это было её же имя, только оно звучало… странно. Он не мог понять, почему именно оно звучало так, но стойко ощущал, что это не то же самое эхо, которое сопутствовало ему всю дорогу. Ему казалось, что слышал он не только отражение своего голоса, но и чужой голос, примешавшийся к эху. Услышав это несколько раз, парень наполнился уверенностью, что кто-то его передразнивает. Это не была его сестра – это он знал точно. Но кто? Гавел осторожно зашагал в сторону, из которой, как ему казалось, издавался «лишний» голос.

В куче прелой листвы и жухлой травы, на странно выжженом участке поляны, куда кроны деревьев едва пропускали свет, лежала куча красной плоти. Она походила на сплавленные между собой куски мяса, медленно и без конца кровоточащего, в котором затерялись обломки костей. И хоть она и не двигалась, не пульсировала, не дышала, но понимание Гавела было стойким: перед ним нечто живое и нечто нечистое. Внезапно в этом отвратительном месиве, на стороне, что была лицом к парню, с утробным гулом надулся небольшой пузырёк из покрытой венами кожи, который быстро лопнул и обнажил тёмную полость, уходящую внутрь. В страхе он оголил нательный крест и начал по памяти читать какую-то первую пришедшую в голову молитву, запинаясь и забывая её слова.

– Стой… – раздалось слово из кучи, из той полости. Оно было тихим, но явным, и наполненным болью и несчастьем.

– Изыди, дьявол! – промычал в отчаянии Гавел.

– Я не дьявол… Убери… – голос стал женским, умоляющим.

Парень дрожал от страха и не знал, что ему делать. Все мысли покинули его, и он стоял как вкопанный, не сводя взгляда с мерзкой туши.

– Я не наврежу… Меня обманули… Помоги… – голос обрёл приятные черты, но стал ещё более заунывным и тоскливым.

– Кто ты? – прошептал Гавел.

– Травница… Знахарка… Я лечу…

– Ведьма?!

– И так называли меня…

– Что с тобой случилось? Кто тебя обманул? – парень чуть осмелел.

– Это не важно… Уже не обманут… Помоги… Я страдаю…

– Что ты хочешь? Чего тебе надо?

– Тело… Чтобы жить дальше… Звери едят меня…

Гавел собрался с духом и попятился назад, намереваясь уйти, но куча начала завлекать его: «Я награжу… Я помогу… Помоги мне… Мне нужно тело… Женское, я была женщиной… Я награжу тебя, милый… Награжу щедро…». Но он отходил всё дальше и дальше, и вскоре повернулся к ней спиной и побежал на выход из леса, спотыкаясь и оглядываясь.

Он вернулся в деревню только в сумерки. Всё его тело дрожало от усталости и страха, но Гавел старался не подавать виду, чтобы избежать вопросов, на которые он бы не знал, как ответить. Совсем забыв про сестру, он пришёл домой и шастал по двору, не зная, куда себя деть. Вопросы одолевали его ум, но вышедшая на улицу старшая сестра не дала ему погрузиться в них, наказав идти в дом.

Фини сидела за столом и ела размятые в молоке ягоды. Гавелу рассказали, что она вернулась самостоятельно. «Посмотри, до чего брата довела!» – выругалась на неё мать, указывая рукой на стоящего с потерянным видом парня. – «Он весь день тебя искал! Ещё раз так убежишь – выпорю, что месяц сидеть не сможешь!» Фини лишь пыталась скрыть ехидную улыбку, качая ногами под столом.

Когда на деревню опустилась ночь, Гавел лежал в кровати и думал. Он не мог найти ответа на вопросы о природе кучи, и они мучали его сильно. Но часы спустя в уставшем уме остался лишь один вопрос: «Чем она может наградить?». «Это ведьма, – думал он. – Наверняка, она может многое. И наградить может многим. Я могу попросить что-то? Или она сама решит? А её решение будет зависеть от того, кого я…» – на последнем слове парень оборвал себя. Его удивило, что сама мысль о том, чтобы действительно привести кого-то к этой нечистой силе, появилась в его голове. Он заметил, что былой страх почти ушёл, оставив место азарту от обладания каким-то тайным знанием. Но утомлённый эмоционально, вскоре он всё-таки уснул.

Гавел встал позднее всех – даже петухи под окном не могли разбудить его. Пробивающееся в дом солнце светило ему прямо в глаза, и стараясь в полусне спастись от его света, он начал переворачиваться и растерял весь сон. Одевшись, он начал свой скудный завтрак, наблюдая за работающей во дворе семьёй. Фини деловито бегала среди старших женщин, занимаясь какой-то мелкой вознёй по хозяйству. Гавел смотрел на неё исподлобья. Обида на сестру таилась в нём, в мыслях он думал: «Что ждёт её? Если рано не помрёт, то вырастет и будет работать по дому у нас или у жениха до конца дней, как и все. Вот и вся её жизнь. А ведьма? Она же точно даст что-то эдакое, что-то необычное. И не представишь даже… Может, кошель бездонный, чтобы работать больше не приходилось нам? Или лошадь, которая не устаёт никогда? Или рубаху, что ни меч, ни стрела не берёт? Или…» И долго он ещё думал и мечтал о волшебных инструментах и вещах. А после вышел во двор.

Он колол дрова, таскал сено, кормил скотину, пока волею случая не остался наедине с Фини.

– Фини, ты, кажется, потеряла кое-что вчера! Пойдём сходим, – обратился он к ней.

– Ничего я не теряла! – показала она ему язык.

– Да нет же! Я видел!

– И что ты видел?

– Да не знаю я как оно зовётся! Видел у тебя раньше. Пойдём заберём, заодно и ягод пособираем. А на обратном пути к Миське зайдём, орехов нам должны там отсыпать.

– Миська-писька… Мама не отпустит за ягодами снова. «Вчера ходила!» скажет, – девочка погрустнела.

– Так ты же со мной пойдёшь!

– А что ты раньше сам не забрал потеряшку, если знаешь, что моя? – после задумчивого мгновения спросила Фини.

– Так я не знал, что твоя! Увидел, что похоже. А домой пришёл и смотрю – действительно нет у тебя её!

– Да что там такое я потеряла… – Фини почесала голову и пошла в дом.

– Я тебя на повороте жду! Матери скажу тоже сам, – сказал ей Гавел и пошёл к матери.

У неё он отпросился за орехами и заодно согласился зайти по её поручению к соседям. Про то, что Фини идёт с ним, он упомянул в последнюю очередь. Мать наказала следить за ней, чтобы не убежала. Он согласился.

Они вышли из деревни, прошли по дороге мимо полей, через луг и большой овраг, и свернули с неё на тропинку, уходящую в лес. Там они шли тем же путём, каким Гавел шёл, ища Фини. Он волновался и не хотел заблудиться из-за тревожного состояния.

– А что я потеряла? – спросила Фини.

– Увидишь, – угрюмо отвечал ей брат.

Все ягодные кусты были пройдены, но двое ничего не собирали с них. Лишь Фини сорвала несколько ягодок чтобы съесть. Гавел же думал, где лучше пройти к тому лесу с ведьмой. Вдали кто-то большой и тяжёлый захрустел ветками. Парень присмотрелся и заметил скрывающуюся за листвой бурую шерсть медведя, который спешно убегал от них.

– Я здесь не ходила, – сказала Фини, когда они дошли до ведьминого леса.

– Я ходил, – сказал Гавел.

– И что? Мы прошли уже давно места, где я потерять могла что-то!

– Я подобрал что ты потеряла, пока искал тебя. Дошёл до сюда и выронил, – выдумывал он на ходу.

– Откуда ты знаешь, что здесь выронил?

В ответ он молчал и просто продолжал идти, руками отодвигая заросли на пути. Лишь когда они, по ощущениям брата, начали подходить к куче, он попросил Фини дать руку. Её он крепко сжал и не отпускал. Мерзкий запах заполнял их ноздри, и тревога витала вокруг. «Ты вернулся…» – послышался стон откуда-то из-за кустов.

– Гавлуша, кто это?! – дёрнулась Фини.

Брат молчал и шёл дальше. Девочка начала противиться, но он держал её руку крепко. Почти таща её, парень раздвигал перед собой ветки, пробираясь к ведьме. И когда подгнивающая куча плоти показалась во влажной траве, он остановился. Фини заплакала.

– Вот, – сказал Гавел куче.

– Подойди… – заунывно раздалось оттуда.

Фини рыдала и стонала от страха и пыталась вырваться. Её рёв не позволял сказать то, что она пыталась сказать, постоянно прерывая её. Она кашляла и задыхалась, с ужасом смотря на отвратительную говорящую кучу. Но Гавел силой дотащил её и толкнул прямо в это нечто. Девочка упала и по какой-то причине не могла встать, как ни пыталась. «Отвернись…» – раздалось из отверстия.

Гавел отвернулся. Он закрыл уши руками и смотрел в землю, стараясь не думать о том, что сейчас сделал. Колени его дрожали, и эта дрожь отзывалась во всём теле. Мысли об ужасающем поступке заполняли его ум, но он с усилием давил их и как бы искусственно вызывал другие. «Хоть бы она дала бездонный кошелёк… – навязывал он себе размышления. – Помогу семье…»

Он опустил глаза вниз, взор его ползал по палочкам, опавшей хвое и листве, мелким лужицам дождевой воды в грязи, но он ничего этого не видел: все силы его были направлены на побег в свои мысли, чтобы быть где-то не здесь, но едва ли это получалось. Тусклый, едва заметный красноватый свет лился по земле откуда-то сзади. И внезапно он прекратился. Что-то легло на правое плечо мальчика. Ощущения подсказывали, что это была рука. Странная, большая и холодная. Он не поворачивался и не смотрел. Дыхание откуда-то свысока обдало его затылок, отчего по шее побежали мурашки. Он ощущал, как мягкий слой лесной подстилки позади мнётся под медленной поступью ведьмы, тихо подбирающейся к нему. Неестественно длинная рука появилась в его поле зрения слева. В бледной, продолговатой когтистой ладони эта рука протягивала что-то.

Это было нечто круглое, размером с кулак. Гладкое и полностью белое, как снег, и напоминало гриб головач. Оно источало странный аромат, который не был приятным, но притягивал к себе. Рука сделала предлагающий жест, и мальчик, сомневаясь, в ответ отнял свою дрожащую левую руку от уха и взял в неё шарик. «Съешь этот плод, – сказала ведьма голосом, в котором было больше жизни и задора, чем раньше. – И спасибо тебе». Холодный ветер зашелестел в ветвях кустов и деревьев, задул мальчику в уши и растрепал его волосы. Через секунду, когда он умолк, Гавел обнаружил себя стоящим в одиночестве.

Неизвестный плод слегка тяготил его руку. Его поверхность была гладкой, сам он был холодным. Маленькая чёрная точка была в ямке на его верхушке. Пытаясь понять, знаком ли этот шарик ему, напоминает ли хоть что-то, Гавел лишь пришёл к выводу, что это похоже на очень чудно́е яблоко. Рассудок говорил ему не есть этот плод. Но что-то другое, что изначально привело мальчика в эту ситуацию, напоминало, что это нечто особенное, нечто выделяющееся, нечто, что было подарено ведьмой. Азарт, любопытство и многое другое взыграло в груди Гавела и он, закрыв глаза, впился зубами во фрукт.

Лишь на долю мгновения он задумался о необычном, одновременно сладком и горьком вкусе. Всё его внимание после увлёк едва описываемый опыт. Подняв веки самую малость, он узрел плод перед своими глазами, и бледная белизна окутала нутро мальчика, а снаружи она надулась, словно простыня, в которую забрался ветер, и широким куполом-шатром заполнила всё пространство вокруг. И он, по первым ощущениям, парил в ней, но через секунду стало ясно, что на самом деле он падает. Чёрная точка в ямке становилась всё больше, и всё тело парня дрожало в трепете. Ему было страшно. Страх его был о том, что его простой ум не выдержит происходящего. Но сама эта мысль об уме заставила его немного отстраниться, и когда тело Гавела быстро погружалось в растущую вокруг черноту, волнующее любопытство преобладало над страхом.

Он пробудился, когда на небе уже сияли звёзды. Без памяти о том, что произошло между вкушением плода и пробуждением, он тем не менее стойко ощущал наличие у себя некоего знания. В мыслях он по привычке искал слова, которыми можно зацепиться за это знание, описать его хотя бы просто для себя, но этого не получалось. И, как будто бы только что после глубокого захватывающего сна, ещё не ощущая себя в реальности в полной мере, он интуитивно побрёл через лес в сторону дома.