Цитаты из книги «Нарративная экономика. Новая наука о влиянии вирусных историй на экономические события»

Исследователи-экономисты сталкиваются с теми же трудностями, что и теоретики литературы, которые пытались перечислить все основные сюжеты и определить, что делает те или иные истории столь популярными

Для того чтобы понять людей, их поведение и мышление, может потребоваться помощь психоаналитиков и философов.

выйти за рамки пассивного коллекционирования чужих слов и приступить к проведению экспериментов

(«Архитектура выбора: Как улучшить наши решения о здоровье, благосостоянии и счастье»), эти экспертные группы стремятся перестроить государственные институты таким образом, чтобы они «подталкивали» людей к отказу от иррационального поведения, не используя при этом методы давления.

влияние, которое информационные технологии оказывают сегодня на ход распространения экономических нарративов, изменяющих мышление людей

некоторые используемые людьми алгоритмы принятия решений.

Либо кто-то лжет, либо экономический процесс в целом не имеет смысла.

Нарративная психология связана с психологической концепцией фрейминга (25). Если мы сможем создать забавную историю, которую будут пересказывать, она в итоге может сформировать точку зрения, точку отсчета, которая будет влиять на принимаемые решения. Фрейминг связан с эвристикой репрезентативности Даниэля Канемана и Амоса Тверски (1973 г.), согласно которой люди формируют свои ожидания, опираясь на некую идеализированную историю или модель, и оценивают свои ожидания, с учетом известности идеализированной истории, а не предполагаемой вероятности. Например, мы можем судить об опасности назревающего экономического кризиса не исходя из какой-то логики, а по его сходству с хранящейся в памяти историей предыдущего кризиса.

и болезни, и идеи распространяются посредством межличностных контактов.

«Страх хорошо известен как одна из консолидирующих сил в обществе. В либерально-капиталистической экономике страх безденежья, страх потерять работу, страх скатиться на одну ступеньку вниз по социальной лестнице – все это подталкивало человека к приложению еще больших усилий. Но в государстве с абсолютной верховной властью царит неприкрытый ужас. В капиталистическом городе с населением в 100 тысяч человек, скажем, тысяч десять жителей может преследовать страх потери работы. Подобный страх возник у них как результат какой-то личной ситуации, трагической из-за проявленного их окружением равнодушия и черствости. Но если все 100 тысяч человек живут в ежедневном страхе, они излучают коллективную ауру, которая нависает над городом, как тяжелая туча»