Крепкое и дельное исследование на любопытную тему. Особую прелесть книге придает то, что перевел ее по собственной инициативе лайвлибовец DeadHerzog (и как перевел).
Несколько нескромно признаюсь, что почти все, что было в книге, не стало для меня большой новостью. Но это только потому, что я читал несколько смежных исследований, вышедших в отличной серии Historia Rossica (напрмер, Центральная Азия в составе Российской империи , Православие, инославие, иноверие и Окно на Восток ). Кстати, эта книга так и просится в эту серию, хотелось бы ее в ней увидеть.
Для человека, впервые приступающего к такой любопытной теме как взаимоотношение нашего государства с исламом, рецензируемая книга будет представлять большой интерес. Она лучше в качестве начала уже названных книг потому, что она более фокусна. «Центральная Азия..» больше концентрируется на географии (да и вообще построена на принципе привлечения местных ученых к составлению сборника, а это мешает построению целостной картины), «Окно на Восток» хоть и более сконцентрировано на религии, тоже страдает от ограничения по исследуемой местности.
А эта книга именно об исламе в специфических российских условиях. Автор наглядно демонстрирует то, что политика – это искусство возможного. Имперская администрация часто меняла свой курс, отталкиваясь от условий, внешних и внутренних, от новых раскладов в мировом балансе сил. Если при Екатерине II веротерпимость была объявлена краеугольным принципом (и одновременно инструментом привлечения на свою сторону сомневающихся мусульман), то уже к середине XIX века имперская администрация страдала от необходимости этот принцип применять. Что изменилось? Почему в XVIII веке ислам поддерживали и пропагандировали, обращали казахов чуть ли не по прямой указке из Петербурга, а в середине XIX стали считать, что казахи – язычники и надо бы их обратить в православие, забыв про неудачный, как казалось екатерининский эксперимент? Вот как раз об этом, о текучем, меняющемся отношении, взаимоотношении ислама и власти книга.
При этом актором выступает не только власть. Различные, разнородные общины Поволжья, Крыма, Кавказа, завоеванного в середине XIX века Туркестана активно пользовались неповоротливой имперской бюрократической машиной для отстаивания своих прав и привилегий, своего толкования законодательства и моральных норм.
В книге очень доходчиво показана эволюция, которую прошли имперские власти – от опоры на местных толкователей исламских норм к насаждению общих норм ислама на всем пространстве империи. Местные обычаи считались привнесениями, и только имперская власть знала то, как должен выглядеть чистый ислам. Любопытная и парадоксальная система.
Автор несколько раз сравнивает эту эволюцию с опытом иных колониальных империй, увы, не вдаваясь в подробности. А жаль, было бы любопытно увидеть более детальный анализ французского опыта в Алжире и британского в Индии.
Отдельного упоминания заслуживают неизменные, увы, российские административные качели. Решения то отменяются, то снова принимаются. Всегда находится группа ходатаев, которые привлекают на свою сторону часть центрального аппарата, и мера, столь долго принимавшаяся, отменяется. Но обратная волна лет через 15 снова вводит ее в действие. И так по кругу, раз за разом.
В этом плане любопытна история Оренбургского духовного собрания, которое сами власти и создали для внедрения в исламе концепции духовенства как отдельного сословия (в исламе фактически не профессионального духовенства). Сразу после этого сами власти стали бороться с попытками Собрания добиться для мусульманских священнослужителей прав православных священников. Работу Собрания в казахских степях то пресекали как миссионерскую, то приветствовали как укрепляющую империю. Истинно наш метод. И ведь работает. Есть в этом какая-то загадка.