© А. С. Полошак, перевод, 2024

© Т. А. Велимеев, перевод, глоссарий, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2024

Издательство Азбука^®

Харриет, свету жизни мистера Джордана.

И Эмили, свету всей моей жизни

И пала Тень на землю, и раскололся Мир, как камень. И отступили океаны, и сгинули горы, и народы рассеялись по восьми сторонам Мира. Луна была как кровь, а солнце – как пепел. И кипели моря, и живые позавидовали мертвым. Разрушено было все, и все потеряно, все, кроме памяти, и одно воспоминание превыше всех прочих – о том, кто принес Тень и Разлом Мира. И имя ему было – Дракон.

Из «Алет нин Таэрин алта Камора, Разлом Мира». Неизвестный автор, Четвертая эпоха

Пролог. Первая весть

Бэйрд сжал монету двумя пальцами – большим и указательным – и поежился, чувствуя, как сминается и плющится металл. Он убрал большой палец – на твердой меди остался явственный отпечаток, блестевший в неярком свете факела, – и ощутил такой озноб, будто всю ночь просидел в погребе.

В животе заурчало. Снова.

Порыв северного ветра встревожил пламя факелов. Бэйрд сидел близ центра военного лагеря, спиной к большому камню. Провиант давно испортился. Оголодавшие солдаты с ворчаньем грели руки над кострами или раскладывали по земле мечи, пряжки, кольчуги – все, что было у них металлического, – как раскладывают белье на просушку. Может, надеялись, что под утренним солнцем металл обретет прежние свойства.

Бэйрд скатал испорченную монету в шарик. «Храни нас Свет, – подумал он. – Свет…» Бросил шарик в траву и вернулся к работе над камнями.

– Хочу знать, что здесь случилось, Карам! – выкрикнул лорд Джарид. Он и его советники стояли неподалеку, вокруг стола, устланного картами Андора и окрестностей Кэймлина. – Мне надо знать, каким образом они подошли так близко, и еще мне нужна голова королевы Айз Седай, этой треклятой приспешницы Темного! – Джарид стукнул кулаком по столу.

В прошлом Бэйрд не замечал у него в глазах столь безумного блеска, но под гнетом событий – испортившееся продовольствие, странные создания в ночи – лорд превращался в другого человека.

Позади Джарида бесформенной грудой лежал командирский шатер. Волосы Джарида, отросшие за время изгнания, теперь развевались на ветру, на лице дрожали отблески факела, а к мундиру, когда лорд выползал из шатра, пристали сухие травинки.

Недоумевающие слуги пытались вытащить из-под складок ткани железные шесты, но те размягчились, как и весь металл в лагере, а крепежные кольца растянулись и разошлись, словно теплый воск.

В ночи пахло как-то не так: древней пылью и затхлыми комнатами, куда не входили уже много лет. Такому запаху не место на лесной полянке. В животе у Бэйрда снова заурчало. О Свет! Вот бы заморить червячка… Он сосредоточил внимание на работе, держа камни так, как в детстве учил его старый Паппил. При ударе камня о камень рождалось чувство, отгонявшее голод и озноб. Хоть что-то в этом мире осталось неизменным.

Лорд Джарид бросил на него недовольный взгляд. Бэйрд входил в число десяти человек, этой ночью выбранных лордом для охраны шатра.

– Принесите мне голову Илэйн, Карам, – произнес Джарид, повернувшись к своим капитанам. – Эта шальная ночь – дело рук ее ведьм.

– Принести голову? – раздался скептический голос стоявшего чуть поодаль Эри. – Каким образом?

Лорд Джарид оглянулся. Все, кто стоял у освещенного факелом стола, последовали его примеру. Эри смотрел в небеса. На плече – нашивка: золотой кабан бросается на красное копье. Знак личного телохранителя лорда Джарида, но голосу Эри недоставало уважения.

– Как именно, Джарид, следует отделить ее голову от тела? Зубами отгрызть?

От столь вопиющей дерзости замер весь лагерь. Бэйрд перестал стучать камнем о камень. Да, поговаривали, что лорд Джарид превратился в форменного сумасброда. Но такое?

– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? – брызнул слюной покрасневший от ярости Джарид. – Ты, мой телохранитель!

Эри не отрывал взгляда от запеленутого в хмарь неба.

– Ты лишен денежного довольствия за два месяца! – объявил Джарид, но голос его дрожал. – Разжалован и назначен чистить отхожие места впредь до особого распоряжения. А заговоришь со мною снова, отрежу тебе язык!

Бэйрд вздрогнул под дуновением холодного ветра. Эри был лучшим из всех, кто остался от повстанческой армии. Другие телохранители замялись и потупились.

Эри взглянул на лорда и улыбнулся. Ни слова не сказал. В этом не было необходимости. «Отрежу тебе язык»? Весь до последнего металл в лагере размяк, как топленое сало. На столе перед лордом лежал покоробленный кинжал, растянувшийся, когда тот доставал его из ножен. Борта расстегнутого мундира хлопали по телу Джарида; в прошлом их украшали серебряные пуговицы.

– Джарид… – произнес Карам. Юный лорд одного из второстепенных Домов, лояльных Дому Саранд, был толстогуб, но худощав лицом. – Ты и правда… Правда считаешь, что это сделали Айз Седай? Что они уничтожили весь наш металл?

– Ну конечно! – рявкнул Джарид. – А кто еще? Только не говори, что веришь в те байки, что травят у костров на привале. Последняя битва? Ха! – Он опустил взгляд на стол, где лежала, придавленная камешками по углам, карта Андора.

Бэйрд вернулся к своим камням. Тук, тук, тук. Сланец и гранит. Непросто оказалось отыскать подходящие камни, но дед Паппил научил внука разбираться в их разновидностях. Когда отец Бэйрда отказался от семейного ремесла, перебрался в город и стал мясником, старик решил, что его предали.

Сланец мягкий, гладкий. Гранит бугристый, с острыми краями. Да, остались в мире неизменные вещи, хоть и немного. Такое уж ныне время, что кругом обман. В прошлом неколебимые лорды того и гляди размякнут… ну, как металл. В небе бурлят черные тучи, а храбрецы, с которых Бэйрд всегда брал пример, дрожат от страха и поскуливают в ночи.

– Неспокойно мне, Джарид. – Пожилой лорд Дэвиес был кем-то вроде Джаридова наперсника. – Сколько дней прошло, а нам никто не встретился. Ни фермеров, ни солдат королевы. Что-то недоброе творится.

– Она увела людей, – прорычал Джарид. – Готовится внезапно атаковать.

– По-моему, Джарид, она не обращает на нас внимания, – заметил Карам, посмотрев на небо, где по-прежнему клубились тучи. Бэйрд подумал, что уже несколько месяцев он не видел неба без туч. – Зачем ей утруждать себя? Наши люди голодают. Еда как портилась, так и портится. Все признаки…

– Она хочет выдавить нас с этих земель! – заявил Джарид, выпучив горящие глаза. – Все это – дело рук Айз Седай!

В лагере вдруг стало тихо, если не считать стука камней Бэйрда. Мясницкое ремесло ему никогда не нравилось, но так уж вышло, что он обрел пристанище в страже лорда. Поразительно, но забивать скот и резать людей – почти одно и то же. Неприятно вспоминать, с какой легкостью Бэйрд переменил одно занятие на другое.

Тук, тук, тук.

Эри обернулся. Джарид с подозрением смотрел на Бэйрда, словно собираясь объявить о более строгом взыскании.

«Он же не всегда был настолько плох? – подумал Бэйрд. – Да, хотел усадить жену на трон, но какой лорд этого не хочет?» Трудно понять, что кроется за ширмой его имени. Из поколения в поколение семья Бэйрд почитала семью Саранд.

Эри направился прочь от командного пункта.

– Куда это ты собрался?! – взревел Джарид.

Эри сорвал с плеча нашивку телохранителя семьи Саранд, отшвырнул ее в сторону и, шагнув из созданного факелом круга света, ушел в ночь навстречу северным ветрам.

В лагере мало кто спал. Люди жались у костровых ям, поближе к теплу и свету. Некоторые, вооружившись глиняными горшками, пытались варить пучки срезанной травы, листья или полоски кожи. Что угодно, лишь бы это могло сгодиться в пищу.

Глядя вслед Эри, многие встали.

– Дезертир, – прошипел Джарид. – Сколько всего пережили, а теперь он уходит. Лишь потому, что настали трудные времена!

– Люди и вправду голодают, Джарид, – повторил Дэвиес слова Карама.

– Знаю, знаю! Большое спасибо, что напоминаешь мне о наших бедах. С каждым треклятым вздохом! – Дрожащей рукой Джарид вытер лоб, а затем хлопнул потной ладонью по карте. – Нужно ударить по одному из крупных городов. Теперь, когда ей известно наше местоположение, от нее не сбежать. Беломостье. Возьмем Беломостье и пополним запасы провианта. После сегодняшнего фокуса ее Айз Седай наверняка ослаблены. Иначе она пошла бы в атаку.

Бэйрд бросил косой взгляд во тьму. Солдаты один за другим вставали, поднимая дубины и боевые посохи. Некоторые уходили без оружия. Они скатывали походные тюфяки, закидывали на спину узлы с пожитками, а затем тянулись прочь из лагеря, безмолвные, будто призраки. Ни звона кольчуг, ни позвякивания застежек на доспехах. Металла больше не было. Казалось, у этих людей отняли душу.

– Илэйн не рискнет выступить против нас большим числом, – сказал Джарид, словно уговаривая себя. – В Кэймлине наверняка неспокойно. Ты сообщал о множестве наемников, Шив. Чего доброго, они подняли восстание. Эления, конечно же, действует против Илэйн. Беломостье. Да, Беломостье – идеальный вариант. Видите ли, если удержим его, рассечем страну надвое. Наберем войска, заставим мужчин западного Андора встать под наше знамя. Затем двинем на… Как оно называется, то место? Ах да, Двуречье. Там тоже найдутся годные к службе. – Джарид с презрением фыркнул. – Говорят, у них десятилетиями не было лорда. Дайте четыре месяца, и у меня будет войско, с которым нельзя не считаться. Такое, что она не осмелится натравить на нас своих ведьм…

Бэйрд поднес камень к свету факела. Чтобы получился добрый наконечник копья, надо обрабатывать камень, идя от поверхности к сердцевине. На сланце Бэйрд начертил мелком нужную форму, затем обтесал его от краев к центру, а дальше уже нужно не бить, а постукивать, отсекая маленькие кусочки.

Одну сторону наконечника он успел сделать раньше, и со второй почти закончил. Ему казалось, что Паппил нашептывает: «Наше дело – камень, Бэйрд. Не слушай отца. Если копнуть поглубже, наше дело – камень, да и сами мы рождены от камня».

Лагерь покидали все новые и новые солдаты. Как ни странно, почти все молчали. Джарид наконец-то заметил, что происходит. Он выпрямился, схватил один из факелов и поднял его повыше:

– Куда они? На охоту? Уже несколько недель как нам не встречалось дичи. Может, капканы ставить?

Никто не ответил.

– Наверное, что-то увидели, – бормотал Джарид. – Или померещилось. Я не потерплю новой болтовни о призраках и прочих глупостях! Эти видения создают ведьмы, чтобы лишить нас присутствия духа. Вот именно… Именно так, а не иначе!

Неподалеку зашуршало: Карам рылся в ворохе парусины, недавно бывшей его палаткой. Наконец он выпрямился, держа в руках какой-то мешочек.

– Карам? – окликнул его Джарид.

Тот взглянул на лорда, опустил глаза и принялся развязывать поясной кошель. Замер, рассмеялся и вытряхнул его содержимое. Золотые монеты слиплись в комок, точь-в-точь как свиные уши в глиняном горшке. Карам сунул золото в карман, порылся в кошельке и выудил перстень. С кроваво-красным камнем в его центре ничего не стало.

– Пожалуй, в наши дни таким и за яблоко не расплатишься, – проворчал Карам.

– Немедленно объясни, что ты затеял! – рыкнул Джарид. – Твоих рук дело? – Он махнул рукой, указывая на уходящих солдат. – Решил поднять мятеж, да?

– К этому я не причастен, – с виноватым видом ответил Карам. – И ты тоже. Мне… очень жаль.

С этими словами он зашагал прочь от света факелов – к немалому изумлению Бэйрда, ведь лорд Карам и лорд Джарид дружили с самого детства.

Следом за ним побежал лорд Дэвиес. Удержать Карама, велеть ему вернуться? Нет, он догнал Карама, зашагал рядом, и оба скрылись во тьме.

– Считайте, что вы вне закона! – визгливо крикнул им вслед взбешенный Джарид. – Я буду консортом при королеве! Никто не даст укрытия ни вам, ни членам ваших Домов! Никто не предложит помощи! Десять поколений кряду!

Бэйрд опустил взгляд на камень в руке. Остался последний этап – шлифовка. Хороший, дельный наконечник должен быть гладким. Бэйрд взял еще один обломок гранита, подобранный им для этой цели, и принялся аккуратно водить им по боковине сланцевой заготовки.

«Похоже, это ремесло я помню лучше, чем предполагал», – думал он, а лорд Джарид никак не унимался.

В изготовлении наконечника было что-то могучее. Простые движения словно развеивали мрак. С недавних пор на Бэйрда, да и на весь лагерь, легла какая-то тень. Будто… Будто он, как ни пытайся, не мог оставаться на свету. Каждое утро он просыпался с чувством, что вчера похоронил близкого человека.

Оно может сломить тебя, такое отчаяние. Но акт созидания – любого созидания – дает ему отпор. Таков один из способов противостоять… ему. Тому, чье имя не принято произносить вслух. Тому, кто – и это всем известно – стоит за происходящим, независимо от слов лорда Джарида.

Бэйрд встал. Наконечник вышел неплохой, хотя отшлифовать еще разок не помешает. Но это позже. Бэйрд поднял древко копья – металлическое острие отвалилось, когда лагерь накрыло пузырем зла, – и на глазах у остальных гвардейцев прикрепил к нему новый наконечник – так, как в далеком прошлом показывал ему Паппил.

– Такие нам пригодятся, – сказал Мореар. – Можешь сделать еще?

Бэйрд кивнул:

– По пути остановимся у того холма, где я нашел сланец.

Умолкший было Джарид вытаращил глаза, блеснувшие пламенем факелов:

– Нет! Ты же мой телохранитель! Такой дерзости я не потерплю!

Лорд бросился к Бэйрду, и видно было, что он готов пролить кровь, но Мореар и Росс схватили его за руки. Похоже, Росс сам оторопел от своего поступка – как ни крути, это открытый мятеж, – но руку лорда не отпустил.

Бэйрд пошарил возле своей скатки, забрал кое-какие вещи и кивнул остальным. Те подошли к нему, и восемь телохранителей Джарида поволокли изрыгавшего проклятия лорда через лагерь – вернее сказать, через то, что от него осталось, – мимо тлеющих кострищ и упавших палаток, брошенных уходившими в ночь солдатами. Их становилось все больше, и они держали путь на север. Навстречу ветру.

На краю лагеря Бэйрд приметил отличное крепкое дерево. Он дал знак остальным, те взяли у него веревку и привязали лорда Джарида к толстому стволу. Тот не переставал ругаться, пока Мореар не заткнул ему рот носовым платком.

Бэйрд подступил к лорду Джариду и подсунул ему под локоть бурдюк с водой:

– Поменьше дергайтесь, милорд, а не то уроните. Кляп не слишком тугой, так что сумеете его выплюнуть. А как захочется пить, просто приподнимите руку. Вот, пробку я вынул.

Джарид свирепо уставился на него.

– Ничего личного, милорд, – продолжил Бэйрд. – Вы всегда были добры к моей семье. Но поймите, нельзя, чтобы вы увязались следом и усложняли нам жизнь. Пора кое-что сделать, а вы всем мешаете. Может, надо было кому-то раньше сказать, но уж как есть, так есть. Бывает, повесишь мясо вялиться, забудешь про него – и пиши пропало, весь окорок на выброс.

Он кивнул остальным, и те побежали за походными скатками. Затем Бэйрд указал Россу на ближайший выход сланца и объяснил, какой камень годится для наконечников, после чего вернулся к лорду Джариду. Тот рвался из пут.

– Дело не в ведьмах, милорд. Илэйн не виновата… Хотя правильнее называть ее королевой. Даже не верится, что этакая юная красотка стала королевой. Я предпочел бы не кланяться ей, а усадить себе на колено в какой-нибудь таверне. Но Андору нужна правительница, за которой пойдут в Последнюю битву. И это, уж простите, будет не ваша жена.

Джарид обмяк, обвиснув на веревках. Гнев вытек из него, будто кровь, и теперь лорд плакал. Как-то странно это – видеть, как плачет лорд.

– Когда нам кто-нибудь встретится – если встретится, – я скажу, где вас найти, – пообещал Бэйрд. – И еще скажу, что у вас могут найтись драгоценные камни. Может, за вами придут. Кто знает? – Он помолчал. – Зря вы встали у нас на пути. Ведь все, кроме вас, понимают, что будет. Дракон возродился, былые узы разрушены, старые клятвы забыты… И лучше я буду болтаться в петле, чем позволю Андору отправиться на Последнюю битву без меня.

Он закинул новое копье на плечо и зашагал в ночь. «Так или иначе, есть у меня клятва более древняя, чем перед твоим семейством. Клятва, от которой не в состоянии освободить и сам Дракон». Клятва перед родной землей. Эти камни у него в крови, а его кровь – в камнях Андора.

Бэйрд собрал остальных, и все отправились на север. В ночи за спиной у них всхлипывал одинокий лорд, а по лагерю начинали рыскать призраки.

Талманес потянул за поводья. Селфар загарцевал и тряхнул гривой. Энергии у чалого было хоть отбавляй – наверное, чуял тревогу хозяина.

В ночном воздухе висел густой дым. Дым и вопли. Талманес вел Отряд по дороге, наводненной перемазанными сажей людьми. Солдаты двигались словно среди обломков кораблекрушения в илистых водах, с беспокойством поглядывая на беженцев.

– Держать строй! – крикнул им Талманес. – Всю дорогу до Кэймлина пробежать не получится. Спокойней!

Он вел солдат со всей возможной быстротой, почти трусцой. Позвякивали доспехи. Половину Отряда Красной руки, включая Истина и почти всю кавалерию, Илэйн забрала с собой на Поле Меррилор. Наверное, допускала, что отступать придется в самом спешном порядке.

Так или иначе, от конников мало толку на городских улицах – вне всяких сомнений, запруженных не меньше, чем эта дорога. Селфар фыркнул и мотнул головой. Уже близко. Вон она, городская стена, чернеет в ночи, озаренная красноватым светом, будто весь город превратился в кострище.

«Помилуй Свет поверженное знамя…» – подумал Талманес, и его пробрал озноб. Над городом висели громадные клубы дыма. Дело скверное. Куда сквернее, чем когда айильцы напали на Кайриэн.

В конце концов он отпустил поводья, дав волю коню. Какое-то время чалый галопом летел по обочине, а затем Талманес с неохотой пересек дорогу, игнорируя мольбы о помощи. Удивительно, как повлияло на него время, проведенное в обществе Мэта. Теперь он жалел, что не способен предложить нуждающимся в поддержке реальную помощь. Так уж Мэтрим Коутон действовал на окружающих. В последнее время Талманес видел простых людей в совершенно ином свете. Может, потому, что толком не знал, считать Мэта лордом или нет?

С другой обочины Талманес какое-то время рассматривал горящий город, дожидаясь отставших солдат. Он мог бы посадить всех на лошадей – хотя парни не были обученными кавалеристами, за каждым солдатом в Отряде закрепили коня для дальних переходов, – однако сегодня решил не рисковать. На улицах наверняка встретятся троллоки и мурддраалы, и солдаты Талманеса должны быть готовы к внезапной стычке. Широкими колоннами маршировали пикинеры; с флангов их прикрывали стрелки с заряженными арбалетами. Талманес не допустит, чтобы его парни остались беззащитны перед атакой троллоков, – и не важно, насколько срочная у них боевая задача.

Но если потерять тех драконов…

«Да осияет нас Свет», – подумал Талманес. Казалось, что окутанный клубами дыма Кэймлин закипает, но в некоторых частях Внутреннего города, находившихся высоко на холме и видимых из-за стены, пожары еще не начались. Дворец не тронуло огнем. Может, гвардейцы еще держат оборону?

Вестей от королевы не поступало. Судя по всему, на подмогу в город никто не торопился. Должно быть, Илэйн до сих пор в неведении, а это плохо.

Очень плохо. Хуже не бывает.

Впереди Талманес заметил Сандипа и нескольких разведчиков Отряда. Стройный лейтенант с трудом пробирался через окружавших его беженцев.

– Умоляю, добрый господин! – причитала какая-то молодая женщина. – Мое дитя, моя дочь осталась на окраине, на северных холмах…

– У меня там лавка без присмотра! – вторил ей какой-то толстяк. – А в ней посуда!..

– Люди добрые, – въехал в толпу Талманес, – чтобы мы вам помогли, для начала расступитесь. Дайте войти в треклятый город.

Понемногу беженцы перестали напирать, и Сандип с благодарностью кивнул командиру. Этот загорелый и темноволосый офицер Отряда, к тому же еще и превосходный целитель-травник, отличался дружелюбием, но сегодня был мрачнее тучи.

– Сандип, глянь-ка вон туда, – указал Талманес на большую группу бойцов неподалеку. Все они смотрели на город.