Часть 1. Чужое лицо Таис

Самая большая иллюзия человека – правильное, по его мнению, восприятие реальности и поступков окружающих людей…

(Рита Вейя)

Глава первая. Сон Таис

Той ночью меня разбудили какие-то странные шорохи и шепот на незнакомом языке. Открываю глаза – ничего не вижу. Темнота сгустилась до полного мрака.

Скованная ужасом, я вижу слабый свет впереди и понимаю, что лежу в своей кровати рядом с мужем. Вдруг все стихло. Свет, как будто от фонарика, рассеял темноту, и я вижу, что вместо нашего окна – стена, как если бы проем окна заложили кирпичами, и на ней висит картина…

Я вижу изображенную на картине женщину, молодую, стоящую в полный рост. Ее белое лицо, обрамленное иссини черными волосами, необыкновенно красиво, а глаза… Они тоже черны и смотрят прямо в душу, и такой силой и исступленностью наделены эти глаза, что мне жутко и хочется кричать, но вопль не идет из пересохшего горла, и все тело недвижимо, будто парализовано. Страх разрывает меня. И, о ужас! Я вижу, как женщина непостижимым движением отделилась от полотна картины и медленно идет ко мне. Ее белые одежды развиваются от легкого сквозняка, черные пряди волос растворились в темноте, и только белое лицо, освещенное каким- то слабым светом, неумолимо приближается ко мне. Еще миг, и я чувствую ее рядом с собой. А еще через секунду, она уже лежит между мною и мужем и, изгибаясь всем телом, пытается столкнуть меня с постели вниз. Очнувшись на полу, я все еще вижу эту женщину лежащей рядом с моим мужем. Она медленно поворачивает ко мне такое красивое, но пугающее потусторонней силой лицо, ее огромные, полные глубинной чернотой глаза прожигают меня насквозь, и я слышу ее голос, звучащий прямо в моем мозгу. Губы на прекрасном лице не двигались, но я отчетливо услышала слова: «Таис, ты больше никогда не увидишь своего лица до тех пор, пока не исполнишь того, что обещала…»

И снова темнота сомкнулась передо мной, и я услышала удаляющийся легкий смех, от которого кровь стыла в жилах…

Я проснулась в липком поту… Отдышавшись, повернулась к мужу. Вадим спал, отвернувшись к стене. Я прижалась к нему, облегченно вздохнув: «Слава богу, это лишь сон…» Впереди предрассветно белело такое родное окно…

Я встала, чтобы смыть страшный сон прохладной водой. Зайдя в ванную, включила свет, подошла к зеркалу, открыла кран, наклоняясь к текущей воде, мельком взглянула в свое отражение… Боже! На меня смотрела она! Крик вырвался из моей груди, разорвав утреннюю тишину. Закрыв лицо руками, я стояла, боясь снова увидеть свое отражение. Но, преодолев страх, вновь посмотрела в зеркальную глубь. Нет, это не сон. Из потусторонней зеркальной поверхности на меня смотрели черные, полные исступления глаза ведьмы из моего сна. Я больше не видела своего синеглазого взгляда и светлых волос, теперь ее белые черты и черные локоны были моим отражением. И снова я услышала в голове ее голос: «Таис, ты никогда не увидишь своего лица, пока не исполнишь…»

Прошло время. Я боялась видеть свое отражение, поэтому все зеркала исчезли из нашего дома. Я почти не спала по ночам, так как лишь днем могла спать без сновидений. Вадим таскал меня по врачам, но ни один из них не смог ответить на мои вопросы. Да и не верил никто, что я вижу в зеркале не свое отражение. Ведь для всех мое лицо оставалось таким же, каким и было. Прописав кучу лекарств от нервного расстройства, врачи разводили руками.

Я стала неразговорчивой и злой. Постепенно из моей жизни исчезли все друзья и подруги. Муж также отдалился от меня, не в силах выносить мои истерики и бессонные ночи. Мы развелись, оставшись друзьями.

Так я осталась в одиночестве, не понимая до конца, что моя жизнь разделилась на до сна и после, и что всему виною была она – ведьма, появившаяся в моем сновидении и навсегда изменившая мою душу и все мое существование до неузнаваемости.

Я находилась в состоянии, близком к сумасшествию, мне с трудом давалась работа, и сама жизнь потеряла для меня привлекательность и смысл, превратившись в муку. Постепенно, я научилась обходиться без зеркал, наощупь приводя в порядок свои волосы, и всячески избегала возможности увидеть себя в отражении.

Однажды вечером, я шла домой после работы по улицам, выбирая пустынные места, что становилась привычкой. Я сторонилась людей и так, незаметно забрела в район полуразрушенных старых домов, предназначенных под снос. Меня не пугала чернота окон и тишина нежилого двора. Сидя на старой скамье, я думала, как мне быть дальше.

Вадим, жалея меня, иногда навещал, но не мог помочь и понять, что делалось в моей душе. Сила одиночества грызла меня, как злая собака. Много месяцев я не видела своего лица. И вдруг, внезапная решимость пронзила меня. Попробовать посмотреть на себя еще разок, а вдруг все это моя больная фантазия, и нет никакой ведьмы в моем отражении? Не понимая, что делаю и где нахожусь, я забежала в заброшенный дом. Пустота брошенного жилья охватила меня, двери, снятые с петель, окна с разбитыми стеклами, пыль и запустение – ничто не остановило меня, я упрямо передвигалась из комнаты в комнату, ища хотя бы осколок. Наконец, в углу я увидела грязное мутное зеркало, оставленное впопыхах. За разбитым окном завыла собака, сердце мое сжалось от страха, но мне необходимо было посмотреть на себя, пока я решилась. Слушая переливчатый вой, я медленно приближалась к своему отражению, едва различимому в сумеречном свете. Вглядевшись в него, я вздрогнула – на меня по-прежнему смотрела она. Те же черные глаза, белые прекрасные черты – все это осталось моим отражением.

Вой прекратился, стоя как вкопанная, я смотрела в это чужое лицо. Страх исчез, уступив в моей душе место злобе и непониманию, я громко и отчетливо произнесла: «Что тебе нужно от меня? Кто ты?»

Я говорила, а шевелились ее губы, и черные глаза, вместо исступления, источали тоску и безысходность. Я замолчала, и тишина напугала меня. Бросившись вон из дома, я побежала, не разбирая дороги по темнеющей улице. Начался ливень. Серая стена воды заливала все вокруг, ослепив меня. Бормоча бессвязные слова, как в бреду, я неслась, не видя ничего от яростной охватившей меня тоски. Неожиданный визг тормозов и толчок оборвали мое спутанное сознание.

Снова шепот, темнота, стена из кирпича и картина, висящая на ней. Ее голос, звучащий в моей голове: «Таис, ты должна исполнить, что обещала…»

Я, вскрикнув, очнулась ото сна. Надо мною склонился человек, сидящий подле меня. Я вгляделась – черные волосы, белое лицо, темные глаза – все это принадлежит молодому мужчине, который ласково произнес: «Слава богу, вы живы!» Он взял меня за руку, и мы познакомились. Оказалось, что Алексей, так звали моего нового знакомого, ехал в тот вечер по шоссе неподалеку от брошенного поселка. Был ливень, и вдруг из темноты я бросилась под колеса его машины. К счастью, ему удалось затормозить, но удар, хоть и не сильный, все же произошел. Я неделю пролежала в больнице, в бреду крича по ночам. Алексей все это время был рядом, как сказали мне медсестры:

– Такой чудесный молодой человек! Редко такого встретишь!

Я была смущена и растеряна, отвыкнув от такого внимания к себе. Алексей, как только мне стало получше, навещал меня каждый день, принося разные вкусности и развлекая меня, как мог. Я не расположена была к разговорам о себе, да и о жизни в целом, но Алексей не докучал мне вопросами и только рассказывал о себе. Он художник, путешествует по стране в поисках новых впечатлений для творчества. Я тоже хорошо рисовала, даже пробовала себя в писании на холсте, но дальше пейзажа с натуры не продвинулась. Алексей же был уже немного знаменит в определенных кругах, слыл отличными портретистом, и не только… Так вот, он колесил по миру и рисовал свои картины. Я слушала его с интересом и чувствовала, что влюбляюсь… Нет, это было невозможно. Я ведь теперь не совсем обычная девушка. А кто? Кто я теперь? Ответа не было, и я молча слушала Алешу, замирая от любви и понимая, что ничего не могу ему сказать о себе.

В день выписки я с трепетом ждала Алексея, стоя на пороге больницы. Он приехал, и я не смогла скрыть радость, судя по его глазам, которые загорелись в ответ черным бархатным огнем.

– Таисия! Ты выглядишь великолепно! Разреши отвезти тебя домой!

Я села рядом с ним в ту самую машину, которая так вовремя меня сбила, как бы нелепо это не звучало. Действительно, если бы Алеша меня таким образом не встретил, как бы закончился тот вечер, одному богу известно.

У моего дома мы долго и молча сидели в машине, не сводя друг с друга взгляда. Его глаза обжигали, и я всей кожей чувствовала желание, исходившее от его тела, и губы были так близко. Я отшатнулась, воспоминания отрезвили меня – Вадим, ведьма в отражении… Я не смогу больше никого любить, не имею права. Бежать – вот что мне надо, чтобы не делать еще одного человека несчастным. Пробормотав слова извинения, я стремглав выбежала из машины и влетела в свой подъезд. Уже дома я осознала, что ни телефона, ни адреса Алексея я не знала. Ну что же и к лучшему! Он еще долго стоял у подъезда… Глядя из окна вслед уезжающей машины, я ощущала внутри пустоту…

На следующее утро я поехала к Вадиму. Бывший муж встретил меня как всегда с участием и радостью:

– Таисия! Выглядишь уставшей! Бледная, с кругами под глазами. Давай я тебя к врачу отведу…

– Спасибо, я уже, только от врача. Вадим, дай мне денег, мне надо уехать ненадолго…

Без лишних вопросов Вадим выполнил мою просьбу и проводил на вокзал. Я поцеловала его на прощание:

– Забудь меня, как страшный сон. Спасибо за все. Прощай!

Вадим озадаченно смотрел, как я сажусь в вагон и помахал рукой, когда тронулся состав. Вот и все. Еду. Куда? Нет ответа… Я хотела туда, где меня никто не знал. Пустота сжимала меня изнутри все сильнее.

Ранним утром, через несколько дней пути, я вышла на самой неприметной и малолюдной станции. Густой туман стелился по земле, и сквозь его клочья я увидела лесную дорогу, по которой двигался человек в дождевике. Он удалялся от меня, видимо тоже сошел с поезда. Я двинулась за ним, стараясь держаться от него на расстоянии, но тишина раннего утра выдала мои шаги. Где-то вдали пропели петухи, и туман, рассеиваясь, уступал место заливающему горизонт солнечному свету. Мужчина оглянулся несколько раз, затем решительно остановился. Его рука взметнулась в приветственном жесте, он дождался моего приближения и вежливо спросил:

– Издалека в наши края?

Я кивнула, пробормотав ответные слова приветствия.

Он молча взял мой чемодан и пошел вперед. Идя за ним, я смотрела на его серый дорожный мешок, висевший у него за спиной, и думала, что не представляю, зачем я сюда приехала. Мужчина был средних лет, обычный сельский житель с загорелым лицом и небритой щетиной на подбородке. Мы пришли в деревню, в ней было всего шесть домов. Мужчина показал рукой на дом с цветными наличниками на окнах, который сдавался приезжим. Хозяйка, немолодая вдова, неприметной наружности, жила в доме, напротив. Расплатившись с ней, я, кинув вещи посреди комнаты, блаженно растянулась на широкой деревянной кровати. Печь, два окна, стол… Выпив молока и съев кусок пахучего каравая, принесенного хозяйкой, я тут же крепко уснула, без сновидений. Проснулась, когда солнце садилось, окрасив зелень за окном в багровые тона. Настроение мое улучшилось. Я решила прогуляться на речку, протекающую неподалеку. Взяв краски, кисти и холст, я с наслаждением стала писать деревенский пейзаж, очарованная окружающим меня видом – темнеющая гладь реки, ивы, окунувшие свои ветви в воду, закат, пламенеющий на горизонте… Успокоительная терапия захватила меня, и я не заметила, как стало темнеть. С сожалением собрав принадлежности для рисования, я вернулась в дом. Слушая деревенские шорохи, мычание коров, стрекотание кузнечиков, я остро почувствовала свое одиночество. Хозяйка принесла мне чай:

– С травками, попейте на ночь!

Чай был ароматным и необыкновенно вкусным. Поев, я огляделась – да-а, тишина. Телевизора нет. Телефон не работал, радио не было. Я взяла в руки холст со своим рисунком. Прислонив его к стене на столе, отошла в сторону. Хорошо передались зелень деревьев и закат. Но что это? На другом берегу реки, изображенной мною, проступала фигура в темном плаще. Я помотала головой и вгляделась. Фигура стала отчетливей и чуть ближе. Бред! Я не рисовала никакую фигуру! Этого не может быть! Но пейзаж, нарисованный моею рукой, стал меняться на глазах, и фигура в плаще уже перешла на переднюю часть рисунка, заслонив собою все пространство пейзажа. Пробила полночь. В печи вспыхнули дрова, хотя ее никто не разжигал. Часы, скрипя, отбивали последние удары. Леденящий ужас сковал меня, и я не могла пошевелиться. Мужчина в плаще вылез из холста прямо передо мной, капюшон закрывал его лицо, но небритый подбородок выдал в нем моего утреннего проводника.