С благодарностью моей золовке Дарье Вереютиной за умопомрачительную красоту и магнетизм…

ТОМ ПЕРВЫЙ
Нобелевский лауреат

Глава I

На экране лэптопа знакомая из прошлой жизни поздравляла с огромным успехом:

«Это настоящая революция в медицине и прорыв в науке, Лэндон! «Грир-скин» произвел настоящий фурор в мире! Поздравляю тебя с Нобелевской премией! На каждом шагу в Британии и Северной Америке слышу лестные отзывы о твоей работе от своих коллег. Имперский колледж Лондона гордится тобой!

профессор Дилэйни Спуур»

Далее следовала ссылка на интернет-ресурс, где была размещена статья «об успехе сотрудника Скаролинского института – одного из ведущих в Европе и крупнейшего в Швеции медицинского высшего учебного заведения. Весной 2011 года весь мир узнал о сенсационном прорыве в медицине. Британский хирург Лэндон Грир запатентовал инновационный продукт, который используется для операций женщинам третьего мира в целях преодоления обретенных уродств, в том числе в результате издевательств их мужей. Синтетическая кожа «Грир-скин» позволила избавить пациенток от обожжённых и изрубцованных участков кожи на лице и теле и заменить их на искусственную, созданную знаменитым хирургом. Теперь пострадавшим людям не придется по 1,5–2 года носить специальные маски Perspex^[1] прежде, чем подвергнуться операции по замене кожи».

Мужчина средних лет закрыл ноутбук, выдернул шнур из розетки и принялся бродить по своему особняку с панорамными окнами в Хайгейте на Бишопс-авеню. Он взглянул на розовато-красные полоски в небе, окаймляющие горизонт. Очередной закат. Зеленые холмы и свежий воздух этого района не успокаивали, а скорее наоборот, раздражали его. Все эти снобы, с которыми приходилось здороваться каждое утро, если не брать то время, когда он был в Швеции; их тупые жены, способные рассуждать только на тему своего внешнего вида и целлюлита своих подруг.

Лэндон Грир провел в Стокгольме первую в истории операцию по пересадке синтетического материала, заменившего пациентке кожу. После реабилитации ее показали на всех национальных каналах и во всех европейских новостях. «Небо и земля» – так называли жительницу Афганистана до и после операции. Абсолютно гладкая кожа с имитацией пор на поверхности. «Грир-скин» разрабатывался точь-в-точь под цвет кожи пациента, и лишь едва заметная тонкая линия от шва была заметна.

На одной из пресс-конференций мистер Грир говорил, что в США, как правило, расходы по оказанию медицинской помощи в таких ситуациях берут на себя страховые компании. В Европе существует практика квот, при которых финансирование происходит за счет социального кармана государства. Пациенту, нуждающемуся в реконструктивно-пластической операции, приходится долгие месяцы и годы ждать такие квоты, да и дается она всего лишь раз в год, на одну операцию, тогда как большинству таких пациентов необходимо поэтапное многократное хирургическое лечение, у которого обязательно должен быть определенный интервал. Чаще всего необходимо провести 2–3 операции за год. Поэтому приходится рассчитывать на собственные финансовые ресурсы, различные фонды и на чудо.

Хирург рассказал, что пациентке на родине было сделано около 20 неудачных пластических операций в клиниках по месту жительства. Четверть из них делалась без общего наркоза из-за опасений, что сердце женщины не выдержит. Самое ужасное, что операции ей не принесли результата – пересаженная кожа просто не приживалась.

«Именно эта операция породила надежды на настоящую революцию в хирургии, – заявил тогда Лэндон Грир. – В скором будущем пациентам уже не нужно будет годами ждать донорских органов, которые, к тому же, могут вызвать биологическое отторжение. Рубцовые ткани лица другой моей пациентки из Узбекистана еще несколько лет назад полностью замещались полнослойным кожным трансплантатом размером 30х35 см, который мы взяли с бедра. Операция длилась 20 часов, а ассистировала мне тогда практически половина персонала Отделения реконструктивной и пластической хирургии Скаролинского института.

Ювелирная отслойка кожи на бедре проводилось таким образом, чтобы все сложные структуры кожи (сальные, потовые железы и прочее) были сохранены. Только такой трансплантат может функционировать на новом месте, сохраняя свой цвет, влажность и эластичность. Но также важно очистить поверхность лица от деформирующей рубцовой ткани. Учитывая, что это была вся ткань, покрывающая лицо женщины, делали это очень осторожно, чтобы не повредить более глубокие структуры лица. Затем на подготовленную таким образом поверхность наложили и закрепили швами по периметру лица новую кожу, обшив веки, губы, носовые отверстия. Сверху положили плотную, заранее изготовленную повязку, повторяющую рельеф лица.

Вы представляете себе, какую боль, моральную и физическую, приходилось испытывать пострадавшим до того, как кожный трансплантат восстанавливал кровообращение, да и после того!»

Никто и не вспоминал теперь, что доктор Грир родился в бедной семье на окраине Англии с шестью братьями и сестрами, которые не виделись с ним уже несколько лет. Возможно, кто-то из них уже покинул бренный мир.

* * *

Лэндон посмотрел на часы – полвторого ночи. Дочь до сих пор не вернулась с гулянок, хотя обещала приехать не позже полуночи. Если бы еще не обещание бывшей жене, что он позаботится об Эдере, пока она гостит у него. Но разве можно унять энергию шестнадцатилетнего подростка, в жилах которого тем более течет испанская кровь матери.

Клара Грир развелась с ним еще до триумфа в Швеции и вернулась в родной Мадрид, устав от бесконечных командировок и работы мужа. Ему не следовало отпускать её с дочерью, но тогда он действительно думал лишь о своей работе. Благо, дочка поняла и приняла его таким, какой он есть, несмотря на юный возраст.

Вдруг зазвонила мелодия «Walk» из трека британского исполнителя «Kwabs». Лэндону больше нравилась песня «Saved» в его же исполнении, но Эдера записала себя на телефон отца именно на «Walk», потому что не представляла себе жизни без движения и каждодневных вылазок.

– Алло!

– Пап, не разбудила тебя? – спросил пьяный голос дочери.

– Эдера, где ты? И почему выпила? Ты несовершеннолетняя, напомни это своим бестолковым друзьям!

– Ну, пап, не будь букой! Мама и так держит меня на привязи, хоть ты дай насладиться свободой!

– Скоро два часа ночи! Куда уж больше свободы! Мне завтра рано вставать, поэтому у тебя полчаса. В 2:15 я включаю сигнализацию.

Не дождавшись ответа дочери, Грир бросил трубку и прошел в свою гардеробную. Дорогие костюмы, галстуки, обувь и аксессуары успокаивали его. Он всё это заслужил тяжелым трудом, а Эдера пользуется благами в силу рождения. Какая несправедливость.

Лэндон вспомнил, как благодаря сексуальной связи с Замом декана – Дилэйни Спуур получил грант на образование в Имперском колледже, который его однокурсники ждали несколько лет, но так и не дождались. Еще во время учебы в школе он слышал, что профессор Спуур питает слабость к юнцам вроде него, поэтому очаровать ее было не сложно. Зная, где она обедает, Грир явился в заведение и как бы невзначай познакомился с женщиной. Расплатившись за кофе с сандвичем, он присел за ее столик и в упор уставился на нее. Наглость вчерашнего школьника профессорша оценила, и уже следующую ночь они провели вместе в ее квартире.

Юноша солгал, что стал мужчиной именно в ее объятиях, чем заслужил расположение красивой женщины. Она выбила для него грант на учебу в Колледже, одноместную комнату в студенческом общежитии и регулярно снабжала деньгами. С началом занятий Лэндон совсем перестал появляться дома, раз в семестр писал матери короткое письмо, что у него всё в порядке, и отправлял в конверте двадцать фунтов.

Больше всего его радовало на учебе в медицинском факультете то, что можно было в открытую делать трепанацию черепа трупу и не слыть уродом или извращенцем. Изучая внутренности человека или животного, Грир испытывал некое подобие эйфории. Ему казалось, что он знает неведомую никому тайну, секрет бытия.

В то время, как девушки с его курса и даже некоторые однокурсники падали в обморок или бежали в туалет из-за тошноты, Лэндон с хладнокровным спокойствием разрезал скальпелем части тела и разглядывал их под люминесцентными лампами. Что касается теории, то и учебники давались ему легко, поэтому на экзаменах он никогда не пользовался шпаргалками, как остальные студенты.

Любовь к учебе пересиливала гормоны в отношении противоположного пола, более того, она пересиливала больное состояние: высокую температуру, пищевое отравление или диарею. В любое время дня и ночи, в любую погоду Грир мчался на занятия с каменным выражением лица. Он никого не видел вокруг, вернее не замечал, потому что в мозгу и перед глазами его сменяли друг друга различные этапы операций. Студентки с параллельного курса пытались строить ему глазки, одевались и красились вызывающе, однако для них все было напрасно. Лэндон Грир давным-давно поставил себе цель, которой следовал с 16-ти лет, и ничто не могло стать ему препятствием. Даже Дилэйни Спуур.

Замдекана медицинского факультета через некоторое время поняла, что ее используют в целях реализации своих амбиций и пригрозила протеже отчислением. Однако юноша не растерялся и обещал, что обратится в СМИ в случае опрометчивого поступка женщины и поведает о методах ее соблазнения в отношении несовершеннолетних студентов.

Профессорша не стала ничего предпринимать, лишь призналась в своей любви к нему. Она не смогла сдержать эмоций, когда до нее дошли слухи о близости Лэндона с однокурсницами. Видимо глупые девушки хвастались друг другу, что именно им удалось снять оборону неприступного отличника и затащить его в постель, а мисс Спуур прознала об этом. Ей было обидно думать, что молодой любовник тратит ее деньги на свидания с другими.

* * *

Эдера пыталась тихо проскользнуть в свою комнату, но уже при входе ударилась в прихожей о столик для ключей и корреспонденции. Отец выглянул из-за угла.

– Ты хочешь стать похожей на своих никчемных подруг и растерять всю красоту? – спокойно спросил он. – Мне-то всё равно, только каждая из них отдала бы оба своих оттопыренных уха ради твоей внешности.

– Да-да, внешности Клары Лаго – маминой любимой актрисы, – буркнула дочь.

– Ложись спать. Завтра поговорим.

– Давай поговорим сейчас!

Грир уже отошел, но обернулся. На него умоляюще смотрели влажные карие глаза на миловидном смуглом лице. Родители считали ее похожей на эту испанскую актрису, но Эдере больше импонировало, когда мальчики сравнивали ее с Селеной Гомез.

– Ты же знаешь, мне завтра рано вставать, – вздохнул Лэндон.

– Знаю. Но ты можешь и пропустить свою встречу ради дочери.

Мужчина сложил руки на груди и головой указал в сторону гостиной.

– Может кофе или апельсинового фреша? – предложила Эдера.

Отец уселся на диване и сказал, что бар в полном ее распоряжении. Грир с удовольствием смотрел, как ловко девушка управляется с посудой и бытовой техникой. Наконец, она выключила свет в баре и с двумя стаканами сока направилась к нему.

– Спасибо! А ты у меня смышленая: знаешь, что от похмелья помогает апельсиновый сок.

– У меня нет похмелья, пап, – произнесла Эдера и сделала большой глоток. – Похмелье будет завтра.